Евгения Изюмова - Аттестат зрелости Страница 18

- Алина Дмитриевна, а вы про своих ребят ничего не знаете?

- Что такое? - Новикова всполошилась, доверительно посетовала. - Это просто невозможный класс. Ни дня без приключений. Такого класса у меня ещё ни разу не было.

- Ну, так уж и не было! - директор добродушно усмехнулся. - А выпуск шестьдесят восьмого года? А? Тоже ведь класс «Б». Сколько вы мне жаловались, мол, невозможные хулиганы! А из класса вышли два золотых медалиста, пять врачей. Саша Корнеев - кораблем командует. Помните, какой он был? Еще хулиганистей, пожалуй, чем Оленьков. Они, конечно, ершистые, языкастые, всё выскажут вам, что думают. Но они, как правило, честнее многих тихих и положительных, которые себе на уме...

Грустная улыбка мелькнула на лице Новиковой: да, тот класс тоже был выдающимся в смысле неприятностей и неожиданностей, она рядом с ними чувствовала, что живёт словно у подножия вулкана - того и гляди, лава выплеснется. Тот же самый Корнеев однажды весной запустил в ящик её стола десятка два майских жуков. Оказывается, он эксперимент ставил: боятся женщины-преподаватели майских жуков или нет.

- А нынешние «бэшники», как изволят они себя называть, - продолжал Кузьма Петрович, - нисколько не хуже прошлых ваших учеников. И мне они очень даже нравятся, гораздо больше, чем ребята из десятого «В», например. Конечно, Тамара Игнатьевна их вышколила здорово, дисциплину они не нарушают, как ваши, на уроках не пререкаются, но вот недавно я Людмиле Владимировне предложил взять десятый «В», раз она считает, что десятый «Б» её не уважает, и ей там трудно: всё-таки человек первый год работает в школе. И знаете, что она мне ответила? Ей хоть и трудно с «бэшниками», но интересно. В десятом «В», говорит, все какие-то замороженные, а в десятом «Б» она всегда в напряжении и ожидании каверзных вопросов, потому к уроку в вашем классе готовится тщательнее и материал даёт обширнее, сверх программы. Вот ведь как, Алина Дмитриевна!

- Что же они опять натворили, Кузьма Петрович? - перепугалась от торжественной речи директора классный руководитель десятого «Б» класса.

- О! - директор многозначительно поднял вверх указательный палец. - На этот раз они проявили себя изобретателями.

Алина Дмитриевна в предчувствии дурных вестей о поведении своих подопечных обессилено опустилась на стул, на который не посмела сесть, хотя Кузьма Петрович и предлагал, когда она вошла в его кабинет.

- Какими еще изобретателями?!

- А ваши Остапенко и Оленьков придумали станочек небольшой, приспособление такое... Вот, смотрите, - директор поднял с пола металлическую узкую, длинную пластину. – Вот это работа наших школьников. Называется тормозная лента для конвейера. Вот заклёпки медные. Да не простые, а полые, из трубки определенного диаметра, причём очень дефицитной. И края у неё должны загибаться точно так же, как у заклепок на ботинках. А загибать трудно, и ребята часто портили дефицитную трубку. Вот Остапенко, видимо, и задумался, как не только быстро делать эти заклепки, но и меньше металла портить. И что вы думаете?

Вопрос повис в воздухе. Алина Дмитриевна ничего не думала. Она сидела и слушала, затаив дыхание, ожидая, что её изобретатели что-то там, на заводе, сломали или даже взорвали во время своих экспериментов.

- Придумал-таки Остапенко такое приспособление, где можно трубку обрезать по размеру, загибать один край - и готова заклепочка, вставляй в отверстие и другой конец заклёпывай вручную! - директор это сказал так горделиво, словно сам придумал приспособление, а не Володя Остапенко, - Я, правда, ещё не видел, что это за станочек, но с завода звонили - интересная штука. И всем удивительно, что этим вопросом занялись именно школьники, а не заводчане. А? Ведь хозяева растут! Теперь ребята запросто перевыполняют норму по изготовлению этих лент, - директор вновь повертел в руках изделие своих учеников, сказал удовлетворенно. - Молодцы, какие же молодцы! Кстати, и на станках некоторые неплохо работают.

Кузьма Петрович и впрямь был доволен работой десятиклассников, ведь именно за эту его идею направить ребят работать на завод, а не в учебно-производственный комбинат, как было в прошлом году, ему в гороно объявили выговор «за самоуправство и срыв работы УПК». Но он считал, что будет лучше для ребят, если они немного «поварятся» на производстве, выполняя конкретную работу. В прошлом году ему свою идею осуществить не удалось, а в этом году его поддержал начальник отдела кадров с механического, он и убедил директора завода взять десятиклассников. И ребята не подвели его.

