Борис Бурлак - Смена караулов Страница 13

— Железная стойкость в круговой обороне, пожалуй, самая характерная черта твоих земляков, — сказал Тарас Петеру. — Они умели стоять насмерть, что бывало поважнее лихой атаки.

…Теперь Тарас улетал уже из нового аэропорта с его дворцом-вокзалом, украшенным искусными витражами. Он был доволен, что не поддался искушению поехать на благодатный юг, а провел эти две недели в семье однополчанина, заново открывая для себя всю Ригу — город поэтов и стрелков.

Тарас испытывал глубокое удовлетворение, что его мальчишеские симпатии к латышам не только не погасли в розовом детстве, а с годами утвердились и окрепли, стали необходимой частью его духовной жизни.

ГЛАВА 6

Строить новые кварталы в старом городе — какая это адова работа: и для архитекторов, и для прорабов, и для самих горожан… Нет, не по душе это было Дворикову. Если бы не Горский с его пристрастием ко всякой старине, он, Двориков, давно бы укрупнил площадки, чтобы размахнуться пошире, а то приходится годами ютиться на малых островках. Вся надежда на окраинные жилые массивы, но городские власти ревниво следят за тем, чтобы не оставался без внимания и центр, где немало еще одно-двухэтажных домиков, подлежащих сносу.

Недавно произошел случай, который чуть ли не вконец испортил отношения Дворикова с управляющим трестом. Вернувшись из командировки, Платон узнал, что его главный инженер, поддавшись своеволию одного важного заказчика, решил начать снос каменного старого дома на бывшей Торговой площади (тем более что жильцов переселили на окраину, чего же терять время). Двориков послал туда студенческую бригаду, в помощь ей двинул экскаватор для погрузки мусора в автосамосвалы.

К счастью, Платон не опоздал. Он взял с собой главного инженера и помчался на Торговую площадь. Студенты еще курили, готовясь к своей работе, — их традиционный утренний перекур, как заведено у всех строителей, был сегодня очень кстати.

Платон вышел из автомобиля, окликнул бригадира. Тот подбежал к нему, отрекомендовался.

— Кто у вас тут работает? — спросил Платон.

— Главным образом филологи, товарищ управляющий.

— А историки есть?

— Я сам историк, товарищ управляющий, — бойко отвечал не в меру высоченный парень из богатырского племени послевоенных акселератов.

— Тогда скажите, молодой человек, что вам известно о доме, который вы намеревались разобрать по кирпичику?

— Затрудняюсь сказать, товарищ управляющий.

— Негоже. Римскую историю изучили, наверное, до последнего камня, да и в Париже не заплутались бы, конечно, без всяких гидов, а родного города не знаете.

Парень смущенно оглянулся на своих хлопцев, явно ожидая от них поддержки.

— Никто не знает? — обратился Платон уже ко всем. Студенты молчали.

— Так слушайте. В апреле восемнадцатого года, когда белая конница внезапно ворвалась в город и устроила  в а р ф о л о м е е в с к у ю  н о ч ь, именно на этой площади красные пулеметчики — русские и мадьяры — до утра отбивали, одну за другой, лобовые атаки спешенных казаков. Ни на шаг не отступили, защищая весь квартал, в том числе и этот купеческий особняк, где находились дети красногвардейцев.

— Но почему здесь нет мемориальной доски? — смущенно поинтересовался бригадир-историк.

— Видать, руки не доходят. А вам-то уж надобно знать каменную летопись города и без мраморного оглавления.

— А кто же подготовил это здание к сносу?

— Как видите, нашлись иваны, не помнящие родства… — Платон круто повернулся к Дворикову: — Переведите их на новый объект. Студенты должны учиться строить, а не разрушать.

Главный инженер был смущен не меньше бригадира и счел за благо промолчать.

Но едва они сели в машину, Двориков возбужденно заговорил:

— Какой скандал, Платон Ефремович! Дело обязательно дойдет до горкома. Заказчик ни за что не смирится с таким оборотом дела. Теперь затаскают нас с вами по инстанциям.

— Мне не привыкать, а вы привыкнете со временем. Этому вашему влиятельному заказчику приглянулось видное местечко в центре города, и он, ни с чем и ни с кем не считаясь, пошел напролом. Ничего, поживут на окраине.

— Но ведь в принципе существует проект генплана города.

— Именно проект, а не утвержденный генеральный план. Не потому ли под шумок кабинетных разговоров о генплане кое-кто спешит  з а с т о л б и т ь  облюбованные места в центральной части. Мы с вами в первую голову ответственны за будущее города. Да-да, Виталий Владимирович.

«Ему что, — думал Двориков, — он без пяти минут пенсионер. А мне еще работать да работать».

