Вилис Лацис - Семья Зитаров. Том 2 Страница 20

Пасека находилась в тридцати верстах от ближайшей деревни Уксунай. Третьего дня здесь был внук пасечника, приносил еду и рассказывал, что накануне ночью в деревню ворвались черняевские партизаны, застрелили свирепого старосту, двух жандармов и какого-то городского барина, затем прихватили продовольствие и исчезли в тайге. Много мужиков ушло с Черняевым, колчаковцы собирались отвезти их в Ануй.

— Меня тоже хотели отправить в Ануй, — сказал Карл, выслушав рассказ пчеловода и наблюдая, как это сообщение подействует на старика.

— Я так и думал, — задумчиво сказал пчеловод. — Иначе зачем бы ты по черни [3] разгуливал. Эх, беда с вами, молодыми. Власть дана людям от бога; а вы хотите неизвестно чего.

— Мы хотим жить так, как полагается жить человеку, — сказал Карл. — Власть не для того, чтобы убивать невинных людей. Крестьянин хочет, чтобы ему позволили сеять и косить, каждый честный человек желает спокойно выполнять свою работу. Что же делать, если ему этого не разрешают, порют его, убивают или самого посылают убивать других?

— Ты, верно, идешь к Черняеву? — спросил старик.

— Так оно выходит, дед.

— Один мой сын тоже там. Против старосты пошел, надо было скрыться. Эх, грех да беда с вами, молодыми.

— Дед, не можешь ли ты мне сказать, как найти Черняева? Век буду благодарен.

— Ишь ты, какой прыткий! Ну, погоди, погоди, может, скажу. А сейчас послушай, кто там идет.

Солнце уже село, над тайгой сверкали звезды. Карл встал, дошел до дверей хижины и приоткрыл их. Вначале он не слышал ничего, кроме привычных лесных шумов. Затем где-то в прибрежных кустах затрещали сучья, потом все стихло, а вскоре затрещало опять.

— Кто там идет? — спросил Карл у пчеловода.

Старик, вытащив откуда-то допотопное ружье, проверял курок.

— Это мой гость, каждую ночь является. Хоть бы кто-нибудь его пристрелил. А то до осени всех пчелок разорит.

— Медведь? — спросил Карл, беря в руки винтовку.

— А ты думаешь, человек? Ведмедь и есть.

Слово «медведь» он выговаривал по-сибирски, переставляя слоги: «ведмедь». Несколько вечеров пасечник отпугивал медведя стрельбой, не пытаясь попасть в зверя, да с его ружьем это, вероятно, было невозможно.

— Тише, дед, — шепнул Карл старику и встал за дверной косяк. — Попробуем его щелкнуть.

На противоположной стороне пасеки раздвинулись кусты, и на освещенную звездами полянку вышла громадная темная туша. Зверь некоторое время всматривался, затем пошел чуть вперед и опять остановился. Но ветер дул со стороны реки, и чуткий нос зверя не уловил запаха человека. Словно удивленный тем, что не слышно предупреждающего выстрела, медведь поднялся на задние лапы и медленно поплелся на пасеку. Как старый знаток, с комично важным видом обходил он пасеку, выбирая подходящую колоду. Почему он не брал первую попавшуюся, почему ощупывал одну и обнюхивал другую, это знал лишь его звериный ум. Возможно, он руководствовался какими-то ему одному известными признаками, по которым можно узнать лучшую колоду, а может быть, эта игра доставляла ему удовольствие так же, как кошке игра с мышью.

Несколько раз медведь находился на удобном для выстрела расстоянии, но Карл не хотел испортить дело и выжидал, пока зверь начнет лакомиться. Наконец, медведь облюбовал колоду, обхватил одной лапой ее верх, а другой сильно замахнулся. Колода затрещала и сломалась. Зверь обеими лапами сгреб полные соты и с довольным урчанием стал высасывать мед, не обращая внимания на жужжание встревоженных пчел. Они, запутавшись в его густой шерсти, лишь попусту высовывали свои жала, не доставая до тела зверя.

Карл прицелился в голову медведя и выстрелил. Протяжно взревев, зверь повалился на землю. Убедившись, что косматый не двигается, Карл вышел из хижины, держа ружье наготове. Но это было излишне: лесной барин лежал неподвижно, заснув вечным сном. Над разбитой колодой кружились пчелы.

— Смотри ты, какой молодец! — похвалил старый пасечник Карла. — Теперь моим пчелкам будет покой.

— А у тебя — целая бочка мяса и шуба на зиму, — рассмеялся Карл.

— Будет, будет. Только бы скорее пришли за ним из деревни.

Шкуру решили снимать утром. Старый пасечник всю ночь возился в хижине, готовясь к важной, работе. Он еще надеялся собрать разогнанных медведем пчел в новый улей.

