Альберт Мифтахутдинов - Спроси заклинателей духов Страница 18

— Хорошо, — сказал Авдей.

Они налили.

— Ого, это вино лучше!

— Из другого ящика, — сказал Николай. — А сорт тот же. Ящики-то Федора Федоровича кончились, ты слыхал?

— Значит, это дороже…

— Утром узнаем…

— Понимаешь… — продолжал Авдей разговор о камнях, — не поверишь, но чертовщина какая-то… Спускаюсь в Москве в переход с площади Дзержинского в «Детский мир»… И что-то тянет меня вернуться. Возвращаюсь и на самой верхней ступеньке нахожу грязный, весь в песке, камень. Вытираю его о полу куртки и… здравствуйте! Прекрасный, с затейливым рисунком окремненный агат.

— И как он туда мог попасть?

— Я думал. Ничего странного. По первому снегу боялись гололеда и откуда-то с карьера привезли на машине песок. Машина посыпала дорогу песком. В песке и мог оказаться камень. Но почему он заставил меня вернуться?

— Это явление знакомо… есть объяснение, правда, не очень-то научное и материалистическое…

— Подожди, — перебил Николая Авдей. — В прошлом году в Прибалтике, в Доме творчества тоже, захожу оформляться, стойка дежурной как раз напротив двери. Оставляю у стойки чемодан, отдаю документы, а сам ухожу к двери… Что-то меня потянуло вернуться. Гляжу на стену, а слева от двери, очень незаметно, заподлицо, строители вмазали в бетон большую щетку осветленных аметистов. Я ее тут же нашел, будто флюиды какие-то вели меня к ней, погладил ее, крепко стоит, не выковыряешь. И успокоился. Потом многим показывал — они даже не подозревали, что она там.

— У моего соседа — эгвекинотского геолога — есть интересная идея. Я, возможно, не очень внятно тебе объясню, но суть в том, что и камень и человек одинаково должны реагировать на солнечные возмущения, магнитные бури, земные силовые пояса и так далее. А изменения внутренней структуры вещества под действием невидимых сил — это своеобразные колебания ионов, нейтронов, молекул и прочего, тебе видней. У человека и у камня момент колебания может совпадать, составляющие этих колебаний совпадают, получается понимание, узнавание, предчувствие. Конечно, это не шибко научное объяснение, но не исключено, что идеи древнего Плиния Старшего о том, что один камень помогает человеку, а другой нет, где-то в основе и несли догадку этого эгвекинотского геолога. Только не каждый камень и не всякому. Поэтому нет сомнений, что были люди, которым камень помогал от сглазу, от пьянки, от укуса змеи и в добрых делах, и по-разному. А? Как ты считаешь?

— Ну, братец, ты загнул. Не скрою, теория весьма привлекательна, но до науки ей далеко… Пока не понять этого с точки зрения формул…

— А мне думается, органику с неорганикой можно подружить. Одно из другого и одно в другое уходит, и ничего не поделаешь.

— Коля, мы так до мистики скоро доберемся.

— Конечно, пора еще по одной, — он встал и направился к ящикам.

— Закуску не забудь, какая есть.

Коля вернулся и сделал пометку на салфетке.

— Вот ты не веришь, — продолжал Николай, — а как объяснить, что твой сын Тимошка, где бы ни находился, всегда спит, ориентируясь головой на север? А?

— Точно. Всегда по меридиану, как ни поворачивай его во сне.

— Вот-вот… А здесь проверял?

— Здесь его кровать поставлена точно, ногами на юг.

— А объяснить это явление можешь?

— Нет… никто не может…

— Вот и хорошо. Очень хорошо, — обрадовался Николай, — что есть на свете много непонятных вещей. Если б все можно было объяснить, представь, сколько очарования потеряли бы сказки, как скучно было бы жить…

— Ты молодой, — сказал Авдей, — тебе еще можно в сказки верить.

— А ты?

— Гм… мне надо бы сочинить самому для себя идею, внушающую оптимизм. Иначе конец пути беспросветен. Жизнь проходит, а вокруг красивые девушки. И чувствуешь, что жил зря, если в конце пути красивые девушки проходят мимо. Несправедливо это, — вздохнул Авдей.

— Просто ты давно не выступал, — засмеялся Николай.

— Забыл уже когда…

— Вот отсюда и пессимизм.

— Давай выпьем… чтобы наступила после вина вибрация души, чтобы вибрация была! Чтоб захорошело!

— Давай…

Они чокнулись.

— Нельзя одному приезжать на Юг… — повторил свою старую мысль Авдей. — Надо с друзьями…

Они достаточно захмелели.

— Уж полночь близится… — сказал Николай.

— Давай устраиваться здесь, на стульях!

