Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 2 Страница 19

Ленин и Рыбаков уходят. Появляются трое трамвайных рабочих с тележкой: бородатый, подручный и старший.

Старший. Посвети! Посмотрим, какие тут у нас дела. Все в порядке… Поехали дальше.

Подручный. Видели? Ленин.

Бородатый. Без тебя видели. Узнал — и молчи. Осторожней надо быть.

Возвращаются Ленин и Рыбаков.

Ленин. Товарищи, скажите нам, который час?

Старший (подручному). Посвети. (Вынул часы с цепочкой.) Четверть третьего.

Ленин. Благодарю вас.

Старший. Прежде, бывало, кремлевские били. А теперь молчат.

Ленин. Это очень плохо. На Кремле никогда не должны молчать часы. Саша, найдите часовщика. Только тут нужен такой мастер, которому понятна старинная механика.

Рыбаков. Найдем, Владимир Ильич!

Ленин. Трудно найти. Многие часовщики брались пустить куранты и пасовали.

Рыбаков. Не может быть, чтобы не нашлось такого мастера.

Бородатый. Побудьте с рабочим классом, товарищ Ленин. Побеседуйте с нами.

Старший. Только он у нас шутник.

Ленин. А вам до шуток?

Бородатый. А чего тужить? Капитализм мы разбили.

Ленин. От разбитого капитализма сыт не будешь.

Бородатый. Теперь начнем социализм строить.

Ленин. А вы знаете, как его строить?

Бородатый. Свет не без добрых людей. Кто-нибудь скажет.

Ленин. Добрых людей много. Вы не всем верьте.

Бородатый. Мы с разбором. Кому вы поверите, тому и мы.

Ленин. А разве Ленин никогда в людях не ошибался? Тоже ошибался.

Бородатый. Зато мы в Ленине не ошиблись.

Ленин. Разрушить капитализм куда легче, нежели построить социализм!

Бородатый. Неужели, Владимир Ильич?

Ленин. Мы первые начинаем, перенять не у кого. К тому же мы пока что нищие люди.

Бородатый. Что правда — то правда. Обедняли.

Ленин. Строить придется… никто не поможет.

Бородатый. А чего Советская власть не сможет? Все сможет. Библейские жители хотели построить башню до небес в городе Вавилоне[27], и ничего не вышло. Почему? Пишут, смешение языков. А я вам говорю, потому что тогда не было Советской власти.

Ленин. Это хорошо.

Бородатый. Без шуток, Владимир Ильич, Советская власть что захочет, то и сумеет.

Ленин. А почему вы так верите в могущество Советской власти?

Бородатый. Дайте, я вам одну притчу обрисую. Вы не спешите?

Ленин. Не спешу. Присаживайтесь.

Бородатый. Вот перед вами трое людей. Московские трамвайщики, ночные рабочие. Пролетариат. Ни святые, ни грешные… народ. При какой другой власти эти люди станут по всей ночи работать за несчастный ломоть хлеба? (Вынул хлеб.) Ни при какой. А сейчас упадем, полежим, подымемся и опять паяем… Поэтому и верю я в могущество Советской власти.

Старший. Поговорили — и честь надо знать. Пора. Поехали дальше, а то некогда.

Бородатый. Извините за длинный разговор. Как умею.

Старший. Спокойной ночи, товарищ Ленин. Ленин. Спокойной ночи.

Рабочие уходят.

Любите русского человека, товарищ Рыбаков?

Рыбаков. Люблю, конечно.

Ленин. Поживите с мое, тогда полюбите! Если бы Толстой не придумал толстовства, то лучше его никто не представил бы нам русского человека. А вот рабочих старик не понимал… Не хочется домой. Вы влюблены… а мне почему не хочется? Не знаете? Ну так я вам по секрету скажу… иногда я мечтаю… Разгуливаю один и рисую перед собой невиданные вещи. Башню до небес мы строить не будем, но с нашими людьми можно дерзать, можно мечтать… (В сторону.) Кто-то идет…

Рыбаков. Кто идет?

Возвращается нищая старуха.

Нищая. Я иду.

Ленин. А вы кто ж, простите?

Нищая. Нищая. Подайте, барин, на пропитание печальной старухе.

Ленин. Саша, у вас что-нибудь найдется?

Рыбаков. У меня ничего нет.

Ленин. И у меня тоже ничего нет. (Нищей.) Извините!

