Марк Гроссман - Годы в огне Страница 18

Санечка исподлобья взглянула на чекиста.

— Что просить? Как все, так и я.

— Я всех прошу.

— Остерегусь.

Ян Вилисович покопался в столе, достал бланк, набросал на нем несколько фраз, расписался и протянул Лозе.

— Партизаны выйдут в район 1-й бригады 35-й стрелковой дивизии. Предупредите комбрига Бурова, что ждете связных из Карабаша и Троицка.

— Из Троицка?

— Да. Там будут и троичане. Однако они останутся, а Булычев вернется в отряд. Из Соймановской долины вы обязаны тотчас уехать в Челябинск.

— Выходит, я буду лишь гостем отряда?

— Не совсем так. Мы дадим вам для него планшет с бумагами большой секретности: инструкции, задачи, сроки. Кроме того, в сумке — деньги. При явной опасности планшет придется уничтожить.

— Как?

— Внутрь заложена граната без запала. В минуту крайней угрозы вы вставите взрыватель, сорвете кольцо предохранительной чеки и кинете, вместе с планшетом, в неприятеля. Наши товарищи поучат вас, как это делать.

Старик вернулся к уже высказанной мысли:

— Из Карабаша в Челябинск — как можно скорее. Времени в обрез. Наша армия в ближайшие дни пойдет вперед. В отряде живите тихо, как тень. В бои не ходите. Вас постараются немедля отправить по назначению.

— Буду жить тихо. Хотя, в этом случае, трудно понять, зачем я изучала партизанскую папку.

— Ее сведения понадобятся вам на обратном пути. И то в крайнем случае.

— В каком?

— Если придется спасаться от контрразведки. У партизан.

Чекист встал, немного походил по комнате, попросил:

— Запомните все, как следует, и не ошибитесь.

— Хорошо, Ян Вилисович, не ошибусь.

ГЛАВА 6

ПЕРЕД ПРЫЖКОМ

Кончался июнь 1919 года, впереди был, как ждали, самый жаркий месяц года, и все в 5-й армии понимали: речь не только и не столько о погоде, сколько о пекле схваток.

В дивизиях и полках знали указание Ленина, посланное членам Реввоенсовета Восточного фронта месяц назад: «Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной. Напрягите все силы». Значит, армии предстояло штурмовать Уральский хребет, взять Златоуст и Челябинск, и тогда уже, выйдя на Сибирскую равнину, добивать Колчака.

Дело осложнялось тем, что весь июнь с фронта убывали на юг, запад и под Питер, где обозначилось ухудшение обстановки, дивизии, кавалерийские и стрелковые бригады.

Левый фланг 5-й армии еще продолжал, оставив Бирск за спиной, пробиваться на северо-восток в надежде смять войска генерала Гайды, когда в штадив-26 неожиданно, не предупредив ни начальника дивизии, ни комиссара, приехали на автомобилях Тухачевский и член РВС-5 Иван Никитович Смирнов.

Командарм и начдив были ровесники, каждому из них исполнилось двадцать шесть лет, оба прошли кровавую школу мировой войны, оба без сожаления расстались с погонами офицеров и перешли на сторону революции.

Увидев командующего, вслед за которым из автомобиля вышел член Реввоенсовета Смирнов, Эйхе и комиссар дивизии Гончаров поспешили навстречу нечаянному начальству.

Две бригады соединения уже более недели стояли на западных берегах Уфы, в районе Бирского тракта. Полки отдохнули и ждали с нетерпением, чем кончатся бои на стыке 5-й и 2-й армий. Даже частичная победа там позволила бы Эйхе немедля двинуться на восток. Начдив не раз сообщал штарму, что «войска охотно стремятся переменить крыши», то есть рвутся в бой. Несложно было предположить, что внезапный визит связан с наступлением, но ведь приказ об этом можно было передать по связи. Или здесь что-то иное?

Командарм был задумчив больше обычного. На его красивом лице, в глубине огромных серо-голубых глаз лежала тень усталости и сильного душевного напряжения.

— Здравствуйте, товарищ Эйхе… Здравствуйте, товарищ Гончаров… — сказал Тухачевский, пожимая краскомам руки и проходя вслед за ними в штабной дом.

Отказавшись от обеда, предложенного комиссаром, командарм расстелил на столе карту, вынутую из планшета, и попросил вызвать начальника штаба Белицкого. Когда тот пришел, Михаил Николаевич очертил участок карты в центре, сказал:

— Наше предстоящее наступление не секрет ни для красных, ни для белых. Потому окиньте мысленным взором гигантскую панораму Урала, и пусть возникнут в своей физической ощутимости горы, и реки, и тайга, и тропы ее зверей.

