Иван Сотников - Свет всему свету Страница 12

— Проклятый наездник! — вскочил капитан, вытирая взмокший лоб.

— Я его сегодня же выгоню! — рассвирепел старый Кугра.

Ипподром гудел. Выигравшие азартно изъявляли свой восторг. Проигравшие зло рвали билеты. Орляну молча покусывал губы и мял в кулаке конец галстука. Он тоже ставил на Флорию. Смущенный Кугра не знал, как приступить к разговору. Чувствовал, обстановка совсем неподходящая, а откладывать нельзя. Когда еще представится такой случай. Черт бы побрал наездника, всю обедню испортил. Все же Кугра собрался с духом.

— Мой капитан, — указал он на сына, — в вашем распоряжении, шеф. Можете назначить любой срок, чтоб выполнить необходимые формальности, ради которых он примчался с фронта.

— К сожалению, господин Кугра, — развел руками Орляну, — все невероятно осложнилось. Прошу извинить, придется обождать.

Старый Кугра бессильно опустился на стул, а Орляну, раскланявшись, удалился. Капитан Кугра в ярости кинулся к месту, где прогуливали лошадей.

— Негодяй! Подлец! — подскочил он к Станчиу с кулаками.

— Убью, не подходи! — глухо произнес Кымпяну.

Это сразу отрезвило офицера.

— Ты уволен, убирайся немедленно.

— И без того ушел бы, — зло сплюнул Станчиу и зашагал прочь.

Когда капитан вернулся в ложу, отец беседовал с Сайксом и женщиной в белом. Кугра представил сына. Сайкс, оказывается, ставил на Диану. Славный выигрыш. Он довольно потирал руки. «Зачем делать, как все? — объяснил он свой выбор. — Я не люблю поддаваться гипнозу массы. Не один со всеми, а один над всеми!» — захохотал он, одобряя свое остроумие. Извинившись, Кугра отозвал Сайкса в сторону, и они начали о чем-то перешептываться.

— Мой капитан вне себя от проигрыша? — кокетливо улыбнулась спутница Сайкса.

— К сожалению, мой проигрыш очень велик, — галантно шаркнул он ногою.

— Да? Была крупная ставка?

— Нет, тут совсем другое.

— Большой секрет?

Как объяснить ей? Да и нужно ли? Но женщина в белом с таким участием глядела на него, что он разоткровенничался. Да, он приехал с фронта за переводом. Его интересует работа в крупном штабе. Нет, он не честолюбив. Но война в окопах принижает человека, ограничивает его возможности. И вот ничего не вышло.

— Хотя я предпочел бы, особенно теперь, — пристально поглядел он на нее, — остаться здесь,

Она понимающе опустила глаза.

— Почему же вы не обратились к Сайксу? Джек все может.

— Если б я знал...

— Джек, капитан Кугра очень нуждается в вашей помощи, — и спутница Сайкса объяснила суть дела.

— Что ж, это возможно, — отозвался Сайкс, — только потребуется некоторое время. Генерал, от которого все зависит, выехал сейчас под Яссы и возвратится дней через десять. А почему вы раньше не сказали мне? — повернулся он к старому Кугре. — Давно бы все и решили. Вы, капитан, поезжайте в полк. Мы все решим без вас. Обязательно решим, — заверил он, прощаясь...

Еще затемно Фомич залег в искусно замаскированный окоп. С рассветом пулеметы начали методично прочесывать местность.

Затаившись, Фомич следил, как пули взбивали легкую пыль. Никаких примет. У него занемели руки и ноги, пересохли губы, устали глаза.

С наступлением темноты снайперы собирались вместе и горячо обсуждали итоги дня. Ничего нового. Правда, кто-то видел шевельнувшуюся ветку, замечал блеснувшее стеклышко, у кого-то вызывал подозрение странный куст. Били по ветке, по кусту, по стеклышку — все безрезультатно. А на следующий день с вражеских позиций снова раздавался роковой выстрел.

Седьмой день охоты выдался пасмурным, и видимость ухудшилась. Фомич напряг все силы и следил, как наши пулеметы прочищали кустарник, что справа на взгорье. А рядом голые склоны. Место вовсе пустое, но только полоснули — глядь, вскочил человек и бегом наверх. Упусти миг — немец скрылся бы. Но Фомич успел и приложиться и прицелиться, он успел бы и выстрелить по бегущему, но немец упал и, тесно прижавшись к земле, остался недвижим. Фомич замешкался на какую-то долю секунды и раз за разом выстрелил дважды.

— Наконец-то — облегченно вздохнул Амосов и вдруг нахмурился. Нет, не так он представлял себе конец этого поединка. «Кто же сразил Карла?» — недоумевал Фомич, поглядывая вправо, откуда, он слышал, раздался одиночный выстрел. Кто же опередил старого таежника, которого никто и никогда не опережал? А может, того выстрела и не было? Может, ему послышалось, и немец упал, споткнувшись, а Фомич прикончил упавшего? Поздравлять его начали еще в траншее:

— С удачей, Фомич!

— Ну и ловко его срезал!

Смущенно отмахиваясь, Фомич отвечал на поздравления одной и той же фразой:

— Еще не знаю, меня ли благодарить...