На следующее утро Карл помог пасечнику освежевать медведя, отведал за завтраком своеобразное жаркое и отправился в дальнейший путь. То ли из благодарности за то, что Карл освободил пасеку от непрошеного гостя, то ли потому, что старик почувствовал доверие к молодому парню, но, расставаясь, он сказал:

— Иди в Уксунай и, как зайдешь за церковь, спроси, где живет Фрол Титов. Это мой сын. Скажи, что я послал, и он сведет тебя к Черняеву. Только смотри, чтобы никто ничего не знал.

— Спасибо, дед.

— А Макар пускай едет на пасеку за медведем.

До Уксуная Карл добрался после полудня. Это было большое старообрядческое село в триста домов. Только на одном его конце жило несколько православных семейств. Карл дождался на выгоне наступления темноты, спрятал винтовку под шинель и отправился искать Фрола Титова.

Дом Титовых стоял в конце села, у реки, и был виден издали. Зитар нашел его без особых затруднений. Фрол Титов — плечистый чернобородый средних лет мужчина — только что вернулся с поля и встретил незнакомого гостя во дворе. Карл рассказал ему о случае на пасеке и добавил, что отец Фрола направил его в село для особой цели. Видно было, что такие разговоры для Фрола не являются неожиданностью. Он не стал расспрашивать незнакомца, откуда тот, как его зовут, а ввел Карла в дом, и дальнейший разговор продолжался в одной из верхних горенок, из окна которой можно было обозревать почти всю деревню, реку и все вокруг до самых гор, покрытых лесом.

— Мне необходимо как можно скорее добраться до Черняева, — сказал Карл, усаживаясь на лавку напротив хозяина дома. — Ваш отец посоветовал обратиться к вам.

— Если батюшка велел, надо помочь, — ответил Фрол. — Хорошо, что пришли сегодня. Я собираюсь к брату. Уксунаю грозит беда. Надо звать на помощь Черняева.

Он не сказал, какая беда, да Карл и не пытался расспрашивать — излишнее любопытство еще никому не помогло приобрести друзей. Спросив у Карла, не хочет ли он ужинать, Титов сам принес кружку домашнего квасу и два свежих калача. Пока Карл ел, хозяин собирался в дорогу, и сразу же после ужина, не теряя ни минуты, они отправились в путь.

У берега реки, за титовским загоном, качалась на воде небольшая рыбачья лодка. Под грубой сетью была спрятана большая корзина и жбан с квасом.

— Ложитесь на дно лодки и накройтесь моей шубой, — сказал Карлу Титов. — Лучше, чтобы вас никто не видел, пока мы выберемся из села.

Карл безропотно подчинился требованию хозяина. Он почувствовал, как лодку оттолкнули от берега и как стремительным течением горной реки ее понесло вниз. Титов, гребя одним веслом, вывел лодку на середину реки, и она тихой тенью проскользнула мимо домов, погруженных в легкие сумерки. Прошло примерно полчаса, река свернула в лес, и в ночи исчезли редкие огни села.

— Если хотите, можете сесть, — разрешил Титов.

Карл сел на скамейку и взял весла. Лодка начала двигаться гораздо быстрее. Изредка им приходилось наклонять головы, чтобы не задеть за кусты и ветви наполовину выкорчеванных водой деревьев: они склонялись почти к самой воде, а там, где река суживалась, соединялись, образуя естественный мост. На крутых поворотах Фрол Титов изо всей силы налегал на рулевое весло, искусно проводя лодку мимо опасных мест. Он знал здесь каждую подводную корягу, каждый камень, этот крестьянин, обеспечивавший к великому посту половину села рыбой. Каждое дерево было ему знакомо, и, глядя на макушку какой-нибудь стройной ели или прибрежный куст, он мог сказать, где лодка сейчас и далеко ли еще плыть.

Больше часа они углублялись в тайгу. Наконец, Титов повернул лодку к берегу и остановился в маленьком затоне. В чащу вела еле заметная тропинка. Они вытащили лодку на берег, привязали ее к дереву, и Титов три раза свистнул. Вскоре из чащи вышли двое мужчин в крестьянской одежде с винтовками в руках.

— Кто такие будете? — спросил один из них издали.

— Фрол из Уксуная, — отозвался Титов.

— А второй?

— Привез нового товарища, — пояснил Титов.

Оба партизана приблизились к лодке и испытующе посмотрели на Карла.

— Мы завяжем тебе глаза, — сказал один из них. — У нас так принято. С первого взгляда человека не узнаешь.

— Завязывайте, если так полагается… — согласился Карл.

Один из партизан тщательно завязал ему платком глаза, так что Карл даже не видел земли под ногами. Затем его взяли за руку и повели. Фрол Титов, взяв корзину с едой и жбан с квасом, с другим партизаном последовал за ними. Тропинка то поднималась в гору, то спускалась куда-то вниз, причудливо петляя и делая резкие повороты. Иногда партизан, ведший Карла заставлял его нагибаться, и он чувствовал, как спину задевали ветки. Изредка под ноги попадались камни, пни, корневища деревьев. Через довольно большой промежуток времени Карл сквозь повязку увидел красноватый свет, и до него донесся треск горящих на костре дров. Поблизости послышались шаги, тихое перешептывание.