— Как в анадырском аэропорту в далекие времена!

— Э… нет! Тогда кресла доставались только счастливчикам! А остальные на полу или на прилавках. Да? — сказал Авдей.

— Помнишь, ты дружил с буфетчицей? — спросил Николай. — Ровно в шесть вечера она отдавала нам полтора квадратных метра пола за стойкой. Ты расстилал палатку, так мы и коротали ночи от самолета до самолета…

— Хорошо было, — вздохнул Авдей.

Кафе «Горные вершины» открывалось в семь часов утра, но ночные гости проснулись еще раньше от стука дверей в служебном коридоре.

Оторопевший директор кафе — это был тот самый вчерашний мужчина в белом халате — недоверчиво смотрел на двух невыспавшихся помятых визитеров с явными следами вчерашней перегрузки на лицах.

— Вы откуда? К кому? Как вы сюда попали?! Что тут делаете? — затараторил возмущенный директор.

— Мы тут спали… — промямлил Авдей и зевнул. — Нас закрыли…

— Кто закрыл?!

— Вы и закрыли…

— Ночевали, что ли?

— Угу…

— Надо проверить… много чего могло пропасть… надо вызывать милицию! — решил директор. — Марья! — крикнул он.

— Не надо! — как-то уныло сказал Николай.

— Что не надо? — удивился директор.

— Не надо милицию… Вот список продуктов, которые мы ночью ели… — он протянул салфетку. — Мы заплатим, подведите бабки. Но учтите, что вина Федора Федоровича мы выпили всего три бутылки, и то в самом начале, когда брали у кассирши. За него мы рассчитались.

Директор побледнел.

— Это… как его… гм… что ж мы тут стоим? Нехорошо как-то… произошло недоразумение, мы виноваты… закрыли вас случайно… я извиняюсь… пройдемте ко мне, пройдемте! — уже решительней сказал он, взял под руки обоих посетителей, вывел в коридор и открыл своим ключом боковую дверь.

— Вот, пожалуйста, тут диванчик, мягкие кресла… сейчас я чаю спрошу… Марья!

Появилась буфетчица, которую раньше ребята не видели.

— Чаю нам, и сама понимаешь, принимаю гостей… чтобы все первый сорт…

— Понятно, — протянула она, зевая, видать, не выспалась тоже.

— Только продукты с витрины пусть не продает, — мигом оценил ситуацию Авдей. — Вообще-то, продукты на ночь надо прятать в холодильник. Тут Юг, все портится, А у вас образцы стоят, доступные всем. Вот придет сейчас посетитель и возьмет с витрины. А все вчерашнее, порченое, а?

— Я пойду предупрежу, — всполошился директор.

Он вернулся, неся в руке бутылку коньяка «Коктебель». За ним шла Марья с подносом, на котором вперемешку лежали груши, яблоки, помидоры, желтый сладкий перец и айва.

— К коньяку айва очень хороша, — порекомендовал директор. — А вы, извините, кто будете?

— Вот они, — показал Николай пальцем, — известный ученый, про океаны и течения книги пишут. Потому его к писателям в Дом творчества, и определили. Он такое может про Черное море написать — три дня шторм будет!

— Не надо шторм, профессор, — засмеялся директор.

— А он северный журналист. С Чукотки.

Журналисты в планы директора не входили.

— Северяне! О, я так рад познакомиться с чукотскими отдыхающими! Я встречал некоторых — они много чаю пьют. Всегда пьют чай — с вином, с коньяком, с водкой. Всегда запивают чаем. Я сейчас! — И директор выскочил в кухню.

Авдей удивленно толкнул в бок Николая:

— Смотри-ка, волокет… Что делать-то будем?

— Сначала лечиться…

Пришла Марья с чаем и конфетами. Пришел директор.

— За знакомство!

Коньяк с чаем пошел хорошо, и вскоре наступил момент, когда возникла необходимость во второй бутылке.

За горячим чаем и непринужденной беседой о погоде на Юге и о погоде на Севере, о питании на Юге и питании на Севере опустела и вторая.

— Нет, нет, больше не надо, — запротестовал Авдей. — Давайте мы заплатим.

— Ни в коем случае! — возражал директор. — Вы мои гости.

Была как раз та стадия, когда незнакомые люди обнимаются и обмениваются адресами, приглашая друг друга в гости.

Авдей и Николай вышли из кафе «Горные вершины», обнявшись и поддерживая друг друга. Настроение улучшилось.

— А с директором… ничего делать не надо… ни-че-го! — увещевал Авдей Николая.

— А я и не буду…

— Правильно… психологически… он знает о том, что мы знаем, и будет мучиться тем, что его заложат… и сейчас же прикроет свою деятельность… бросит мошенничать, а? Как ты думаешь?