Ильяс Эфендиев - Повесть о Сарыкейнек и Валехе Страница 26

"Три года, три года", - в такт постукиванию колес звучало у меня в ушах. Будто кто-то твердил это с механическим упорством.

"Три года. Три года"... Казалось, в жизни не осталось' ничего, кроме этого холодного железного стука колес, И одиночества. Мне все чудилось, то не Валеха - меня посадили в тюрьму, и я, как Хаджар, подруга отважного Гачага Наби, взываю к любимому:

Ох, как душно, я уснуть не могу.

В окруженье врагов я вздохнуть не могу.

Тяжесть ржавых оков я стряхнуть не могу.

Ты на помощь ко мне подоспей, мой Наби,

И тюремные стены разбей, мой Наби.

А колеса все стучали. За окном время от времени мелькали огни пустых в этот поздний час станций и полустанков; в открытую дверь доносились голоса пассажиров- сходящих и только что севших, спешащих по своим делам по узкому тряскому вагонному коридору. Холодные огни, никому не светящие во мраке ночи в этот поздний час, когда все спят. Холодные голоса. Посторонних, чужих людей, роняющих, проходя, какие-то нелепые отрывистые фразы. Где ты теперь, Валех? Спишь или, как я сейчас, видишь горящий где-то попусту в ночи холодный свет, слышишь чужие голоса?! Если спишь, то спи, Валех... Спи, родной! Вот я приеду, свидимся, я постараюсь тебя отогреть своим взглядом, своим голосом. Не думай, что ты одинок. Слава богу, у тебя есть я. Есть Сарвар. Есть Зейнал. Есть Эльдар. Есть... Многие, очень многие ребята просили тебе кланяться и передают гостинцы. Хотя мы с тобой и сироты, нет у нас с тобой никого из родных на всем белом свете, мы не одиноки. Спи, Валех! Пусть все неприятное - тяжкие думы, подавленное настроение - перейдут от тебя ко мне. Я выдержу. Не думай, что я слабая. Я постараюсь спасти тебя, защитить. Я смогу! Я добьюсь своего, не думай!.. Есть на этом свете справедливость. Надо не отчаиваться, бороться за нее. Надо верить...

Когда поезд прибыл в Баку и я, горячо поблагодарив тетушку Джейран за все, собралась сходить, та спросила:

- А есть ли у тебя, дочка, где остановиться? Если нет, можешь остановиться у меня.

Я заверила ее, что она напрасно беспокоится, еще раз поблагодарила, но она на всякий случай дала мне свой адрес, просила, даже если все будет в порядке, обязательно зайти к ней и рассказать, как там у Валеха дела.

- Большое спасибо, непременно навещу вас! - сказала я.

- Я буду ждать. Не грусти, все уладится, - успокоила меня добрая женщина.

Несколько приободрившись, я села в такси, назвала -шоферу гостиницу "Азербайджан". Когда мы бывали с Валехом в Баку, останавливались именно в этой гостинице. Как мне казалось, без особых трудностей. Но на этот раз...

- Мест нет, - не поднимая головы, сказала дежурная.

- Но я, знаете ли... Я из дальнего района. Приехала по делу своего жениха, которого... Словом... - Я несколько растерялась и теперь, задним числом, поняла, насколько предусмотрительной была тетушка Джейран, интересуясь, где я остановлюсь. Я пробовала что-то еще сказать, чтобы женщина за стойкой вникла в мое положение. Но та грубо оборвала меня:

- Ты что, человеческого языка не понимаешь? Сказано: мест нет.

И тут я увидела, как сидевший неподалеку в мягком кресле, очевидно поджидавший кого-то, пожилой мужчина поднялся и решительно подошел к стойке.

- А ну, устрой эту девушку, любезная!

- Мест нет! - механически повторила дежурная, не поднимая головы.

- Мест нет? - спокойно переспросил мужчина. -- В таком случае почему же вы только что устроили мужчину в шляпе? Не потому ли, что он передал вам кое-что в паспорте?

- А вы докажите! - вскинулась дежурная. - Что это вы шпионите тут? Чего пристали?!

Дежурная явно настроилась на скандал. Видно, засиделась и теперь даже обрадовалась возможности слегка поразмяться. Но, подняв голову, вдруг изменилась в лице и пролепетала:

- Извините... Я не в духе сегодня... Простите!

