Михаил Колесников - Алтунин принимает решение Страница 19

У него сейчас в самом деле шесть срочных заказов. Правда, все они не такие важные, как алтунинский. Но это еще нужно доказать. На доказательства тоже потребуется время. Был бы Алтунин в добрых отношениях с Константином Петровичем, тот, конечно же, сразу бы выделил бригаду для изготовления ему штампов. Для других ведь делает исключения, нарушает очередность. И для него бы сделал. Только другие-то вон как разговаривают с начальником инструментального цеха: "Уважь, Константин Петрович", "Выручи, Константин Петрович", "Не погнушайся выпить со мной рюмочку, мы народ простой, мастеровой". А этот Алтунин - нахрапом. Нет, милок, нахрапом здесь не возьмешь!

- Так что заказ твой сумею выполнить только через три недели, — объявил Силантьев, не скрывая издевки. — Через три недели - и ни днем раньше. Исправляй в своем бланке дату готовности.

Алтунин весь кипит, но сдерживает себя.

- Вы меня убедили, — говорит он скучным голосом и свертывает бланк, сует его в карман пиджака. — Бывайте, Константин Петрович. Физкультпривет!

Силантьев растерялся. Откуда у Алтунина это спокойствие и такой бодряческий тон? Дело-то ему поручено нешуточное и действительно срочное. Спросил все еще насмешливо:

- Ты что же, решил не выполнять задания?

- А то уж не ваша забота, Константин Петрович. Не волнуйтесь, жалобу на вас писать не стану, надоело.

- А как же выкрутишься?

- Вас интересует это? Извольте: замышляю покушение на ваши монопольные права.

- Во как! Просвети, будь ласков, к чему мне готовиться?

- В перспективе, очевидно, станет вопрос о том, чтобы иметь у нас, как на большинстве машиностроительных заводов, не один, а три инструментальных цеха. Одному поручить изготовление штампов, другому - прессформ и приспособлений, третьему - режущих и мерительных инструментов. Однако это дело будущего. А сейчас я решил написать заявку в производственный отдел такого примерно содержания: "Ввиду перегруженности инструментального цеха внезаводскими заказами прошу разрешения заказать нужные нам штампы в инструментальном цехе Второго машиностроительного завода". Вот и все.

Глаза у Силантьева округлились, стали зелеными, как незрелый крыжовник.

- Тю! Ты что, сдурел?! Чтоб мы заказывали штампы черт те кому... Да кто тебе это позволит?

- Не ваша забота, не ваша забота, Константин Петрович. Простите, мне некогда.

Но Силантьев уже ловит его за полу пиджака, понимает, чем обернется алтунинская заявка лично для него.

- Ладно, шут с тобой, — говорит он примирительно. — Давай бланк. Постараемся за полторы недели сделать.

- Пардон, пардон, Константин Петрович, — возражает Алтунин. — Не могу я каждый раз уламывать вас.

Он выдернул полу пиджака из цепких рук Силантьева и широкими шагами направился к двери.

- Стой, лешак! — закричал Силантьев. — Ладно, сдаюсь... Это же нужно додуматься до такого: заказ - на сторону, инструментальный цех - разделить. А централизация? Ты же за нее глотку дерешь!

Сергей остановился. Вынул бланк, вернул его Силантьеву.

- Надеюсь, не подведете, Константин Петрович?

- Не подведу, не подведу. Экий чертяка!..

...Да, живописная сцена разыгралась.

А рассказывать об этом Букрееву не хочется. Нельзя же без конца жаловаться.

Но Силантьев едва ли "сдался" всерьез, не тот он человек. Значит, надо, как договорились с Карзановым, ускорить разработку предложения о вспомогательных цехах...

Словно угадывая ход его мыслей, Букреев сказал:

- Карзанов познакомил меня с твоими соображениями о подчинении вспомогательных цехов производственному отделу. По-моему, это правильно.

- Карзанов назвал мое предложение перлом величиной с гирю.

Букреев рассмеялся.

- Официально это будет теперь называться "Пирамидальная схема управления заводом". Такое название придумано тем же Карзановым. Вы ведь собираетесь пересмотреть внутризаводское управление снизу доверху с тем, чтобы любое должностное лицо имело в непосредственном своем подчинении не более четырех-пяти структурных подразделений. Генератор у тебя, Алтуня, набирает обороты.

- У тебя тоже! — сказал Сергей, улыбаясь.