Нищая. А еще пальто хорошее носите… сами вы хуже нищих.

Рыбаков. Ну, бабка, иди-ка ты спать!

Нищая. Я по ночам не сплю… я ночью работаю… Я по чайным да по вокзалам побираюсь.

Ленин. Вы это работой называете?

Нищая. Моя работа не хуже всякой другой. Теперь все один черт — ходят голодные как собаки. Ты вот человек, видно, умственного труда, а много ли сегодня кусал?

Ленин. Как это — кусал?

Нищая. Ел.

Рыбаков. Пойдемте дальше, Владимир Ильич…

Ленин (Рыбакову). Постойте! (Нищей.) А до революции вы чем занимались?

Нищая. Тоже нищей была.

Ленин. Чего же вы сердитесь? Вы ведь ничего не потеряли.

Нищая. Нет, дорогой мой, наш нищий класс больше всего потерял.

Ленин. Почему же ваш класс потерял?

Нищая. До революции я жила кум королю. В то время я юродивой ходила. У меня в банке три с половиной тыщи лежало золотом.

Ленин. Откуда же вы их взяли?

Нищая. У меня свои постоянные клиенты были. Я ведь ниже купеческих домов первой гильдии не спускалась! А теперь какой у меня профит?[28] Кто теперь нам подает? Ленин всю Россию в трубу пустил и сам, говорят, впроголодь в Кремле живет. Сам не живет и другим не дает. Маячьте дальше, а я по своим делам пойду. (Уходит.)

Ленин. Что скажете, молодой человек?

Рыбаков. Нахальная старуха, и больше ничего.

Ленин. Суть не в старухе, товарищ Рыбаков, но она в чем-то права. Если сейчас сесть на воздухоплавательный аппарат и подняться над нашей землей, то под вами окажется черное без огней пространство, подобное огромной пустыне. Как разорена Россия! Деревня вернулась к началу девятнадцатого столетия, к лучине. На заводах Урала, в Златоусте, например, люди вынуждены ручным способом приводить в движение механизмы. Донбасс затоплен белогвардейцами. (Длительная пауза). Вы умеете мечтать, товарищ Рыбаков?

Рыбаков (вначале невнятно). Я?.. Мечтать?

Ленин. Надо мечтать. Надо. Но имеет ли право мечтать большевик, марксист? А? По-моему, он имеет это прекрасное право, и он должен мечтать, если он понимает мечту как рост новых задач его партии, его народа… И еще, Саша Рыбаков, не надо бояться разлада между мечтой и действительностью, если вы серьезно верите в свою мечту, внимательно вглядываетесь в жизнь и работаете не покладая рук, страшно, адски работаете над осуществлением своей мечты. Еще в девятисотых годах мы в нашей партии мечтали о будущем России и строили планы электрификации… Нам приходится урезывать пайки, проводить жестокую экономию во всем, жить бедно, скупо, тяжело, но мы будем проводить в жизнь электрификацию России. Иначе невозможно. Сомнут, задавят, будет столетнее рабство, иностранное иго, позорная жизнь, гнет. Как по-вашему, Саша Рыбаков, пройдет теперь у нас электрификация?

Рыбаков. Владимир Ильич, вы за тысячу верст вперед видите, а что же я могу сказать?

Ленин. С нашим народом можно мечтать, можно дерзать!

Занавес

Действие второе

Бульвар, у памятника Гоголю. На скамейке сидит старушка, рядом детская коляска.

Старушка. Вот и уснул мой мальчик. Спи, спи, милый, спи, мой ангел! (Успокоилась, задремала).

Вбегает Рыбаков. Осматривается вокруг и сник.

Рыбаков. Ушла! Вот тебе и Гоголь! (Вынул часы.) Гоголь остается Гоголем, а я опоздал на целых пятнадцать минут. При ее характере — это катастрофа. (Быстро, старушке). Товарищ нянюшка!

Старушка (обиделась). Молодой человек, почему вы думаете, что я нянюшка?

Рыбаков. Простите, мне все равно.

Старушка. Вам все равно, а мне нет.

Рыбаков. Ну вижу — люлечка, ребеночек… Я хотел у вас спросить…

Старушка. Не шумите, видите, он спит.

Рыбаков. Простите, не буду. Я хотел у вас спросить: до моего прихода здесь не прогуливалась ли одна молодая особа?