Юрий Васильев - Право на легенду Страница 13

«Если он скажет еще хоть слово, я разревусь, — подумала Нина. — Замолчи. Неужели не видишь, что я и так барахтаюсь, как щенок в воде, пузыри пускаю, что улыбаюсь я, и смеюсь, и говорю от страха, что ты исчезнешь…»

— Я не хочу в Среднюю Азию, — сказала она. — Терпеть не могу жару. И вообще пора домой. Я устала.

— Поедем, — кивнул он. — Пора.

В машине она притулилась к дверце и закрыла глаза. Павлу показалось, что она задремала. Целый день на ногах, немудрено. Девочка все-таки. Жаль, что завтра он уезжает. Надо было бы познакомить ее с отцом.

— Павел, — позвала она.

— Я думал, вы уснули.

— Нет, я не сплю. Я думаю… Знаете, когда я сегодня подходила к дому и увидела машину, я представила себе, что вот ехал по дороге человек, очень торопился, а тут, у нашего забора, ему под колесо попал ржавый гвоздь и проткнул баллон. Человек долго ругался, потом подошел к забору…

— И стал кричать на хозяев, чтобы они не кидали где попало ржавые гвозди, — докончил Павел.

— Нет, не так… Он посмотрел, нет ли во дворе собаки, потом прошел по аллее, пригнув голову, чтобы не выколоть глаза, поднялся на крыльцо, увидел меня и маму, забыл о том, что торопится, и попросил напоить его чаем.

— А потом?

— А потом не знаю… Уехал, должно быть. Ехал и знал, что теперь всю жизнь будет иногда просыпаться среди ночи, смотреть в потолок и думать, что лучше бы он не поднимался на это крыльцо. Лучше бы он проехал мимо. Он ведь и так проехал мимо, только вот теперь просыпается по ночам и курит…

Она сказала это и зажмурилась. Ей захотелось домой, к маме, уткнуться в подушку и плакать. Чтобы мама успокоила ее, сказала бы, что так нельзя. Так не бывает. Сейчас он свернет на Минское шоссе…

Павел молчал. Он чувствовал, как в нем нарастает глухое раздражение. Зачем она говорит все это? «Я не хочу на два часа…» Может, я тоже не хочу. Сидит и рассуждает, видите ли, вслух. О том, что мир случаен, что можно проехать, пройти мимо, а у самой завтра свадьба. Венька бы ей за это всыпал. Ты не бойся, не переживай за меня, я не буду просыпаться по ночам. Сейчас я сверну на Минское шоссе…

И вдруг почувствовал страх. Самый обыкновенный страх, что ее не будет. «Чертовщина какая, — подумал он. — Этого еще не хватало. Ноги у нее точеные? Глаза как блюдце? Так я этих ног и глаз, слава богу, повидал. Не ходил монахом». Он говорил себе все это и знал: говори не говори, а отпустить ее от себя он просто не может. И, уже не думая, уповая на то, что «там видно будет», он, сразу успокоившись, сказал:

— Знаете, Нина, тут поблизости есть пельменная. Великолепная кухня, говорят, лучшая в Союзе.

И тут он вдруг вспомнил о капитане Варге! Это же надо, свинство какое — Александр Касимович вот уже месяц в Москве, лечит свой радикулит, а он только сейчас вспомнил о нем!

— Нина, — сказал он, — сейчас мы с вами поедем к капитану Варгу.

Нина подняла голову:

— И вы только теперь говорите об этом! Когда времени уже…

— Да плюньте вы на свои часы! — разозлился Павел. — Что за дурацкая манера, честное слово! До свадьбы еще далеко. Не помрут там ваши гости.

Она повернулась к нему и рассмеялась так весело и простодушно, что Павлу стало стыдно за свое недавнее старческое бормотание — ничего она такого не думала, не рассуждала о превратностях жизни, просто она сестра Вени, а это значит — будь готов ко всяким неожиданностям, Строевы, они такие… И Нина, словно бы подыгрывая ему, словно вовлекая его в шутливый заговор, сказала:

— До свадьбы еще далеко. За это время не то что к Варгу, на Чукотку слетать можно.

— Давайте лучше все-таки сначала к Варгу, — улыбнулся Павел. — Навестим старого капитана.

Павел знал Москву и поэтому был обескуражен, когда, проехав улицу несколько раз туда и обратно, так и не смог найти нужный переулок. На помощь пришел дворник. Он молчаливо ткнул метлой куда-то в подворотню. Павел с опаской проехал под темными сводами, и они очутились в деревне. Огромный двор, скорее пустырь, сплошь зарос травой и лопухами, меж деревьев на веревках сушилось белье. И стоял один большой дом. Очень большой деревянный дом на каменном фундаменте, еще, должно быть, уцелевший от московского пожара.

