Тиффани Райз - Дэниел. Часть вторая Страница 9

 - Будь паинькой.

 - Ну ладно. - Она сбросила несколько карт. - Побей меня.

 - Покер, не блэкджек, - повторил он.

 Элеонор глянула на него сквозь завесу чёрных волнистых волос.

 - Может, я вовсе не об игре.

 Дэниел чуть не выронил карты.

 - Ты не можешь не понимать, что мы знакомы всего несколько дней. - напомнил он.

 Она пожала плечами - нежными, бледными плечами со следами укусов и грубых поцелуев, которыми он покрыл их всего несколько часов назад.

 - Ты уже трахнул меня несчётное количество раз, приказывал мне, заставил называть тебя «сэр», но так и не побил. Знаю, ты этого хочешь... сэр.

 Она перевернулась на спину и посмотрела на него. Есть ли на свете что-то более прекрасное , чем обнажённые женские груди, омытые светом камина? В особенности, если это груди Элеонор у твоего камина?

 - Я очень серьёзно отношусь к причинению боли другим, - ответил он, хотя до боли желал, привязав Элеонор к кровати, разукрасить её бледную кожу красными рубцами. – Здесь требуется большое доверие. Ты действительно настолько мне доверяешь? Всего после нескольких дней?

 - Нет. - Она залезла рукой ему под брючину и погладила ногу. - Но доверяю Ему, а Он - тебе. В конце концов, на эту неделю я здесь не по твоей воле, а по его.

 - Ответь на один вопрос. Сколько вы уже были знакомы, когда он побил тебя в первый раз?

 Элеонор мелодраматично простонала.

 - Ах да, забыл. Ты не хочешь о нём говорить.

 Она, кивнув, села.

 - Знаками хоть показать можешь?

 Элеонор забрала из его рук колоду и быстро пролистав карты, достала пятёрку треф.

 - Пять лет? - спросил Дэниел, и она снова кивнула. - Пять лет, не пять дней, - подчеркнул он. - Сколько тебе было, когда вы встретились?

 Элеонор снова перебрала карты и на этот раз подняла сразу две.

 - Пятьдесят один? - спросил Дэниел.

 Закатив глаза, Элеонор повернула карты к себе.

 - Пятнадцать? Ты встретила его в пятнадцать. Во сколько тогда у вас был первый секс?

 Она выдохнула через нос, снова покопалась в картах и вынула десятку пик и десятку бубён.

 - В двадцать? Выходит, чтобы тебя не то что побить, а просто поиметь , он прождал целых пять лет. А со мной ты готова на это всего после нескольких дней?

 Она с воодушевлением кивнула.

 Дэниел опустил глаза на разбросанные карты.

 - Ты действительно счастлива с ним? - спросил он, сам толком не зная, почему задаёт этот вопрос.

 Она тяжко вздохнула, как будто ей уже надоело в тысячный раз отвечать на одно и то же.

 - Вы двое занимаете умы каждого, ведь твой хозяин такой тихий и серьёзный...

 - Не говоря уже о том, что он ростом больше шести футов и садист...

 - Что ж, да, он такой.

 Элеонор подняла короля треф, тот держал по мечу в каждой руке.

 - Нет не такой. Не со мной. Со мной он...

 Она перелистала всю колоду, собирая набор.

 Затем разложила карты между собой и Дэниелом на полу - сплошь червы.

 - И кто ты? - он нервно сглотнул. Её преданность своему хозяину больно напомнила о той близости, что была у него самого с Мэгги. Найдёт ли он ещё нечто подобное? - Она?

 Дэниел поднял королеву червей.

 - О, чёрт. Нет. - Элеонор полезла в коробку с картами. - Вот я.

 Она протянула джокера.

 - Почему? Ты что, забавная, или, может, худший кошмар Готэма?

 - Это знаю только я, а тебе предстоит выяснить. А пока, как насчёт небольшой игры в ?..

 Она подняла две карты. Первая - шестёрка треф, вторая - девятка пик.

 Дэниел метнул сердитый взгляд.

 - Ну вот. Теперь я тебя побью.

 Схватив её за запястья, он рывком поднял Элеонор на ноги. Не прошло и минуты, как она оказалась в спальне, прижатой спиной к спинке кровати. Его губы жадно поглощали нежный рот девушки, пальцы впивались в её бёдра. Он грубо толкнул её на пол. Элеонор даже не понадобился приказ. Она мгновенно расстегнула ему штаны и взяла его глубоко в рот.

 Запустив пальцы в её волосы, Дэниел пытался побороть страх. Что если он начнёт её бить и не сможет удержаться в узде? С Мэгги они месяц пробыли любовниками, и только потом он позволил себе шлёпнуть её во время любовных игр. Правда, она так эротично это восприняла, что на следующий же день он накупил целую кучу игрушек для садо-мазо - игрушек, которые касались исключительно кожи Мэгги. А теперь будут использованы на кое-ком ещё.

