Михаил Щукин - Жестокий спрос Страница 12

Ни заведующий, ни Семен Анисимович не испытывали страха или неловкости, они чувствовали себя в полной безопасности. Не учли только одного — проглядели, что в азарте погони давно пересекли грань района и оказались на алтайской земле.

Вышли из машины, долго разглядывали заваленных лосей. И в это время, окутанный снежным облаком, вылетел из-за поворота «Буран». Подвывая, на высокой скорости, подлетел прямо к ним и с черного сиденья, не заглушив мотор, ловко соскочил кто-то в длинном тулупе, с большими и белыми от инея ресницами. Тулуп мгновенно слетел на землю. Перед ними стоял в аккуратно подогнанной телогрейке, в валенках и в ватных штанах молодой парень.

— Охотовед Егоров. Где лицензии?

Заведующий сосредоточенно шарился по карманам, прекрасно зная, что у него лежит лицензия на одного лося. Парень спокойно ждал. Из-за сосен показался Иван, он шел на лыжах, опустив голову, вот поднял ее, остановился и замер на месте. Охотовед стоял к нему спиной и не мог видеть. Семен Анисимович хотел махнуть рукой, но рука не поднималась. Иван на сто восемьдесят градусов перекинул одну лыжу, другую и ударился бежать в чащу. Исчез, словно его и не было.

— Долго ты еще копаться будешь? — поторопил охотовед.

Заведующий помедлил и вытащил маленькое, зеленое удостоверение, в котором лежала лицензия. Охотовед развернул лицензию, держал ее перед собой, а сам косил глаз в удостоверение.

— Считать-то умеете?

— Мы, понимаете, одного убили, вот крайнего, а тот на нас, — заторопился Семен Анисимович. Он успел поймать момент, когда охотовед скосил глаз в удостоверение и успел заметить, что второй вопрос был задан не так грозно. Чуть-чуть не так грозно. Значит, оставалась надежда. — Да вот, понимаете, неловкость такая вышла…

— Старухе своей байки будешь рассказывать. Составим протокол.

Охотовед потянул из-за спины кожаную сумку на длинном ремне, присел на корточки и положил ее на колени. Писал, наклонив голову.

— А вы, значит, не из нашего района? — спросил Семен Анисимович, чтобы удостовериться — прав ли он в том, что заметил.

— К сожалению, не из вашего. Ну, что, мужики, сушите сухари… — А в глазах под оттаявшими бровями — хитрое ожидание.

— Может, как-нибудь договоримся… — начал Семен Анисимович.

— Я, понимаете, это самое… — подхватил заведующий.

— Ладно, мужики, все понимаю. Короче, — он быстро повернулся к заведующему. — «Газик» и «Жигули» — дефицит запчастей. На лицо меня не забудешь?!

— Что вы, как можно?!

— Ну вот, и добро. Теперь распишись в протоколе, я его пока себе на память оставлю.

Парень подождал, когда заведующий распишется, аккуратно сложил бумагу в сумку.

— А лосей я вам не отдам, жирно будет. Заваливайте одного в короб ко мне, а второго снегом пока закидайте, я часа через три вернусь.

Одного лося завалили в короб «Бурана», второго закидали снегом. Охотовед кивнул на прощание и усмехнулся.

Когда затих гул мотора, заведующий стащил шапку и вытер потный лоб:

— Ну, влипли…

— Давай быстрей того притащим да увезем.

— Ты что, Анисим, сдурел, дай бог ноги, не до лося.

— Не пропадать же добру.

Семен Анисимович все-таки настоял на своем. Третьего лося, убитого Иваном, они разделали и привезли домой.

Заведующий с Семеном Анисимовичем успели уже попариться в баньке, посидеть за столом, а Ивана все не было.

— Перепугали парня, не заблудился бы.

— Не заблудится, — успокоил Семен Анисимович. — Он тут все места знает.

Иван вернулся только под вечер. Бледный, испуганный, он не был похож на самого себя. Открыл дверь и замер на пороге, увидев тестя и гостя за ужином. Переступил с ноги на ногу, швыркнул застуженным носом, с тревогой спросил:

— Как там?

— Да нормально, Иван, договорились полюбовно. Скидывай валенки, давай с нами за стол, с устатку. Или в баню? Да не бойся ты, ничего не будет.

Иван, опустив вдоль тела длинные руки, молча смотрел на них, сидящих за столом, еще не веря.

— Садись, садись, — засмеялся заведующий. — Договорились мы с ним.

— Я в баню.

Вечером, уже потемну, Семен Анисимович провожал гостя. Они укладывали в машину лосятину, порубленную большими кусками, закрывали ее сверху мешковиной. Иван им не помогал, стоял неподалеку и только наблюдал, как они носят и укладывают мясо. Семена Анисимовича злило, что зять стоит в стороне и молчит, он изредка оглядывался, замечал ненавистную невзоровскую сутулость и думал: «Погоди, щенок, мы еще поговорим».

