Златослава Каменкович - Его уже не ждали Страница 12

Барбара и Анна застали Людвига Калиновского в голубой гостиной. Он был в превосходном настроении. Однако первые же его слова после приветствия прозвучали резким диссонансом его настроению.

— У меня для вас неприятная новость. Боюсь, не слишком ли много это будет…

— Говорите, прошу вас, — попросила Анна.

— Вся беда в том, что тайной полиции известно, что вы — супруга Руденко-Ясинского. И я опасаюсь… как бы не узнали царские власти…

— О боже! Сколько несчастья это может причинить моему Ярославу!

Калиновский выдержал минутную паузу, чтобы дать Анне глубже почувствовать безвыходность положения, затем сказал:

— Не надо отчаиваться, пани Анна. Против всякой болезни есть лекарство. Против всесильного прокурора может стать умный адвокат. Тогда участь обвиняемого облегчится.

Луч надежды засветился в глазах Анны. Она благодарно посмотрела на Калиновского и только сейчас заметила, какой он сильный и энергичный. И Анна поверила, что этот человек действительно сможет спасти ее мужа.

Калиновский, словно угадав ее мысли, уверенным голосом сказал:

— Есть и в нашем деле путь к спасению, и он целиком зависит от вас.

— От меня?

— Да, от вас, пани Анна.

— Что же я должна сделать?

— Вопрос очень щепетильный. Но когда речь идет о спасении жизни дорогого вам человека, я думаю, что щепетильность должна отступить на второй план.

— Говорите, прошу вас, говорите, я слушаю! Нет такого, от чего я могла бы отказаться, если, конечно, это не оскорбляет чести.

— Я сам слишком дорожу честью, чтобы советовать вам пренебречь ею. Послушайте же, я вам укажу этот путь.

Калиновский встал с кресла, подошел к камину и, попросив у дам разрешения закурить, открыл небольшую инкрустированную шкатулку, достал сигарету и закурил. Молча прошелся по мягкому ковру, незаметно следя за Анной. Вот он остановился и с сочувствием посмотрел Анне в лицо. Снова сел в кресло и с мастерством артиста принял задушевную позу. Наконец, вкрадчиво заговорил:

— Ведь сперва жандарм арестовал молодого рабочего Руденко-Ясинского лишь по подозрению, не имея никаких доказательств об его антигосударственной деятельности, не правда ли? В данном случае я не беру во внимание вашего объяснения о самоубийстве жандарма. Третье лицо, оказавшееся при этом, утверждает, что произошло именно убийство.

— Как можно верить провокатору? — негодовала Анна.

— Простите, пани Анна, с вашего разрешения рассмотрим положение с точки зрения русских властей. Допустим, что это убийство. Мы его можем объяснить жестокостью жандарма, насилием над арестованным. В таком случае преступление будет расцениваться не как политический акт, а как желание освободиться от насилия. Здесь можно призвать на помощь смягчающие обстоятельства: молодость, горячность, гордость, не терпящую оскорблений, словом, в арсенале адвокатов найдется немало мотивов, которые облегчат судьбу обвиняемого. Дело сейчас в другом. Основным моментом, или, говоря нашим профессиональным языком, уликой о причастности вашего мужа к социалистам должно служить подтверждение львовской тайной полиции, что Руденко-Ясинский состоит в тайном обществе галицких социалистов. Теперь посмотрим на то дело в другом ракурсе. О принадлежности Руденко-Ясинского к обществу социалистов, действующему во Львове под носом тайной полиции, здесь узнали из сообщения русской тайной полиции. Да будет вам известно, пани Анна, что в борьбе против социалистов охотно солидаризуются не только австрийская и русская полиция, но и полиции многих других стран. Однако каждая из них имеет свой гонор. И, конечно, каждый считает себя лучше другого. Потому-то для львовской тайной полиции согласиться с утверждением русской полиции о принадлежности Руденко-Ясинского к тайному социалистическому обществу равносильно признанию ее собственной беспомощности. Спасая свой престиж, она неизбежно отклонит это обвинение.

Анна облегченно перевела дыхание.

— Но есть и другая серьезная угроза для вашего мужа, — продолжал адвокат. — Я знаю директора львовской тайной полиции. Честолюбив, умен, ненавидит социалистов. Их искоренение — дело его профессиональной чести. Несомненно, он будет искать побочных улик, чтобы помочь русским властям казнить Руденко-Ясинского. И вот женитьба Руденко-Ясинского на дочери и племяннице врагов русского царя послужит неопровержимым доказательством. Теперь подумаем, как сделать так, чтобы и этой улики не было… Допустим, поиски поставят львовскую тайную полицию перед фактом, что пани Анна — жена не Ярослава Руденко-Ясинского, а, скажем, какого-нибудь пана Писаржевского, Голомбека. Только, прошу вас, поймите меня верно.