Дело действительно дошло до горкома. Нечаев поддержал Горского. Тогда обиженный заказчик отправился в обком. Но там все были по горло, заняты хлебом насущным — урожай выдался отменный — и жалобу на строительный трест отложили до осени. Двориков немного успокоился, хотя почувствовал, что Горский стал относиться к нему суше, бесцеремонно напоминая при каждом удобном случае о прямых обязанностях главинжа, будто он нуждался в его напоминаниях.

Виталий Двориков был опытным инженером, мог свободно потягаться с кем угодно. Он выбрал свою профессию не случайно, не так, как нынче выбирают — лишь бы пройти по конкурсу в любой институт. С юности его героями были не комбриги и комдивы, не исследователи Арктики, не стратонавты, даже не прославленные авиаторы чкаловокого масштаба, а волевые начальники крупных строек. Он, бывало, удивлялся тому, что многие из них не имели специального образования. А если бы им еще дипломы инженеров!

Двориков окончил институт как раз вовремя: начиналась послевоенная строительная эра с ее мощными гидроузлами, сибирскими промышленными центрами. Он сразу обратил на себя внимание, его охотно продвигали по службе. К сорока годам он стал главным инженером одного союзного треста, который сооружал металлургический комбинат на Урале. Но здесь-то и случилась первая досадная заминка: когда управляющего трестом возвели в ранг начальника главка и он, Виталий Двориков, готов был заменить своего шефа, из области вдруг прислали вялого пожилого человека. Дворикова долго мучила эта несправедливость. Он хотел было уехать на Крайний Север, чтобы все начать сызнова. Но тут ему предложили новый проектный институт с заманчивой перспективой. Только он наладил дело, как появился некий полноправный директор — вместо него, временно исполнявшего обязанности. И опять, волей-неволей, пришлось потесниться на второй план. В министерстве ему доказывали, что в наше время технической революции судьбы строек вершат не управляющие трестами и не директора проектных институтов, а главные инженеры. Но Двориков уже серьезно задумывался над тем, почему его держат в замах. В чем тут причина? Как будто все деловые качества налицо — и административной жилки не лишен, и не так уж молод. Может быть, где-то, на какой-то ступеньке он задержался дольше нормы и потерял нужный темп? Или вообще на целую пятилетку опоздал? Он искал и не находил удовлетворительного ответа на эти терзавшие его тщеславие вопросы.

Вскоре Дворикову представился еще один случай наверстать упущенное. Его пригласил в горком лично Воеводин и прямо, без всяких обиняков начал с того, что Горский в недалеком будущем уйдет на отдых и, стало быть, нужно заранее подумать о достойном преемнике. Так Воеводин ловко сосватал его в помощники Платона, с тем условием, чтобы он мог заранее войти в курс дела. То был третий заход Дворикова на желанную цель.

Но вот теперь Максим Дмитриевич сам ушел на пенсию, а новый секретарь горкома Нечаев, несмотря на молодость, привык полагаться на старые кадры, тем более что Горский, кажется, и не торопится покинуть обжитой пост, хотя и не прочь пожаловаться на контузию. Крутой, своенравный мужик — Платон Горский: возьмет да найдет себе другого сменщика на стороне, не терпит он, когда главный инженер наступает ему на пятки. А тут еще этот дурацкий конфликт из-за старого дома сильно подпортил их отношения. Так что одно к одному.

Двориков долго ничего не говорил жене о своей размолвке с управляющим трестом, пока слух не дошел и до нее. Тогда он в нескольких словах рассказал ей, как было дело. Римма Степановна не огорчилась, не посочувствовала, она лишь заметила между прочим:

— Нашла коса на камень.

— Кто же коса, кто камень?

— Это неважно.

— У других жены как жены…

— Слышала не раз. Ты, пожалуйста, Виталий, не ищи во мне домашнего адвоката. У меня своих неприятностей хватает, — сказала она и отправилась в магазин за продуктами.

Он бесцельно ходил из угла в угол, дожидаясь, когда жена накормит его домашним ужином. Надоели ему буфеты с холостяцкой поры: одни «дежурные» бутерброды — и в институте, и на стройках. У других жены встречают мужей накрытыми столами, заботятся с утра до вечера, а ты, на правах «штатного» командировочного, только и ищешь, где бы перекусить на скорую руку. Зато жена — общественный деятель, пользуется доброй известностью в городе. Никто не знает, чего стоит ему, Дворикову, эта ее известность. Все не как у людей: вовремя не поешь, в субботний вечер не сходишь в театр или на концерт, да и поговорить будто не с кем, если жене все заранее известно. Вот сегодня мимолетно поинтересовалась его размолвкой с Горским и тут же рассудила, точно посторонняя, даже не вникнув в самую суть дела. Раньше, бывало, спорила, отстаивала свою точку зрения. А сейчас и спорить не желает…