Исполнив совет, вы увидите впереди исполинское ожерелье, в коем бусы заменены сопками, «шишками» и «буграми». Две нитки ожерелья могуче легли на грудь края, обняв с юга и юго-востока плоскую Уфимскую возвышенность.

На севере дыбится кряж Каратау, а параллельно ему и чуть ниже глухо звенят цепи Воробьиных гор. Еще южнее горбятся Аджигардак, Симские и Березовые «бугры».

Восточнее долины Сима горы медленно поворачивают гранитную грудь на северо-восток.

Ближайшая наша цель — прыжок через Уфу. А после реки? Как идти дальше? Как одолеть кряжи?

Тухачевский внимательно, одного за другим, оглядел краскомов, сказал:

— Подумаем, как обеспечить прорыв? Я говорю «подумаем», ибо очевидно: очищать Урал от Колчака придется главным образом 5-й армии. Мы впереди и в центре фронта, перед нами Аша, Златоуст, Челябинск, а далее — Омск, Красноярск, Иркутск, океан.

Я отмечаю: у нас меньше сил, чем у генерала Ханжина. Совсем недавно, как вы знаете, мы отправили на юг и в Питер три дивизии и шесть бригад. Не исключено, что придется отдавать еще.

— А что же обещают нам? — огорченно спросил Белицкий.

— Нам?.. Маршевые пополнения весьма скудны, и полагать, что мы значительно приумножим число штыков и сабель, — не следует.

— В подобных обстоятельствах, — вступил в разговор Смирнов, — обычным способом много не навоюешь. Надо обмануть, перехитрить врага, оставить его в дураках. Впрочем, во все времена такие задачи были одной из главных целей полководцев и войск, о чем не хуже красных знают и белые.

Тухачевский согласно кивнул головой и продолжал:

— Итак, перед нами проблема главного удара. Ее решение прежде всего зависит от дорог.

Взгляните еще раз на карту. После прыжка через реку Уфу мы должны протаранить мощь белой обороны, вросшей в скалы и тайгу Уральского хребта. Или отыскать обходной путь.

О чем же говорят нам топографы и местные жители? Все источники свидетельствуют: приближаясь к хребту, грунтовки обрываются, и через горы переваливают всего четыре дороги: тракт через Верхнеуральск, железная и трактовая дороги через Сулею — Златоуст, грунтовка через Каслинский завод на тот же Златоуст и, наконец, — скверный путь от Нязепетровска и станции Ункурда на Нижний и Верхний Уфалей.

Отбросим сразу Верхнеуральский тракт. Он на крайнем правом фланге, его исходный участок не совпадает с расположением армии, а проходы к северу от железной дороги почти непреодолимы. По ряду причин не годится и путь от Нязепетровска и Ункурды. Касли пока далеки от нас.

Итак, остаются дорога вдоль «чугунки» в центре фронта и Бирский тракт на его левом крыле. Рассмотрим каждый путь.

Тот, кто в мирное время добирался от Уфы до Златоуста поездами, знает: они то с трудом взбираются на кряжи, то стремительно сбегают со скал. Таков рельеф гор. Но ведь мы не собираемся штурмовать хребет в вагонах! И тот, кто решится наступать здесь, обязан тащиться вверх, оплачивая кровью каждый свой шаг. Увы — мы не можем пренебречь и этим направлением! Но здесь, в этом прокрустовом ложе теснин, могут оперировать лишь очень ограниченные силы, отвлекая и сковывая неприятеля.

Казалось бы, Бирский тракт на севере полностью избавлен от этих изъянов. Он спасает нас от штурма кряжей в лоб, он короче железной дороги на пятьдесят — шестьдесят верст, то есть почти на два перехода. Наконец он выводит наступающих на Уфимское плато, в тыл Сахарову, и нависающее положение наших частей даст армии все тактические преимущества над противником.

Но учтем и решающий недостаток тракта: он может быть операционной дорогой, в лучшем случае, для одной дивизии. Да и то штабу придется много часов вести полки в длинной, весьма подверженной ударам колонне. Ибо именно здесь — в этом нет никакого сомнения — нас попытается встретить Колчак.

Тухачевский склонился над картой и некоторое время молча разглядывал ее, будто лишний раз хотел убедиться в точности своих доводов.

— Стало быть, мы условились: тракт годится лишь для десятка полков. На Бирскую дорогу нацелена 27-я дивизия Павлова. Но одних ее сил мало, чтобы обеспечить успех Златоустовской операции. Фронт белых, как вы знаете, держат соединения Каппеля, а за его центром стоит резервный корпус Войцеховского, готовый войти в боевую линию, то есть туда, куда его позовут обстоятельства.

Эйхе, Белицкий, Гончаров все напряженнее вслушивались в слова Тухачевского: командарм пока не сказал ничего о главных силах 26-й дивизии, хотя было ясно, что именно им предназначено то, ради чего он так внезапно приехал сюда.