Тут Калиновский впервые широко улыбнулся, обнажив белоснежные, безукоризненно ровные зубы. Во взоре, голосе, манерах его не было ничего, кроме приязни и доброжелательства.

Тревога, владевшая Анной с самого утра, усилилась.

— Надо сделать так, — продолжал Калиновский, — чтобы поиски привели львовскую полицию к открытию, якобы вы, пани Анна Дембовская, замужем за другим человеком и к Руденко-Ясинскому никакого отношения не имеете.

Калиновский испытующе смотрел в широко раскрытые, удивленные глаза Анны.

— Пани Анна, вам необходимо сегодня, не позднее — завтра оформить с кем-нибудь фиктивный брак, чтобы спутать карты полиции.

Словно удар молнии, поразили Анну слова Калиновского. Наступило гнетущее молчание. Только мерное тиканье маятника антикварных часов, стоящих на позолоченной подставке за письменным столом, нарушило жуткую тишину. Вдруг совершенно несуразно, словно насмехаясь над священными чувствами Анны, часы проиграли гимн Австро-Венгерской империи, разливая трели флейт и легкомысленно веселое аллегро скрипок.

Анна пришла в себя. Как лань, загнанная на край бездонной пропасти, она с тревогой и ужасом смотрела на мать, на адвоката. И, будто осознав свою обреченность, Анна закрыла ладонями лицо.

Калиновский поклонился ей и виновато произнес:

— Прошу прощения, если моим советом я оскорбил вас. Я хотел только помочь… — С беспощадной логикой ум Калиновского предусмотрел все. — Я сегодня был в тюрьме, у пана Руденко-Ясинского…

— Вы его видели? — сразу словно ожила Анна. — Он знает, что мы хлопочем о нем?..

— Да, да. Я имел с ним довольно продолжительную беседу, — солгал Калиновский. — Он тоже горячился, как вы, но, в конце концов, я убедил его, что ваш фиктивный брак — единственный путь к его спасению. Он просил меня устроить свидание, чтобы самому поговорить с вами об этом.

Калиновский раскрыл кожаное портмоне и протянул разрешение прокурора на свидание Анны с мужем в тюрьме.

— Я принял все меры предосторожности. Во-первых, прошу вас, не забудьте, что вы — не жена Руденко-Ясинского; во-вторых, вы не Дембовские. Видите, это выписано на членов женского благотворительного общества пани Жилинскую и пани Капровскую… Не смею вас больше задерживать. Разговор продолжим позже, а сейчас — спешите. Я слышал, будто пана Руденко-Ясинского собираются увезти из Львова. Вы можете поехать в моей карете, я распорядился.

Даже старый Калиновский никогда не мог разгадать по лицу сына его подлинных намерений. Рука Людвига могла душить человека, а лицо в это время — дарить обворожительную улыбку. Он мог одной рукой осенять себя крестом, а другой залезать в карман соседу.

Анна, которая мало знала жизнь и людей, не могла даже подозревать, как мастерски Людвиг Калиновский умеет скрывать свои мысли и чувства.

Вручая женщинам разрешение на свидание с дорогим для них человеком, Людвиг знал, что Анна уже не встретится с мужем: в полдень под усиленной охраной его увезли в Вену для передачи представителям русских властей.

Калиновский сделал все, чтобы муж Анны никогда не вернулся.

Глава седьмая

ОТЧАЯННЫЙ ШАГ

Дембовские возвратились из тюрьмы усталые, удрученные, без надежды добиться свидания с Ярославом.

— Что же нам теперь делать, мама? — подавленная, спросила Анна.

Она сидела в шляпке и перчатках, будто собиралась куда-то идти.

— Поедем в Вену, — предложила Барбара.

— Не верю, что его увезли туда… врут! Они передали его царским жандармам. Мама, я должна быть около него. Я поеду за ним…

— Аннуся, родная, тебе же известно, чем это ему угрожает. Разве ты желаешь ему зла?

— Неужели единственный выход — воспользоваться советом Калиновского и вступить в фиктивный брак? Ты веришь, мама, что Ярослав согласился на это?

— Царские власти слишком хорошо знают нашу фамилию, они ненавидят нас. Калиновский рассудил правильно.

— Не могу, не могу! Отвращение охватывает меня от одной мысли… Поедем в Вену, быть может, Ярослава действительно отправили. Мы должны повидаться с ним, посоветоваться, иначе я сойду с ума!