 Не дожидаясь, пока кончит, Дэниел высвободился и снова поднял Элеонор на ноги. Затем открыл шкаф в спальне, в котором они с Мэгги держали игрушки и достал флоггер, наручники для бандажа и крюки-карабины. Вернулся к кровати, заломил девушке руки за спину и застегнул наручники.

 - Скажи мне своё стоп-слово , - потребовал он. Голос звучал сердито, но в душе Дэниел боролся со страхом зайти слишком далеко.

 - Какая разница, - ответила она, и её тело, обмякнув, отдалось ему на милость. – Ты не услышишь его.

 Тут Дэниел чуть не расхохотался.

 - Такая крутая, да?

 - Нет, сэр. Такая хорошо выдрессированная.

 И, боже, она не соврала. Дэниел не раз видел, как другие сабмиссивы плачут при первом же взмахе плётки, как визжат, будто кожаные шнурки рассекли кожу до мяса вместо того, чтобы просто оставить на их нежных спинах красные следы. Но Элеонор стояла спокойно, расслабленно и равномерно дышала, терпя боль как настоящая профи. Конечно, эта лёгкая порка, скорее всего , бледнеет в сравнении с тем, что проделывал с девушкой её хозяин. Однако её добровольное согласие на боль, на самого Дэниела, доверие, которое она ему выказала, позволив привязать себя к столбику кровати...

 Отбросив флоггер, Дэниел прижался спиной к груди Элеонор и резко, глубоко вошёл в её тело. Его окутали влажность и тепло девушки. Больше трёх лет он жил как монах, и сегодня хотел, нет, не мог не наверстать потерянное время.

 Перед самым оргазмом Дэниел заставил себя выйти, подобрал флоггер и ударил Элеонор снова. Но этот удар был сильнее, настолько сильным, что она всё же вскрикнула от боли. И на Дэниела этот звук подействовал похлеще, чем на неё - удар плётки. Снова толкнувшись в Элеонор, Дэниел почувствовал, как, наконец, начинают отваливаться слои грязи, которыми он оброс за три года, пока оплакивал Мэгги под землёй. С каждым свирепым толчком он всё больше возвращался к жизни, всё больше становился похож на себя прежнего.

 Наконец, он освободил Элеонор от пут и позволил упасть на пол. И тут же оказался на ней и в ней, будто какое-то животное. Теперь ничто не могло его остановить или замедлить. Он полностью отдался сексу. Единственная крошечная частичка мозга, в которой ещё сохранилась способность думать, благодарила Бога за то, что Элеонор не сказала своё стоп-слово. Произнеси она его сейчас, и пришлось бы жить с чувством вины, что не остановился.

 Кончив в четвёртый раз, Дэниел попытался сползти с девушки, но понял, что полностью обессилел, и просто рухнул на её лежащее ничком тело. Начал извиняться, что так далеко зашёл, но в ответ снова услышал смех. Тот же невероятно эротичный смех. Гомер всё не так понял, - пришла мысль. По традиции сирены - певицы, но истинная песня сирены - смех.

 - Что такое? - целуя её сзади в плечо, поинтересовался он.

 - Вот это, - ответила она и вытянулась под ним, словно ничуть не возражая, чтобы он остался внутри на всю ночь, - вот это, я понимаю, чпокарь.

 Он помнит, как тогда они вместе рассмеялись. Боже, эта девушка каламбурила даже во время секса. Этот смех всё ещё стоял в ушах, пока Дэниел возвращался на лестницу, к тому месту, где он стоял рядом с Кингсли.

 Тем временем в гостиной Элеонор что-то насторожило, и она повернулась к теням на лестничной площадке. Дэниел ещё глубже отступил в темноту.

 Кингсли поманил наверх, и Дэниелу пришлось оторваться от созерцания Элеонор. Попадись он ей на глаза... попадись на глаза её спутнику, ничего хорошего это не принесло бы. Возможно, когда-нибудь ему удастся посмотреть на неё без желания утянуть к себе, выбить и вытрахать из её головы воспоминания о других мужчинах. Возможно, однажды... но не сегодня.

 Наверху лестницы Дэниел на мгновение повернулся к Кингсли спиной, чтобы перевести дыхание.

 - Я могу для тебя что-нибудь сделать? - поинтересовался Кингсли. - Возможно, одна из жемчужин моей императорской коллекции поможет тебе отвлечься от мыслей о le prêtre’s petite amie [5] .

 Развернувшись, Дэниел схватил Кингсли за горло и стремительным, сильным движением прижал к стене.

 - Я сейчас не в самом лучшем настроении, ты уж прости, - почти прорычал Дэниел. - Однажды, Кингсли, ты сам привяжешься к женщине, вместо того чтобы собирать их, словно вазы. Если из-за твоего дурацкого акционишки пострадает Аня, я покажу тебе и твоему священнику внизу, что такое подлинный садизм. Comprenez-vous?[6]  

 Кингсли смерил его взглядом. Дэниел знал, что несмотря на весь его кажущийся пофигизм, Кингсли по праву можно назвать одним из опаснейших людей в городе, а то и стране. Однако , когда Дэниел глянул ему в глаза, увидел там едва заметную тень страха. Дэниел усмехнулся.