Иван Шамякин - Сердце на ладони Страница 2

Тут можно читать бесплатно Иван Шамякин - Сердце на ладони. Жанр: Проза / Советская классическая проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Иван Шамякин - Сердце на ладони

Иван Шамякин - Сердце на ладони краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Иван Шамякин - Сердце на ладони» бесплатно полную версию:
Роман-газета № 10(310) 1964 г.Роман-газета № 11(311) 1964 г.

Иван Шамякин - Сердце на ладони читать онлайн бесплатно

Иван Шамякин - Сердце на ладони - читать книгу онлайн бесплатно, автор Иван Шамякин

Тяжело дыша, Шикович вывернулся из рук Яроша.

— Валя просила каждый день делать тебе массаж. Вот видишь, сна как не бывало,

— Валя придумает! А сама ленится даже зарядку делать. Я хоть каждое утро полчаса… ногами дрыгаю…

— Вот именно — дрыгаешь. Мало толку от твоей зарядки.

Ярош подошел и стал рядом, он был выше на целую голову. В городе, когда они вместе гуляли, на них оглядывались с улыбкой, а приятели подшучивали над ними. Но это не мешало их дружбе.

С минуту они молча глядели на луг, где меж кустов мелькали пестрые халаты их жен и Наташи. Женщины шли к дубам, за которыми искрилось продолговатое зеркало воды. Это старица. Самой реки не видать, в незапамятные времена она отступила от леса на добрый километр. Виден только красный столб сигнального фонаря на берегу. Луг тут холмистый, перерезанный старицами, ручьями, канавами, берега которых заросли лозняком. На Езгорках стоят дубы. В заречной дали синеет лес. Слева из зарослей кустарника выглядывают стрехи хат. И все-таки нигде, даже в широком поле, нет такого ощущения простора и необъятности, как здесь, особенно если смотреть отсюда, сверху. Странно, но даже небо тут кажется выше, чем в любом другом месте. И видишь все сразу — зеленую землю и голубое небо. И воду. Пусть немного ее, но в ней отражена небесная глубь и дубы. А обернись—и дивный бор, сосна в сосну, обступил небольшую обжитую поляну. Ближе к ручью, который отделяет лес от луга, сосны уступили место дубам-богатырям, каких не много осталось в наших лесах. К самому бору притулились старые постройки лесничества — контора, домики лесничего, лесника, конюшня.

Одинокая дача — это большое и немножко нескладное строение с разными по форме верандами, с мансардой только на одной половине — построена на границе леса и луга, под дубами. Шикович хвастался, что место выбрал он, позабыв, что Ярошу еще с партизанских времен известны были эти края.

Шикович встал на носки, потянулся, подняв руки, глубоко вдохнул воздух.

— Кажется, что здесь даже воздуха больше, чем в городе. Какое небо! А?

— Больше кислорода.

— Для меня — воздух, для тебя — кислород. Это ж тебе не кислородная палатка. Мне здорово спится здесь. — Шикович засмеялся. — Острый у тебя глаз. Я и вправду задремал над своей статьей. Так сладко', прямо слюнки потекли.

— А мы все утро ходили не дыша. Кирилл творит, — иронически улыбнулся Ярош.

— Это ты ходил не дыша, врун несчастный? Свистел, как Соловей-разбойник. Тебе приходилось когда-нибудь писать публицистические статьи?

— Нет, слава богу.

— То-то. Это мука. Особенно на заказанную тему. Скажи, с тобой бывало, что ты хочешь сделать как можно лучше, понимаешь, что это в твоих силах, а не выходит? Получается какая-то жвачка. Скучная жвачка.

— Когда писал диссертацию, бывало. В работе — нет. Жвачка в нашей работе — упаси бог!

Шикович на минуту серьезно задумался.

— Я понимаю. Очевидно, чем больше ответственность, тем работаешь точнее.

— Разве когда ты пишешь, ты не чувствуешь ответственности?

— Черт его знает. Иной раз кажется, недостаточно чувствую, — и вдруг крикнул: — Видишь?

— Что?

— Радуга! Маленькая радуга возле дуба. Должно быть, Наташа плещется у берега. Хорошо! А не пойти ли и нам искупаться? — и сам себе решительно возразил: — Нет! Надо дописать эту злосчастную статью. Живицкий с меня три шкуры спустит, если завтра не сдам.

Однако, вместо того чтобы идти работать, Шикович плюхнулся в шезлонг, с наслаждением закрыл глаза и сказал:

— Надо писать. А то ведь предстоит еще выпивка. Я пригласил Гукана.

Ярош захохотал. Шикович посмотрел на него с недоумением.

— Валя только что жаловалась, что не проходит дня, чтоб ты, не позвал кого-нибудь в гости.

— А-а.

— Ты ставишь жену в тяжелое положение. Пригласил и молчишь.

— Молчу. Ибо, во-первых, люблю экспромты. А во-вторых, мое правило: лучше выслушать от жены нотацию потом, чем заранее. Пусть думает, что человек заглянул случайно, и все обойдется.

— На кой тебе Гукан?

