Анатолий Керин - Леший выходит на связь Страница 15

— Плохо дело.

У Тайки тоже — капля за каплей — понемногу избывало терпение. Во второй половине дня она так и не присела — все ходила да молча поглядывала на темную зубчатую стену тайги. Ребятишки, видя необычную озабоченность матери, не лезли к ней, они издали наблюдали за Тайкой то удивленными, то испуганными глазами.

Уже на закате солнца, когда над улусом пламенели облака, все увидели худенькую фигуру Алешки, отделившуюся от леса. Зная, что дома его ждут, парнишка торопился. Когда он, ловко перемахнув плетень, оказался рядом с Тайкой, его рубашка, латанная не раз, была сплошь мокрой от пота, а сбитые и изрезанные ноги во многих местах кровоточили.

Алешка вполголоса о чем-то посовещался с матерью и, отойдя в сторонку, к лошадям, застыл в ожидании предстоящего разговора взрослых. Но Тайка глазами показала ему на избу и, когда он скользнул в дверь, прямо спросила у Антона:

— Говорить при всех?

— Да. Мы в курсе, — за Казарина ответил Дятлов.

Она не поняла его и переспросила:

— Говорить?

— Говори, — теряя всякую выдержку, сказал Антон.

— Чыс айна согласен на встречу, — волнуясь, произнесла она и шумно перевела дыхание.

Чекисты переглянулись. Цель, кажется, достигнута, но какой ценой? На каких условиях?

— Увести отряд из Кискача. Идти на встречу без оружия и только одному человеку.

Леший действовал осторожно. Но у чекистов не было выбора — они согласились. А ночью из Чаркова — третья подряд бессонная ночь для Антона — по железнодорожной телефонной линии Дятлов и Казарин говорили с Абаканом. Капотова в это время в управлении не оказалось, переговоры вел его заместитель.

— Все это похоже на ПР. Вам устроят ЗП. Требуйте явки к себе, — сказал он.

По условному коду чекистов ПР — провокация, ЗП — западня. Опасность была очевидной, но что делать?

— Иного в-выхода нет, — резко бросил в трубку Михаил Дятлов.

На условленную встречу пошел Чеменев, прошлой ночью он тоже не сомкнул глаз. Он устроился спать на сене в одном из сараев на окраине улуса. Во тьме в разных концах селения то и дело взлаивали собаки. Кто-то ходил за поскотиной. По отрывистому лаю собак можно было понять, что ходили не звери, а люди, к тому же — нездешние люди.

Выбор пал на Чеменева не случайно. У него было немаловажное достоинство: при всей своей горячности никогда не зарывался в бою, а принимал быстрые и точные решения. Поэтому-то работник областного угрозыска и был включен в чекистский отряд.

У таежной опушки Чеменев снял с себя широкий кожаный ремень с наганом и охотничьим ножом, подал Дятлову. Тот принял оружие с серьезным и несколько торжественным выражением лица и, рванув ворот гимнастерки — ему стало душно, — сказал:

— Лихого жеребца и волк не берет. Ну!

Чеменев ласково, с прорвавшейся вдруг нежностью, погладил Алешку по иссиня-черным вихрам:

— Веди. Да не серчай, не держи обиды.

— Константин ждет, — поторопила Тайка, считавшая излишними сейчас всякие разговоры — они отдаляли встречу мужа с чекистами. А именно эта встреча решала судьбу не только Константина, но и всей Тайкиной семьи. Если все будет хорошо, муж выйдет из тайги, и они станут жить, как все, а это ей всегда казалось недосягаемой мечтой.

Чеменев сорвал с себя и повесил на сосновый сук фуражку, стянул отволглую гимнастерку и совершенно истлевшую на нем майку. Все это он сделал стремительно, словно от его быстроты сейчас зависел весь успех операции, и затем сказал:

— Вот так пойду.

С той же торопливостью Чеменев неумело обнял и поцеловал Дятлова и Антона и первым размашисто направился в темную, пугавшую неизвестностью чащу. Алешка, мелькая голыми пятками, тут же догнал его, взял за руку. Мальчишка, он наверняка еще не понимал всей сложности обстановки, в которую попал его дружок, его веселый и добрый дядя Петя. Для Алешки это была всего-навсего игра с приключениями, и в той игре ему, Алешке, отводилось довольно важное место, что вызывало в нем сейчас необыкновенный прилив гордости и вдохновляло его.