— Старый бродяга. Он и в Москве сумел разыскать себе жилье по вкусу, — рассмеялся Павел. — Ну-ка, поднимемся по этим скрипучим ступеням.

На двери висела записка: «Ушел на базар. Скоро буду. Если не задержат дела».

— Лаконично, — сказала Нина. — Как вы думаете, дела его задержат?

— Вряд ли. Водку он не пьет, пиво тоже.

— Ну, тогда подождем.

Они спустились во двор и сели на скамейку. К ним подошла большая дворняжка, увешанная репьями, посмотрела доброжелательно, улеглась рядом и задремала.

— Пока капитан выбирает на рынке говядину, — сказал Павел, — я расскажу вам о нем. Я много видел всяких моряков…

7

Он действительно много видел моряков, самых что ни на есть просмоленных, продубленных и прокуренных, таких, что за версту видно — вот идет моряк божьей милостью, сто раз тонул, выпил десять бочек рому и перелюбил всех красавиц во всех портовых городах мира.

— Так вот — все они пижоны перед Александром Касимовичем Варгом. Этот милейший человек, родившийся в Твери, уже с детских лет был отмечен необычностью своей фамилии: Варг не мог стать ни аптекарем, ни бухгалтером, ни врачом, потому что бухгалтер Варг — это одно, а капитан Варг — совсем другое.

И вот со временем под гнетом этой своей фамилии сухопутный человек, всю жизнь мечтавший развести где-нибудь на юге сад и виноградник, превратился в закоренелого морского волка. Но совсем в ином обличье: он не курил трубку, не носил бороду, не поминал всуе святую богородицу и Южный Крест, пил очень умеренно, чтобы не сказать, — не пил вовсе.

Зато он знал каждую мель и каждый перекат (если случалось заходить в устья рек) по всему северному побережью, знал навигацию лучше штурмана и мог собрать и разобрать все механизмы на своем буксире, — одним словом, моряк он универсальный, настоящий и скромно хвастается тем, что ни разу в жизни не тонул, не получал пробоин, не дрался в портовых забегаловках и, упаси боже, не видел Летучего голландца.

Вот такой он мужик — капитан Варг. Одна у него слабость — суеверен. И сентиментален. В хорошем смысле. Морские традиции чтит свято, но трижды свято чтит те, которые придумал сам.

Каждый год, открывая навигацию, он уходил к песчаной косе за мысом Кюэль, ложился в дрейф и давал длинный, протяжный гудок. На берегу, из дощатого домика старой метеостанции, выходили люди с карабинами и отвечали ему тройным салютом. Тогда он спускал лодку и шел к берегу.

Когда-то, очень давно, а точнее — лет двадцать назад, в этих местах разыгралась трагедия, подробностей которой не знает никто. Капитан, тогда еще механик на катере, случайно пристал к берегу — набрать пресной воды. На месте нынешней метеостанции стояла тогда крохотная охотничья избушка. Это, знаете, такое хитрое сооружение — вроде бы дом и вроде бы не поймешь что: в щели кулак пролезает, крыша течет даже в ясную погоду.

Капитан шел мимо и вдруг услышал писк. Открыл дверь. А там в ящике кулек корчится и плачет…

Как погибли родители девочки, так и осталось загадкой. Море есть море. Капитан привез Надю (он сразу назвал ее Надей) в поселок, устроил ее в ясли и сказал, что она будет его дочерью. Родственники не объявлялись. Капитан в ответ на всякие недоуменные вопросы и даже насмешки говорил, что эту девочку подарило ему море и поэтому он должен ее вырастить… Ну это долгая история. О Наде я вам расскажу потом, если придется.

Много лет прошло. И каждый год, в один и тот же день капитан становился на рейде возле Песчаной косы, спускал лодку и шел к берегу.

Немногие знали историю, о которой я рассказал, но все знали, что такова традиция. А капитан в наших местах человек, о котором вы можете услышать в каждом поселке и на всем тысячеверстном побережье. И его традиции становятся традицией побережья.

На метеостанции менялись смены, но, кто бы ни дежурил, в определенный день в доме наводился порядок, готовилось угощение — капитан любил оленью строганину и горбушу, вымоченную в масле. Встречали капитана у самой кромки, цепочкой шли по тропе, выбитой в скалах. Впереди бежал черный, с прозеленью от старости пес Пират.

Ужинали в кают-компании. Потом долго сидели, пили чай — в этом он тоже понимал толк, нас с Венькой научил, обменивались новостями за год.

И вот пять лет назад случилось непредвиденное. Метеостанцию прикрыли. Где-то неподалеку выстроили новую, и она взяла на себя заботы о нашей погоде. Это было, наверное, дешевле. И разумней. А традиции по смете не предусмотрены.

Ни я, ни Венька, ни Олег не были тогда еще знакомы с Варгом: мы видели его в лицо, и только, а он нас даже не видел.