Борис Бондаренко - Залив Терпения (Повести) Страница 16

— А какой кунгас готовить? — спросил Степан.

— Трехтонный, — сказал Василий.

— А потянет?

— Потянет.

О том, какой кунгас брать, Василий думал с той самой минуты, как решил идти снимать невод. По всем правилам полагалось брать пятитонный. Трехтонный тоже выдержит, но наверняка сядет так основательно, что его захлестнет первой же хорошей волной. Но если ветер усилится, на пятитонном они не выгребутся даже впятером. Получалось, что и так, и этак — все плохо, и у Василия даже мелькнула мысль — не идти. В самом деле, почему он должен чужие грехи замаливать?

И все-таки он решил, что надо идти. А выбор в пользу трехтонного кунгаса решился сам собой, когда он сообразил, что пятитонный намного шире и он с трудом дотянется до весел. А если и дотянется, это будет не гребля, а мука мученическая. А грести ему придется за двоих — ведь их будет только пятеро…

— Ну, шагайте, — сказал он и пошел к дому, где обосновались «лбы».

«Лбы» развлекались. Из дома слышалось пение Руслана, женское взвизгивание. Василий погрохотал сапогами о стенку дома, чтобы предупредить о своем вторжении. Голоса стихли. Василий вошел в темную избу.

Руслан, с гитарой на животе, лежал на топчане, на который было брошено какое-то тряпье. Он дружелюбно кивнул Василию:

— Проходи, Макар, гостем будешь.

— Некогда гостить, дело есть, — спокойно сказал Василий. — Давайте, ребята, на берег, невод надо снять.

— Что так срочно? — удивился Руслан. — Демьяныч приехал, что ли?

— Никто не приехал. Приказ из Старорусского, шторм идет.

Руслан присвистнул и сел.

— Вот это пироги со смаком, и я понимаю… А на чем же это мы пойдем?

— На кунгасе.

— Ты что, спятил? Сколько нас человек?

— С вами пять будет.

— С нами пять не будет, — сказал Руслан и снова лег. — Мы не пойдем.

— Почему?

— А потому как мне рыб кормить не хочется, Макарушка, — ласково сказал Руслан. — Невод, оно, конечно, вещь ценная, да мне моя жизнь дороже. Она у меня вообще бесценная, поскольку в единственном экземпляре. Таких, как я, не было и больше не будет, и я не хочу лишать матушку-природу такого ценного экземпляра, — он любовно провел рукой по своему красивому телу.

— Твоя бесценная жизнь останется при тебе. Через полтора часа мы вернемся.

— А если нет?

— Ты думаешь, одному тебе жить охота? Только опасаться нам нечего. До шторма еще далеко, и накат слабый.

— А ветер?

— Ветер тоже слабый.

— А если усилится?

— Не усилится, — как можно увереннее сказал Василий. — Ты первый год на море, а я уже десять лет проплавал, знаю.

— А что техника безопасности на сей счет говорит?

Василий молча смотрел на него. Техника безопасности была не на его стороне, и они отлично знали об этом. Василий спросил:

— Слушай, певун, а ты знаешь, сколько невод стоит?

— Тысяч сто? — лениво поинтересовался Руслан.

Василий и сам не знал точно, сколько стоит невод. Может быть, и в самом деле сто тысяч, но уж вряд ли меньше пятидесяти.

— Около того. А что Демьянычу и Вальке будет, если невод сорвет, — тоже знаешь?

— Догадываюсь, — невозмутимо сказал Руслан. — Посадят.

— А ты и в самом деле догадливый…

— А ты как думал, — хохотнул Руслан.

Василий сумрачно посмотрел на него. Охотнее всего он врезал бы сейчас Руслану, но тогда они уж точно не пойдут. Он посмотрел на Вадика. Тот в разговор не вмешивался и слушал с таким видом, словно речь шла о том, идти ли на танцы. Девицы притихли в уголке, слушали.

— Посадят Демьяныча и Вальку — это еще вопрос, — медленно сказал Василий. — А вот что всем нам лет десять за этот невод расплачиваться придется — это уж точно.

— Не заливай, — сказал Руслан, но явно насторожился.

— Чего мне заливать, не первый год на свете живу, — равнодушно бросил Василий. — Слава богу, все эти порядки на своей шкуре испытал, — многозначительно добавил он. Руслан внимательно посмотрел на него — и сел.

— Над этим стоит подумать.

— Думай, только поскорее. Чем раньше выйдем, тем лучше для нас.

И Руслан стал думать. То, что Демьяныча и Вальку посадят, ему было наплевать, сами виноваты. Но если Макар не врет — тогда дело швах. А с чего бы ему врать?