Время тянулось с неправдоподобной медлительностью, оно почти остановилось, но для чекистов, привыкших ходить рядом с опасностью, это не казалось странным — странным было другое: что человек добровольно шел к своим заклятым врагам, шел совсем безоружным, в открытую. И не просто человек, а командир из чекистского отряда, он шел к бандитам просить их покончить с налетами, разоружиться. Просить, а не карать — в этом, собственно, и заключалась странность ситуации. А где же престиж новой власти? Неужели она неспособна была заставить уважать ее законы? Нет, дело было в другом: она была достаточно сильной — сломала в Сибири хребет Колчаку, била потом всяческих мятежных атаманов, справилась бы и с Туркой, — но она не хотела лишнего, никому не нужного кровопролития. Она подавала спасительную руку людям, уже обреченным на гибель.

Казарин и Дятлов ждали. Если уж говорить откровенно, у них было положение ничуть не лучше, чем у Чеменева. Бандиты могли подойти к ним вплотную — чекистов всего двое на тридцать километров в округе. Разве отобьешься от целой банды? И куда уйдешь?

Но они думали сейчас о товарище, который, наверное, уже был в самом становище врага. Каково ему там?

Пугающей неизвестности, казалось, не будет конца. Напрягая глаза, чекисты смотрели в частую поросль сосняка и пихтача. Должен же кто-то выйти из леса. Но кто? И уж скорей бы, скорей!

На росистой лесной тропке мелькнуло смолье Алешкиной головы, хрустнула ветка. И мальчишка вырос между стволов, юркий, не по годам озабоченный. Он приметил Казарина, поднявшегося из травы, и свистящим шепотом проговорил:

— Скорее! Вас зовут!

— А где д-дядя Петя? — заикнулся Дятлов, с трудом скрывая тревогу.

С удивленным видом Алешка захлопал глазами, затем неопределенно махнул рукой:

— Там.

Дятлов и Казарин невольно прислушивались к напряженной тишине загадочного леса. Кроме еле уловимого шума деревьев слышалось лишь тонкое потенькивание птах да где-то далеко-далеко глухо брякало ботало.

— Ты подожди — сказал Алешке Дятлов, а сам вместе с Казариным отошел на несколько шагов в сторону, чтоб Алешка не мог слышать их разговор. — Что делать будем?

— Нужно идти.

— Это ясно как божий день. А если Чеменеву уже оторвали голову?

— Все равно нужно идти.

Решили отправляться без фуражек и гимнастерок, голыми по пояс, как Чеменев. Оружие спрятали под кустами в разных местах, чтобы в случае вынужденного отхода добраться хоть до чего-нибудь — кроме наганов и маузера у них были гранаты, карабин и винтовка да еще похожие на черных жуков крохотные браунинги.

Лесная тропка словно отбивала поклоны: то падала в топкую мшанину, то возносилась на песчаные взлобки. Сначала Алешка показывал все на запад, затем они круто повернули на юг, а километра через полтора — новый поворот на запад. Распадок, в который они попали, заметно сузился, на дне его пошли зеленоватые выходы дресвы. Впереди маячил плоский гребень не очень высокого хребта.

Они не стали подниматься на хребет. Тропинка, в который уже раз, круто повернула вправо и вниз, и парнишка показал на еле приметный голубоватый дымок, вьющийся над зеленой кипенью калины.

— Там, — сказал Алешка, увлекая за собой чекистов.

Кусты вдруг оборвались, и чекистам открылась мирная и вроде бы внешне ничем не примечательная картина. У весело полыхавшего на ветру костерка с красноватыми от жары лицами сидели трое: Чеменев сосредоточенно грыз баранью кость, рядом с ним пристроился на валежине большеголовый хакас, он подремывал, сморенный теплом, и по другую сторону костра третий — тоже хакас, лет за тридцать, рослый и плечистый, с Алешкиными быстрыми глазами. Эту компанию можно было вполне принять за отдыхающих на привале охотников или за выехавших на луга косарей, когда бы не четвертый — стоявший неподалеку под разлапистой сосной с винтовкой наперевес. Лицо четвертого скрывалось пушистыми ветвями, но по его настороженной неподвижной фигуре можно было понять, что он не сводит взгляда с чекистов, появившихся на поляне.

Константин без особого интереса, совсем коротко посмотрел сперва на Казарина, потом на Дятлова, на рваный шрам, рассекший его губы, след от бандитской пули — в начале двадцатых Дятлов служил бойцом пограничного отряда.

— Здравствуй, Константин, — как знакомого, живо поприветствовал его Казарин.

Константин оценил такое обращение. Он слегка привстал, отстраняя лицо от жаркого костра. Почтительно поклонился Антону и тоже заговорил с ним, как со старым знакомым, кивнул в сторону Дятлова:

— Начальник из ОГПУ?

— Заместитель начальника.

— А это мои друзья. — Константин показал на двух своих товарищей. — Можно говорить при них.

Антон ненавязчиво, но все-таки со вниманием разглядывал Алешкиного отца. Крепок, с мягкими чертами смуглого скуластого лица, чем-то похож на Тайку, даже очень похож.