Елизавета Водовозова - Василий Иванович Семевский Страница 2

– Ведь Миша на редкость доброй души человек! Но какой невыносимый характер! Его деньги жгут мне руки…

У Михаила Ивановича были дурные отношения со всеми, с кем ему приходилось близко сталкиваться: его переписчицы, секретари, помощники – почти все страдали от его неуравновешенного характера. При этом особенно солоно приходилось тому, кто безропотно переносил его брань и издевательства и вынужден был, несмотря на это, продолжать у него работу. Одному своему секретарю-студенту он бросил однажды в лицо бумаги, в которых тот сделал какую-то ошибку или неправильно понял его требования. Секретарь, указывая на упавшие бумаги, произнес решительно и настойчиво:

– Потрудитесь все это немедленно поднять и извиниться передо мной. Иначе я подам, куда следует, жалобу за оскорбление.

Эти неожиданные слова поразили Михаила Ивановича. Его гневные вспышки обрушивались на многих, но он не привык получать отпора, и чаще всего потому, что имел дело с людьми, сильно нуждавшимися в заработке. Михаил Иванович знал, что и этот студент страшно наголодался, прежде чем получить у него работу. И вдруг такая гордыня!.. Не менее поразила его и угроза студента подать жалобу за оскорбление, – Михаил Иванович сильно опасался гласности и немедленно исполнил требование молодого человека.

– Затем позвольте с вами навсегда распроститься, – отрезал его секретарь.

Но Михаил Иванович схватил его за руки, начал горячо извиняться и умолял его работать у него по-прежнему. Молодой человек согласился. В первое время после этого Михаил Иванович действительно вел себя довольно сдержанно, но при новом столкновении начал упрекать его за гордость, которая, по его словам, комична, когда человеку нечего есть. Тогда студент окончательно ушел, несмотря на все клятвы Михаила Ивановича, что это больше не повторится.

Однако проявление гордости подчиненных не исправляло характера Михаила Ивановича, но заставляло его проникаться к ним уважением и сердечным расположением. Так было и в этом случае. Его бывший секретарь попался в какой-то студенческой истории, из-за которой ему приходилось выйти из университета. Михаил Иванович начал серьезно за него хлопотать, – у него в то время было много знакомых в высших чиновничьих сферах. Хлопоты увенчались успехом, и молодой человек был снова принят в университет. Эти и подобные инциденты Михаил Иванович сам рассказывал своим знакомым с полною объективностью, но, конечно, не упуская случая упомянуть о затруднительности своих хлопот относительно строптивого студента.

Многочисленные семейные заботы Михаила Ивановича должны были скоро увеличиться еще с просьбою младшего брата Василия Ивановича перевести его из корпуса в гимназию в два последние старшие класса. Для этого приходилось нанять учителя латинского языка и преподавателя по всем остальным предметам, так как программа обучения в корпусе не соответствовала гимназической. К тому же Михаилу Ивановичу предстояло при вступлении брата в гимназию обмундировать его с ног до головы, платить за его обучение, покупать для него необходимые учебники и книги, наконец, содержать его на свой счет. Обо всем этом Михаил Иванович любил побеседовать с своими хорошими знакомыми. Происходило это отчасти вследствие его экспансивности, присущей очень многим в то время. Тогда было в обычае чуть не все свои дела, нередко даже интимного характера, делать предметом общего обсуждения. Что же касается Михаила Ивановича, то этим он тешил отчасти и свое тщеславие, которым сильно страдал. В беседе на эту тему он указывал, как будет для него затруднительно такое новое обязательство, высчитывал вслух, во что может ему это обойтись, и добавлял, что, к сожалению, совесть не дозволяет ему остаться глухим к просьбе младшего брата. Он, Михаил Иванович, «всем нутром» сознает, что должен именно так поступить, а не иначе.

– Какой из моего братишки Василия выйдет военный? Книга для него все, и больше для него решительно ничего не существует. Счастливый брат Саша, – прибавлял он обыкновенно, – его жена – богатая женщина[1], живет он себе припеваючи и не помышляет о нуждах семьи… Да и все мои братья уже привыкли к тому, что я один должен всех их выцарапывать из всякого затруднения. Вот хотя бы Вася… Ведь он не обращается с своей просьбой к Саше, а только ко мне… (При этом Михаил Иванович вздыхал.) А ведь до сих пор я ни от кого из них не видел благодарности. И вот подите же, отказать не могу… Слава богу, хотя в квартире есть теперь местечко. Жоржик умер, Александр женился.

И многие, даже недолюбливавшие Михаила Ивановича за его дурной характер и дерзкие выходки, хвалили его за поступок относительно младшего брата.

И вот Василий Иванович начал готовиться к поступлению в гимназию. Хотя оба учителя наняты были лишь на несколько месяцев и не могли нахвалиться успехами своего ученика, но каждый раз, когда Михаилу Ивановичу приходилось платить им деньги, он говорил брату:

– Нужно что-нибудь устроить, чтобы снять с меня хотя часть обузы, а то ведь просто не продохнуть…

Михаил Иванович очень скоро сам надумал, как себя облегчить: разыскал через знакомых огромного роста упитанного парня, несколькими годами старше Василия Ивановича и целой головой выше его ростом, исключенного из нескольких учебных заведений. Родители великовозрастного молодого человека, выгнанного за неспособность из многих учебных заведений, решили готовить его в юнкерское училище. Василий Иванович обязан был его обучать всем предметам ежедневно, но с условием, чтобы ученик ходил на дом к учителю. Молодой человек оказался крайне ленивым и плохо подготовленным. Тем не менее он удовлетворительно сдал весною экзамены, и его родители через своего сына просили Василия Ивановича зайти к ним, чтобы лично принести ему свою благодарность. Василий Иванович в первый и в последний раз был в их доме, поразившем его роскошью своей обстановки. Но какая была определена плата за его преподавание, Василий Иванович не имел ни малейшего представления, так как условие заключал Михаил Иванович и он же получал деньги за уроки брата. Василию Ивановичу он тоже не говорил об этом, как будто это дело совсем не касалось его: Михаил Иванович хотя и был человеком экспансивным, но о том, что хотел скрыть, мог не проронить ни слова. В то время не только среди крестьян и рабочих глава семейства заключал условия с работодателем, «поставлял» ему в работники сына или брата и получал за него вознаграждение; случалось, это делалось и в среднем классе общества. Я знала семью одного чиновника, который, не получая платы за комнату в своей квартире в продолжение нескольких месяцев, нашел для своего жильца уроки у своего же брата чиновника, но значительнее его, и получал за него деньги, а тот и не знал, сколько он зарабатывает.

Почти одновременно с великовозрастным учеником Василий Иванович сам подыскал уроки в одном знакомом семействе, где ему платили по одному рублю за час, что давало ему в месяц рублей двенадцать. Это вознаграждение Михаил Иванович великодушно предоставил в полное распоряжение своего брата на его карманные расходы. Но Василия Ивановича угнетала мысль, что плата по одному рублю за часовой урок слишком тяжела для его знакомых, в то время сильно нуждавшихся. Чтобы чем-нибудь успокоить свою совесть, вечно преисполненную болезненной тревоги и опасения, как бы не обременить чем-нибудь ближнего, он решил заниматься с новым учеником больше и чаще, чем это следовало по условию. Когда он кончил занятия, ему подарили серебряные часы, с которыми он не расставался до самой смерти.

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

А. И. Семевский был женат на Александре Васильевне Петрашевской, родной сестре Михаила Васильевича Петрашевского. (Примеч. Е. И. Водовозовой.)