И Руслан еще раз посмотрел на Василия. Руслан считал, что неплохо разбирается в людях. А тут и разбираться было нечего — примитивный малограмотный «бич», стремящийся, как и все, урвать побольше. И уж если он решил идти снимать невод, то, конечно, вовсе не для того, чтобы спасти от тюрьмы болтливого старикашку бригадира и пьяницу капитана. И на невод ему тоже наплевать — не свое добро. Значит, причина могла быть только одна — исполнительный лист, который будет гулять за ними по всем работам, ополовинивая заработки. А это — ой-е-ей, от милиции не убежишь, она свое дело знает…

И как ни думал Руслан, а другой причины, которая могла бы заставить Василия выйти в море, не находилось. И он сказал:

— Как говорил великий Остап Мария Бендер — надо чтить уголовный кодекс… Вадька, пойдем.

Василий отвернулся, скрывая радость, бросил из-за плеча:

— Дуйте на берег, ваши робы уже там.

И быстро ушел, не дожидаясь их.

11

Из бухты выскочили быстро. Так быстро, что Василий с тревогой подумал, уж не просчитался ли, понадеявшись на то, что ветер усилится не скоро. Небо на западе уже темнело, и солнце скрылось даже раньше, чем они успели добраться до невода. Василий сидел на носу, загребал двумя веслами. Приходилось постоянно выправлять неумелые гребки, командовать, подсказывать. «Лбы», хоть и со смешками, но слушались его. Они гоготали всю дорогу, Вадик корчился в приступах какого-то идиотского смеха, орал диким голосом:

— А лодку неотвр-ратимо несло на ска-алы…

Вышли из бухты, обогнули гряду камней — и сразу стало тише, ветер почти не чувствовался — скалы защищали их. Добрались до невода, привязались к раме, и Василий с Володей поехали на шлюпке обрезать концы, которыми невод крепился к раме. Заняло это больше времени, чем хотелось бы Василию, — Володя греб неумело, шлюпка плясала на волнах, и пока они объехали всю раму, прошло минут двадцать. К тому же Василий упустил из виду, что садки с невода не сняты, — это заняло еще пятнадцать минут, да и веса лишнего прибавилось. И когда они выбрали невод, все небо уже заволокло клубящимися тучами и болтанка ощутимо усилилась. Тяжесть их тел не могла уравновесить веса мокрого невода, и кунгас изрядно осел на корму. «Лбам» было уже не до шуток — их начало укачивать. Василий, стараясь не показать своей тревоги, бодро крикнул:

— Ну, братцы, теперь жми во все дыхало!

И они нажали. Все было хорошо, пока они не вышли из под прикрытия скал. А там встретил их такой ветер, что Василий похолодел: «Все, не выгребемся…» И с яростью крикнул:

— Давай-давай, завернем — легче будет!

Но прежде чем заворачивать, надо было пройти гряду камней. И не очень уж и длинна была она, но берег так ощутимо удалялся от них, что, не пройдя и половины, Василий приказал:

— К берегу!

— Куда? — обернулся побледневший Володя. — Там же камни, разобьемся!

— К берегу, я сказал! — заорал Василий. — Зайдем под скалы!

И кунгас пошел прямо на камни. Василий всей спиной чувствовал их мощный рев, его так и подмывало поскорее отвернуть в сторону, но он знал, что стоит только подставить ветру борт — и их тут же отбросит назад. И он тянул до последнего, и когда разворачивался, весла едва не заскребли по камням. Их тут же снова стало сносить в море. Василий видел перед собой четыре напрягшихся спины, видел, что гребут они из последних сил, — и закричал:

— Не останавливаться, еще немного!

Когда зашли под прикрытие скал и ветер стих, все, как по команде, бросили весла, но Василий приказал:

— К берегу, бросим якорь!

Это было уже совсем просто. Кунгас, казалось, летел по волнам, хотя на самом деле он едва двигался. И когда бросили якорь, все в блаженном изнеможении опустили руки, полезли за папиросами. Только теперь они поняли, какой опасности избежали, и бурно переживали свою радость. Володя безостановочно улыбался, Вадик снова заорал про лодку, которую неотвратимо несло на скалы. О том, что будет дальше, они просто не задумывались, — ведь рядом был твердый, спасительный берег.

А Василий думал, что делать дальше. Он-то видел, что опасность не только не миновала, но, пожалуй, стала еще больше — и именно потому, что рядом был берег. Высадиться на него нельзя — скалы отвесно уходили в море. И если до того, как по-настоящему разыграется шторм, не убраться отсюда, — им конец. Можно было только гадать о деталях этого конца — то ли их перевернет, то ли сорвет кунгас с якоря и разнесет в щепки о скалу. Надо было уходить, но куда? Назад, вдоль берега, и попытаться где-нибудь высадиться? Василий сразу отбросил этот вариант — высаживаться было негде. Насколько он помнил, первая мало-мальски пригодная площадка была у водопада, километрах в трех отсюда. Может быть, они и успели бы уйти туда, если бы не надо было огибать Буруны — далеко выступающую в море гряду камней, начинавшуюся метрах в пятистах за центральной. Как только они высунут туда нос, их тут же вынесет в море.