Алина Дмитриевна вышла от директора спокойная - у её «бэшников» всё в порядке, они не совершили ничего дурного. И всё-таки - они невероятный народ, и от них можно ожидать всего. Почему-то Алина Дмитриевна всегда ожидала от них только плохих поступков, а оказывается - среди них есть вот изобретатели. Именно в десятом «Б». И это было очень приятно.

А через два дня Алина Дмитриевна прибежала в кабинет директора разгневанная и с порога заявила:

- Ваш хвалёный Оленьков сегодня мне нагрубил и даже угрожал!

Конечно, в глубине души Алина Дмитриевна понимала, что виновата сама: неудачно пошутила над Оленьковым, но ведь он мог бы и промолчать.

Дело было в том, что она присутствовала на уроке английского языка - дело обычное для классного руководителя, и вот вышел скандал ...

Оленьков и Конева читали и переводили диалог из какой-то английской книги. Прочитать-то прочитали, а вот с переводом дело не заладилось, и Конева, наконец, замолчала.

- В чём дело, Люда? - спросила её Елена Викторовна, преподаватель английского языка.

- Да вот... перевести не могу...

Елена Викторовна улыбнулась на это беспомощное признание и попросила Ольгу Колесникову помочь, и та очень громко и возмущенно, мол, надо же, такой пустяк непонятен, произнесла:

- Джо, милый!

Оленьков, который изображал неведомого Джо, молчал, хотя дальше следовала его реплика, и Ольга со всей свойственной ей эмоциональностью повторила, уже чуточку раздражённо:

- Джо, милый!

И тут Ерошкин хихикнул. Оленьков покраснел.

Алина Дмитриевна, конечно, знала, почему хихикнул Ерошкин: Оленьков дружил с Колесниковой, она же эту дружбу не одобряла, считала, что «хулиган» Оленьков и староста класса Колесникова - совсем не пара друг другу. Да и вообще считала, что школьная дружба между мальчиком и девочкой в десятом классе может привести к большим неприятностям, которые обычно кончаются уходом девочки из школы и обсуждением мальчика на педсовете, если, конечно, будет известно имя мальчика. И Алина Дмитриевна позволила себе пошутить:

- Вот видите, Конева не знает, что сказать, а Колесникова - знает...

Ольга вспыхнула яркими пятнами на побледневшем лице, прикрылась ладонями - намек на её отношения с Игорем Оленьковым был слишком явным. Оленьков взвился на ноги, и если бы не сидевший рядом Герцев, выскочил бы в проход между столами.

- Оленьков, О-лень-ков! - почти пропела, урезонивая Игоря, Елена Викторовна.

Но Игорь не сел. Вцепился побелевшими пальцами в крышку стола и гневно смотрел на Новикову, пока та не спросила:

- В чём дело, Оленьков? Садись и не срывай урок!

- Ну, - прошептал Игорь одними губами, - дождёшься...

Герцев дёрнул друга за рукав, усаживая на место, надеясь, что Новикова ничего не услышала - ведь это скандал. Но Алина Дмитриевна угадала шепот Игоря. Её лицо побурело от прилива крови. Она медленно поднялась, выпрямилась так, что её, оплывшая с возрастом фигура, стала значительно стройнее.

- Ты грозить мне вздумал?! - гневно воскликнула Алина Дмитриевна и, печатая шаг, вышла из класса, направляясь в кабинет директора. 

Десятый «Б» встревоженно затих. В полной тишине громко и жалобно вздохнула Ольга Колесникова.

В коридоре прозвенел звонок, и весь класс, вероятно, подумал, что прозвени он хотя бы минуту назад, ничего бы, может, и не произошло - школьный звонок, он - как палочка-выручалочка во многих сложных ситуациях, если звенит вовремя.

Следующим уроком была литература, и Анна Павловна Тернова, раскладывая на столе классный журнал и тетради с конспектами, как бы между прочим, сказала:

- Ну, Игорь, показали вы сегодня свой буйный нрав...

Игорь мучительно сморщился и глазами спросил Тернову: «И вы тоже будете терзать меня? Не надо...»

Он только что был у директора. Думал, когда шёл туда, Кузьма Петрович будет его долго и нудно отчитывать, ведь как ни крути, но хоть и нечаянно, а угроза сорвалась с языка. Но Кузьма Петрович ничего не стал выпытывать - как да почему - просто сказал, чтобы Игорь извинился перед Алиной Дмитриевной.

- Не буду, - набычился Игорь. - Зачем она всё время подсмеивается над нами? Ну и что такого, что я дружу с Колесниковой? Ничего плохого в этом нет.

- Что? - голос директора посуровел. - Умел дерзить, умей и ответ держать. Алина Дмитриевна - твоя учительница. Понимаешь? У-чи-тель-ни-ца... - повторил директор по слогам.