Поговорили они в тот же вечер, как только уехал заведующий. Семен Анисимович аккуратно закрыл широкие тесовые ворота и собрался уже было идти спать, как его остановил голос Ивана.

— Я с тобой больше никуда не поеду, — после долгого молчания выложил он. — Все, хватит. И песцов своих забирай, надоело под завязку.

Семен Анисимович, глядя на зятя, слушая его голос, убеждался — парню надо обломать рога. Сейчас, в эту минуту, иначе будет поздно и не оберешься беды.

— Знаешь, дорогой зятек, давай не будем шуметь, без психу только. — Он умел говорить в таких случаях тихим, вкрадчивым голосом. — Давай так будем толковать. Не поглянулось, что по лесу побегал! А ты что хотел? За просто так и чирей не вскочит. Деньги-то и тебе нужны. Мотоцикл вот тебе взяли. Правильно? Обстановку вам завели. Верно? Одели, обули, свадьбу сыграли, да какую свадьбу — вся деревня гуляла. И за все денежка нужна. Как же иначе?

— С этими денежками и в тюрьму недолго.

— Будешь за меня держаться, никуда не попадешь.

— Да устал я уж так! Живешь, как голой ж… по бритве!

— Так пойди, покайся. Только не забудь ничего. Мясо через Светку проходит, а она тебе не чужая. Не забудь! На тебе сколько песцов числится? За сколько ты налог платишь? Тоже вспомни! А давай-ка лосишек посчитаем. Ты что, в сторонке стоял, когда их стреляли? Иди покайся, объяви.

Иван ниже опускал голову и сильнее сутулился. Семен Анисимович испытывал такое чувство, какое испытывает рыбак, когда рыба, намертво захватив крючок, становится его добычей. Она еще бьется, трепещет, пытаясь оборвать толстую леску и спастись, но рыбак уже знает — никуда не уйдет, в его руках, полностью.

— Ходу тебе, паря, назад нету. Никакого. Так что давай по-мирному. До осени еще потрудимся, а там на новое житье.

Со спокойной душой Семен Анисимович отправился спать. Он был спокоен. Остальное зятю разъяснит Светка. Ночная кукушка всех перекукует. А на свою дочь Семен Анисимович надеялся как на самого себя. Ведь она же была его дочерью.

Иван поддался. И хотя становился все молчаливей и угрюмей, подчинялся Семену Анисимовичу без разговоров. «А слаба все-таки невзоровская порода, — с мстительной радостью думал тот. — Что тятя, что сынок. Нажми покрепче и шабаш». Думая так, он еще больше уважал самого себя.

Скоро Семен Анисимович уходил на пенсию, оставалось совсем немного времени до исполнения задуманной мечты. И тут он, обычно осторожный и расчетливый, оплошал, пожадничал.

От Светки он всегда узнавал, какие товары и сколько приходили в ОРС. Узнал и о том, что привезли эти самые, будь они трижды прокляты, овчинные полушубки. Светка оставалась как раз за начальника ОРСа, и в голове у Семена Анисимовича сразу родился хитрый план. Завтра, обязательно завтра же, пока в деревне не узнали о полушубках, их купить. Продавцам, им все равно надо что-то говорить, сказать, что вся эта овчина для районного начальства, они поверят — не в первый раз. И купленные полушубки, не мешкая, отвезти в город на барахолку. По той же самой цене, посмеивался Семен Анисимович.

Светка поняла его с полуслова и на завтра же заплатила деньги. Оставалось только забрать полушубки со склада и отвезти их в город. И в этот день, вынесла же его нелегкая, вернулся директор ОРСа. Куда? Зачем? Все сразу понял.

Скрипел зубами Семен Анисимович, вспоминая тот случай, скрипел от бессилия и еще от удивления — молодые-то обходят, еще шустрей подметки рвут. Директор ОРСа, кобелина паскудный, поставил перед Светкой условие — или она с ним это самое, на ночь, и забирает свои полушубки, или он принимает меры. Светка испугалась и, не посоветовавшись с отцом — он-то придумал бы выход, — согласилась на это самое. Рассказывая потом отцу, она ревела и рвала на себе волосы. Вгорячах Семен Анисимович едва не кинулся заявлять на директора ОРСа, но вовремя опамятовался. Молчать надо, никому не говорить, — решил он сам и внушил Светке, С трудом немалым, но внушил.

Совсем немного времени оставалось до исполнения желанной мечты, совсем немного, да тут разлюбезный зятек выкинул свой номер. Доходил, досопелся. А сейчас еще и Светка взбесилась, ее не остановишь. Но верил, что надо выждать, успокоиться и все расставить по своим местам. Верил, что расставит правильно. Пусть Светка едет, пусть собьет дурь среди чужих людей, а там он посмотрит.