Да, он знал когда-то совсем другого Букреева: тот не был так дотошен, методичен, утончен в смысле проникновения в чужую душу. Тот был даже несколько замкнут, сторонился людей, а этот, кажется, ищет встречи с ними, готов выслушать каждого и притом не изображает из себя этакого всемогущего деятеля. В нем многое изменилось, но многое и сохранилось от того Олега Букреева, который столько лет работал крановщиком в кузнечном цехе.

Встречаясь с прежним секретарем парткома, с Игорем Ивановичем Белых, Алтунин думал: вот на таких крепких, многое повидавших и испытавших на своем веку людях, и держится все. Они были как стальные опоры. К Белых чутко прислушивались и директор завода и главный инженер. Мнение его имело огромный вес. Даже неподатливый Лядов всегда смирялся перед Игорем Ивановичем, воспринимал его мнение как выражение воли всей заводской партийной организации.

"А имеет ли такой же авторитет Букреев? — спрашивал себя Сергей. — Способен ли он высказывать так же твердо свои соображения директору или главному инженеру? Испытывают ли они потребность советоваться с ним по важным вопросам или делают это только ради проформы? Ведь Олег годится в сыновья Ступакову..."

Алтунин постарался отринуть эти сомнения. Как бы там ни было, а самому ему объясняться с Букреевым было и легче и даже, кажется, приятнее, чем с Игорем Ивановичем. Букреев остро чувствовал все новое, необходимость нового. В нем угадывалась своя крепость, своя непреклонность.

Удивительный контраст: Скатерщиков и Букреев - люди одного поколения, имеют одинаковое образование, но почему Олег легко воспринимается в роли партийного вожака огромного заводского коллектива, а Петра на этом месте прямо-таки невозможно представить?

Может быть, в самом деле партийные руководители - люди особого склада? Почему мы верим им беззаветно, считаем их совестью народной?.. Многоопытный Юрий Михайлович Самарин может иногда слукавить. Такой же многоопытный Константин Петрович Силантьев ради узкоцеховых интересов способен даже на лицемерие. А вот молодой, по сути, только вступающий на стезю большого партийного руководителя Букреев никогда не позволит себе ничего подобного.

Прощаясь с ним, Алтунин напомнил:

- Завтра у нас в кузнечном соберется партийно-хозяйственный актив.

- Приду обязательно, — пообещал Букреев.

На собрании актива Алтунин не почувствовал атмосферы отчужденности. А это свидетельствовало, что видавшие всяческие виды инженеры и передовые рабочие признали его, понимают, к чему он стремится, и хотят помочь ему. Они как бы "в долг", авансом поверили, что Алтунин с его энергией добьется того, чего не смог добиться Самарин.

Это было и радостно и пугало. Даже Клёников присмирел.

"Вы пока лишь формально замначцеха, а не по существу. Еще нужно стать им, утвердиться..." - ворочались в мозгу беспощадные, даже циничные слова экономиста Пудалова, брошенные им недавно, когда Алтунин хотел призвать его к порядку.

Да, Сергею предстояло еще обрести себя в цеховом коллективе как бы заново, в ином качестве.

Он знал здесь каждого в лицо. Знал слабые и сильные стороны этих людей, их привычки, их прошлое. Клёников, Голчин, Ермаков, Щетинин, Миронов, Шилов были инженерами и занимали в цехе командные посты еще в ту пору, когда Алтунин стоял у парового молота. Наверное, каждый из них претендовал и претендует на что-то большее по сравнению с теперешним своим положением. Тот же Голчин, который сейчас горой стоит за Алтунина! Возможно, некоторые до сих пор считают несправедливостью назначение заместителем начальника цеха только что вылупившегося из института инженера Алтунина.

Но сейчас перед ними выдвинулось на первый план нечто неизмеримо большее: речь идет о судьбе цеха. Вот почему так внимательно выслушали они Алтунина и так деловито обсуждают его предложения.

А говорил он о необходимости искоренить все то, что мешает ритмичной работе цеха: ввести подготовительную смену, упорядочить отношения с инструментальным цехом и другими вспомогательными службами, разместить контролеров ОТК рядом с мастерами на участках - тогда сократятся затраты времени на сдачу продукции, упростить технологические маршруты, положить конец нарушениям технологической дисциплины, опираясь на опыт щекинцев, установить доплаты рабочим за совмещение профессий...

Не Алтунин придумал все это. Сама цеховая жизнь подсказала. Алтунин только правильно уловил веление времени и достаточно ясно сформулировал то, что накипело в душе каждого...

Цеховому экономисту Пудалову следовало бы выступить с экономическим обоснованием назревших внутрицеховых реформ. Или хотя бы не изображать из себя этакое "оппозиционное меньшинство".