Владимир Курочкин - Избранное (сборник) Страница 19

– Привет! – крикнул издали Петр.

Тимофей шел за ним.

– Привет, – ответил слабым голосом высокий альпинист.

Альпинисты были внушительного вида. Но один из них казался совсем гигантом. На них были надеты тирольские шляпы. У альпиниста пониже она была с пером и значком какого-то иностранного альпинистского клуба. Оба были одеты в великолепные штормовые костюмы из непромокаемой ткани. Но лица у них были невероятно обожжены. Небритые, с облупившимися темными носами, похудевшие, с осипшими голосами, они производили страшное впечатление. Люди, очевидно, пережили на вершине жуткие часы.

– Там женщина, – с сильным акцентом сказал альпинист пониже, как только Петр и Тимофей подбежали к ним.

Петр сейчас же подошел к спальному мешку. Он открыл клапан мешка и увидел женское лицо. Оно слабо улыбалось. Огромные голубые глаза глядели из потемневших орбит. Петр снял с себя штормовую куртку и стал закутывать женщину. А Тимофей, сбросив рюкзак, раздавал альпинистам, шоколад, бисквиты, сушеные фрукты. Петр стал заботливо кормить женщину.

– Печальная встреча, – сказал с улыбкой высокий альпинист. – Знакомьтесь. Моя жена, Берта Овражина, друг – Фриц Герт, австрийский альпинист, и я – инженер Овражин.

Петр и Тимофей назвали себя.

– Нас застала на вершине буря, – продолжал Овражин. – Жена упала и не смогла идти дальше.

Мы укутали ее чем смогли. Все наше имущество сорвалось в пропасть.

– У вас сильно пострадали руки? – спросил Тимофей.

– Ничего! Немного поморозили, – ответил Овражин.

Но для Петра и Тимофея было ясно, что руки у обоих альпинистов отморожены. У Овражина и Герта было только по одной перчатке. Руки они обмотали цветными кашне и чулками. Виднелись синие, слегка сморщенные пальцы. В некоторых местах на них желтели водяные пузыри. Боль в руках, очевидно, была очень сильная, австриец постоянно морщился.

– Идемте вниз, там у нас бинты и медикаменты, – сказал Петр.

Начали спускаться. Овражин и Герт шли впереди, опираясь на ледорубы. Петр и Тимофей спускали в мешке Берту. Сойдя на плато и добравшись до своего бивака, Петр достал из второго рюкзака вату и бинты. Он сделал перевязку альпинистам. Затем достал запасную фланелевую рубаху, разорвал ее и укутал фланелью больные руки. Овражин и Герт благодарили и старались улыбаться. Берта беспокоилась о руках своих спутников, и Тимофей успокаивал ее. Потом Петр и Тимофей стали собирать свои вещи. Они нагнулись за ними. Овражин и Герт сидели в стороне.

– Берта ни разу не застонала, – сказал Тимофей.

– Мужественная женщина, – ответил Петр.

– Она вроде твоей жены.

– Отдаленное сходство.

– А как же наша вершина?

– Отставить!

Тимофей вздохнул и сказал:

– А может, мне стоит подняться? Ведь это недолго. Я оставлю записку и догоню вас. Обидно!

– Отставить!

– Да-а! Эта женщина достойна быть альпинистом.

– Ну и ребята тоже крепки.

– Ну, все, кажется?

Они собрали вещи, выпрямились и надели рюкзаки. Петр взглянул на Тимофея, улыбнулся и хлопнул его по плечу.

– Выше нос! Не горюй! Вон, смотри! – сказал он, разводя широко рукой. – Смотри, сколько вершин! Вон, вон, вон! И на всех мы побываем. Не в этом, так в будущем году. За всю-то нашу жизнь столько можно исходить вершин! Так, что ли!

– Так!

– А нашу красавицу мы заснимем.

И Петр нацелился «лейкой» на ту вершину, на которую они должны были подняться. Он щелкнул затвором аппарата, и оба пошли к альпинистам. Потом все вместе стали спускаться к леднику.

Огонь

Пламя бушевало и гудело в паровозной топке. А на темной, выжженной маслом и мазутом, изъеденной угольной пылью земле между рельсами, под самой топкой, дрожали оранжевые отблески. Мощный паровоз стоял на путях.