Выбравшись, наконец, из траншеи, он замедлил шаг и не спеша поплелся на базу разведчиков, куда уже сходились все снайперы. Тут тоже не обошлось без шумных поздравлений. Фомич отмалчивался, и никто не мог понять, чего он хмурится.

Амосов построил команду, молча обошел строй:

— Кто был справа от меня, выйди из строя!

Вышли Зубец, Высоцкая.

— Ты стрелял, Семен? — обратился он к Зубцу.

— Никак нет, не успел.

— А ты, Вера?

— Я тоже.

— Вы чего мне голову морочите! — рассердился Амосов. — А ну, винтовки! — властно протянул он руку.

Недоумевая, Зубец отдал свою винтовку.

— Иди в строй! — осмотрев ее, приказал Амосов.

Фомич строго взглянул на Веру.

Девушка вспыхнула.

— Почему обманывала?

Вера смутилась вовсе.

— Снайперу Высоцкой, — повернулся Фомич к строю, — объявляю... благодарность за выстрел, сразивший «неуловимого Карла»! — И, подойдя к девушке, крепко обнял ее, расцеловал. — А теперь разрешаю, поздравляйте, — обернулся он к строю.

— Гордей Фомич, я не уверена... я не знаю...

— Зато я знаю, сам видел, — твердо сказал Фомич.

Руководить полковой разведкой оказалось сложнее, чем это представлялось Леону Самохину. Изо дня в день следи за противником, изучай. Сегодня у него одно, завтра — другое. А ты знай. Помимо войсковой тут тебе и артиллерийская, и инженерная, и химическая разведка. Все учти, все взвесь, и каждый день будь готов точно доложить командиру о противнике. А порой и доложить нечего. Много увидишь через стереотрубу. Поиск — тоже нелегкое дело. Один взвод идет, другой — все вхолостую. А тебе докладывать. Жаров не ждет.

И все же тут своя романтика, свой азарт. Перехитрить противника! Сложное дело. Как ни отважны разведчики, только и они не все могут.

В разведку ночью ходили, подразделения Хмырова и Якорева, и оба задачи не выполнили. Но Якорев, ворвавшись в траншею противника, затеял серьезную схватку, он долго бился врукопашную, пытаясь захватить пленного. Но не захватил, а двоих потерял убитыми. У Хмырова потерь нет: вовремя вышел из-под огня.

Подводя итоги, Леон упрекал Якорева за потери, Хмырова за нерешительность.

— Хмыров трезво действовал: видит, трудно — вышел из боя и людей сохранил, — защищал Костров своего командира. — А Якорев рисковал бесцельно: и задачи не выполнил, и людей потерял.

— А по-моему, так, — возразил комбату Жаров, — упрека заслуживает не тот, кто в стремлении уничтожить врага еще не достиг цели, а тот, кто, боясь ответственности, проявил бездействие.

— Значит, что же?.. — начал было Хмыров.

— Значит, вы особенно виновны, — перебил его майор. — Не переосторожничай вы, а вцепись в противника зубами, кто знает, как бы закончился поиск. А вы что, примолкли и, как говорится, ни бе, ни ме, ни кукареку. Получил задачу — отвечай и действуй! Так-то вот. Разбор окончен.

Жаров тут же доложил комдиву о неудаче и о новом поиске.

— Это который будет? — рассердился комдив.

— Счет потеряли, товарищ генерал...

— То-то, счет потеряли, — чуть смягчился Виногоров. — Командарм никаких объяснений не принимает. Говорит, не могут — с должностей снимай: пусть учатся. Сейчас действовать надо. Завтра чтоб был пленный!

На всем рубеже дивизии не могли взять пленного ни полковые, ни дивизионные разведчики. Враг был силен и бдителен.

К вечеру в полк прибыл Виногоров. Долго изучал позиции противника. Нет к ним подступа. Лишь в одном месте кустарник, а как пойдут туда, неудача за неудачей.

— Успех разведки, — сказал генерал, — требует прежде всего внезапности, а вы утратили ее: противник знает, вам нужен пленный, и знает место, где вы попробуете взять его. Какая тут внезапность!

— Негде ж больше: все открыто.

— И противник уверен, там к нему не подступиться, — по-своему подытожил комдив, — а значит, и не ждет. Лучшая гарантия внезапности! Да вот и объект, — указал он на дзот у самого крутого ската, поросшего травой.

— На самом виду? — не сдержался Самохин.

— Вот и хорошо: там вас не ждут.

глава шестая

НА БЕРЕГАХ МОЛДОВЫ

Весь день ушел на подготовку поиска. Максим час за часом изучал объект из траншеи. Вон она, злополучная точка. Тут не хитро потерять полвзвода и вернуться ни с чем. Как же преодолеть эти триста метров открытой ничейной полосы? Чем отвлечь противника? Как ворваться в дзот? Мысленно он провел взвод по одному пути, затем по другому, третьему. Он ворвется в точку справа, ударит в лоб. Все неплохо. Но как лучше, вернее? Сотни метров ползти. Снять мины. Разрезать проволоку. Один неверный шаг — и все рухнет.