— На что мне Гукан? — Шикович с усилием выбрался из глубокого шезлонга, чертыхнулся, подошел к Ярошу, который спокойно сидел на перилах, глядя на бор. — Давно не беседовал с ним по душам. Лет шесть уже. Интересно, знаешь… Изменился он? И в каком направлении? Произошли такие события! Переворот в мозгах, в сердцах. А как он? Он, брат, из твердолобых. Интересно, как он относится к своей книге. К нашей книге, которую мы вместе писали. Он автор, я литобработчик. Я, например, не пожалел многое перечеркнуть из того, что писал тогда. И эту книжечку мне хочется перетряхнуть основательно. Но надо знать, как смотрит он, автор. Если будет упираться — к черту! Я, обработчик, разгромлю его,

— Ого! — иронически воскликнул Ярош, не отрывая взгляда от верхушек сосен. — А не смелость ли это пьяного зайца, Кирилл?

От пижамы Шиковича отлетела пуговица и покатилась по полу. Заложив под пижамой руки за спину, воинственно выставив округлый живот, Шикович смерил могучую фигуру друга уничтожающим взглядом. ч

— Если б я тебя не знал, как знаю, я дал бы тебе по морде за такие слова. В разных ролях мне приходилось выступать, но в роли пьяного зайца никогда не был. И не буду! Прими это во внимание! Теперь нам известно в десять раз больше, чем десять лет назад, когда писалась книга, и нельзя показывать подполье так, как это сделал Гукан. О многом важном в ней — ни слова. О людях, которые погибли… Да и которые остались в живых, О тебе, например…

Ярош изменился в лице: как не бывало иронической усмешки, покоя, довольства, он помрачнел, словно от внезапной боли. Тихо сказал:

— Я играл в подполье второстепенную роль. А вот о других… О других надо было сказать!.. Но… если не смогли сказать тогда, то сейчас это еще труднее. Через семнадцать лет! Можно потревожить живых. Но стоит ли тревожить мертвых?

Когда Шикович, человек вообще спокойный, взрывался, он начинал размахивать руками и кричать.

— Антон! Мне стыдно слышать это от тебя. Такие мертвые не умирают! Они должны жить, стоять в одном строю с нами! И бороться! Не было героев безыменных!.. Это сказал человек, который сам отдал жизнь. Ты забыл? — Шикович ринулся в открытую дверь и тут же вернулся с книгой в руках. — Вот… «Терпеливо собирайте свидетельства о тех, кто пал за себя и за вас…» Фучик! За себя и за нас! А ты — «не надо тревожить мертвых». Кому-нибудь, может быть, и хочется, чтобы мертвые молчали. Но ты… Тебе-то зачем?

— Я не люблю вспоминать о своей подпольной жизни — ты ведь знаешь. На мою долю выпало очень уж тяжкое.

Ярош отвернулся, сжал руками перила так, что побелели пальцы, и стал глядеть на луг. Под дубами, на берегу старицы, ходила женщина в купальном костюме. «Валя или Галя?» — подумал он, приглядываясь. И почувствовал прилив нежности к жене, к детям, к семье Шиковича — ко всем добрым людям и к этой чудесной природе, к земле и к небу. Ко всему на свете. Человек он был сентиментальный, и глаза его увлажнились. Чтобы скрыть свою слабость, не оборачиваясь, сказал сурово:

— А упреков таких мне не бросай! Я тех людей не забываю.

Шикович взял его за плечо и заставил повернуться.

— Не забываешь? — спросил мягко и вдруг оттолкнул от себя и опять закричал: — А что ты сделал, чтобы подвиг их стал известен? Рассказал ли о них хоть Виктору, Ирине, Наташе? Новому поколению?

— Не каждый умеет рассказать.

— Ты умеешь. Но тебе мешает твоя хирургия.

— Ну-у, знаешь…

— У тебя гуманная профессия. Ты избавляешь людей от страданий. И тебе кажется, что этого достаточно.

— Да. Пускай это звучит банально, по-газетному… Но, в конце концов, наши добрые дела — лучший памятник…

— За добрыми делами иной раз скрывается эгоизм, себялюбие. Я хотел поскорее окончить повесть и отмахивался от газетной работы, хотя мой фельетон мог помочь людям… А подумай, как было бы обидно и несправедливо, если б, например, история обороны Брестской крепости так и осталась погребенной под ее развалинами…

Шикович как-то чудно, боком, откатился к двери, стал в узком проеме, упершись локтями в косяки. Он жаждал поспорить. И не для того, чтоб доказать что-то своему собеседнику, а, скорее, чтоб разжечь себя самого. Ярош сказал после паузы:

— Я первый написал, что во многом не согласен с вашей книгой.

— А потом — в кусты? — саркастически сощурил маленькие глазки Шикович.

Ярош вздохнул полной грудью и подошел к нему.

— Не будь, Кирилл, как говорит моя Наташка, «умным назад». Я вот что тебе скажу. — Он взялся рукой за открытую дверь. — Если этот запал у тебя не на один день, если ты серьезно хочешь заняться нашим подпольем. — вот тебе моя рука. — Шикович пожал протянутую руку. — А если ты позвал Гукана, чтобы потрепать старому человеку нервы, я в такой игре не участник. Несмотря на его книгу, я уважаю Гукана. Человек воевал хорошо и поработал — дай бог каждому. Иди пиши свою статью. — Ярош шутливо толкнул друга в комнату,

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.