Дмитрий смотрел издали на игру огней. Уродливые отблески на земле то удлинялись, то укорачивались. Они то бледнели, то становились слишком яркими, в зависимости от количества нефти, попадающей в топку. Помощник машиниста ходил вокруг паровоза и постукивал по колесам и шатунам молотком с длинной ручкой. Он таскал с собой большую масленку. Дмитрий стоял и наблюдал за его работой. Паровоз должен был отправиться в путь. Через час длинное стальное тело замелькает среди спящих полей, прогремит над реками и вонзится в темные массивы лесов. И справа и слева будут шеренгой стоять исполины-деревья. Поезд промчится словно по ущелью, и отсветы топки выхватят из тьмы: телеграфные столбы и ярко освещенную будку путевого обходчика, молчаливые кусты и стволы сосен, сваленные непогодой гнилые деревья и трухлявые пни, болотца и шалаш охотника и еще шлагбаум у дороги. Все это мелькнет и исчезнет. Появятся города, электростанции и хаотичные огни новостроек, белесый, мгновенно меняющийся в очертаниях пар работающего копра и грандиозные пожары доменных огней, и все это тоже исчезнет. И будут опять пробегать леса. Скорость! Она захватывает. Редкий человек не уважает скорости. И особенно человек такой страны, пространства которой не могут существовать без скорости. Велики эти пространства. «И от тайги до британских морей…» – тихо запел Дмитрий, вспоминая почему-то мотив песни о Красной Армии. Он глядел на обтекаемые, зализанные формы паровоза. Родина больших дел и больших скоростей! Дмитрий был доволен, что избрал специальность, связанную с движением. Темп и скорость! Они хороши и в спорте и в работе.

Машинист пустил пар. Белые струи ударили в землю, пар заклубился, стал рыхлым и разошелся в стороны. До Дмитрия дошло влажное дыхание паровоза. Дмитрий улыбнулся. Вечером в паровозном депо уютно. Словно кипит на столе самовар, когда вся семья сидит за вечерним чаем. К Дмитрию подошел и стал рядом Трофим Сергеевич – старик машинист. Дмитрий подал ему молча руку. В депо звучала музыка. Рядом был летний сад, и там играл духовой оркестр.

– На огонь смотрите? Спросил его Трофим Сергеевич.

– Что? – Дмитрий слишком отвлекся доносившейся знакомой музыкой.

– Большая сила огонь! – сказал старик с каким-то особым ударением. – Большая… И страшная…

– Ну, это как где, – довольно беззаботно поддержал разговор Дмитрий. – Если машина в порядке, давление в котле нормально…

Машинист на паровозе увеличил подачу нефти в топку. Отсветы на земле стали ярче.

– Да я не о технике, – сказал Трофим Сергеевич. – Мне огонь еще и о другом говорит.

– О чем же? – Дмитрий словно проснулся.

– Вы слышали что-нибудь о партизане Лазо?

– Я читал, – сказал Дмитрий.

– Он с японцами дрался в Сибири, в тысяча девятьсот двадцатом году. Красный командир, партизан. Какой был мужик! – старик покачал головой.

– Вы его видели?

– Да. Я в то время там тоже был. Работал машинистом. Вот только, как умер он, не видал.

– Его убили?

– Сожгли в паровозной топке. Звери – такого человека!.. Вот я говорю, огонь – страшная сила! Но и святая с тех пор для меня.

Старик помолчал и снова сказал:

– Он погиб на станции Уссури. Японцы взяли его в плен и сожгли. Мне рассказывал друг. Один машинист, бывший в то время на станции.

– Он все видел?

– Да. Они сожгли его, но только не в таком паровозе, как вот этот, таких еще тогда не было. А на дровах. Видел такие топки? А сначала долго били…

– А он?

– Он? В долгу не оставался! Он дрался все время, лупил их по мордам. Они все зверели и зверели, подтащили его к топке, взяли за ноги и стали совать в огонь. Лазо все же сопротивлялся, пока не ослабел. Тогда эти мерзавцы, – друг мне рассказал, – сунули его внутрь и захлопнули дверцу, а потом открыли ее, чтобы посмотреть. – И кинули туда еще парочку поленьев, чтобы жарче было…

– Гады! Не нужно, Сергеич, больно слушать!

Машинист дал гудок, и мощный паровоз, вздрогнув, покатился по рельсам. Они чуть опускались под его тяжестью.

– А ты слушай да на ус мотай. Али усов нет? – старик, овладев собой, улыбнулся.

– Пока нет, но будут!

– Инженером-то когда станешь?

– Когда выучусь.

– А скоро это?

– Да не особенно. Я недавно начал учиться в институте.

– А ты практикуйся лучше, практикант. Идем к моему красавцу.

– Куда это?

– А вон на седьмом пути. Только что закончили чистку. Сейчас заправляемся. Через минут двадцать выезжаем.

– Далеко?

– Транзитный груз. Граница!

– Пойдем. Мне как раз нужно осмотреть паровоз с вашей топкой.

Дмитрий и Трофим Сергеевич пошли на седьмой путь. Они прошли мимо поворотного круга и повернули налево, около конторы, где громко разговаривали машинисты. В депо доносились звуки духового оркестра. На седьмом пути стоял паровоз «ЭХ-3161».

– Вот он, мой красавец, – указал старик.

От паровоза к ним навстречу бежал Василий.

– Что там такое, товарищ помощник? – крикнул Трофим Сергеевич и подмигнул Дмитрию.