Такая перемена произошла в ней оттого, что мужчина молча извлек из нагрудного кармана пиджака красную книжицу депутата Верховного Совета СССР.

- Ладно. Я вас извиняю, хотя, запомните: ваше настроение никогда не должно мешать вам быть вежливой. .. А насчет того, что вам передают в паспорте, я поговорю с директором... Сейчас же.

- Не надо. Я вас прошу, не надо, - заволновалась

дежурная. - Это... это в последний раз. Не повторится больше. Поверьте мне... А эту девушку я мигом устрою.

Тут одно место освобождается как раз... Вы понимаете, я не для себя, для детей, у меня их четверо... - И женщина расплакалась.

- Ладно, - коротко повторил мужчина и направился к выходу.

Женщина молча выписала мне бумажку с указанием этажа и номера.

Когда я повернулась уходить, она закрыла лицо руками, и послышался сдавленный плач. Мне стало жалко ее. Я хотела остановиться, сказать ей что-нибудь утешительное, но постеснялась.

В номере я переоделась, умылась, извлекла из чемодана привезенную для Валеха еду, аккуратно разложила ее в два больших пакета и отправилась по адресу, который мне сообщил Валех. Со. свиданием не получилось, но передачу приняли. Я подождала немного, и мне принесли торопливо написанную записку: "Спасибо. Обо мне не беспокойся. Чувствую себя хорошо. Береги себя. Не скучай! Крепко целую! Твой Валех".

.. .Я ехала в троллейбусе, люди на остановках садились и выходили, торопясь по своим делам. И меня снова пронзила мысль: а ведь Валех заключен в стенах, откуда не выйти по своей воле!

Доехав до. центра, я спросила, как пройти в Верховный суд. Вскоре я оказалась в большой комнате, и сидящий за большим полированным столом седовласый мужчина внимательно слушал меня, время от времени устало потирая виски. Он задал несколько уточняющих вопросов - очень коротких, по существу дела, а потом сказал:

- Хорошо, дочка, ты возвращайся на стройку. Мы разберемся, ответим...

Но я не сдвинулась с места. При всем том, что мужчина держался очень доброжелательно, неопределенность в его словах резанула меня по сердцу.

- Я прошу, очень прошу вас, чтобы наше заявление было поскорее рассмотрено. Я не могу уехать, не получив ответа.

Посмотрев на меня пытливо, мужчина задал тот же вопрос, что и тетушка Джейран:

- Почему по делу этого парня приехали именно вы? Разве нет у него отца, брата, какого-нибудь родственника?

- Нет. Кроме меня, у него никого нет. Мужчина понимающе кивнул.

- Сколько дней вы можете ждать?

- Со стройки меня отпустили на четыре дня...

- Ладно. Через два-три дня приходите, поговорим.., И не беспокойтесь, если ваш жених не виновен, ему ничто не угрожает.

Мягкий голос мужчины, особенно его последние слова, взволновали меня, и мне захотелось что-то еще сказать ему, что-то душевное, убедительное, чтобы он окончательно поверил в невиновность Валеха.

- Знаете, этот товарищ Меджидов, он... - Мне не удалось докончить фразу. Я расплакалась. Но мужчина понял, что я хотела сказать.

- Иди, дочка, - сказал он по-отечески ласково.- Если в этом деле есть хоть капля вины Меджидова, он ответит. Не беспокойся. Закон для всех один...

- Большое спасибо, - поднялась я.

- У тебя есть где остановиться?

- Да, есть.

- Хорошо, иди. И ни о чем не беспокойся.

Только оказавшись на улице, я почувствовала, как хочу есть. Последний раз я ела в поезде вместе с тетушкой Джейран.

Я зашла в первое попавшееся кафе, поела и выпила кофе.

Я так устала, что мне никуда не хотелось идти. Ни в театр, ни в кино, ни на бульвар, который мы так любили с Валехом. Поев, я зашагала в гостиницу. Спать.

. . .Разумеется, у меня не хватило терпения - ждать два дня. Целых два дня! На следующий же день утром я помчалась в Верховный суд, узнала в канцелярии, что дело Валеха передано в республиканскую прокуратуру. Узнав это, я помчалась туда. Долго бегала по коридорам, прежде чем мне сказали, что дело находится у следователя Юсифова. Потом я стала искать Юсифова, долго ждала, пока он вернется с перерыва.

И вот полный розовощекий мужчина с бойкими, развинченными движениями прошел по коридору и, бросив на меня короткий, оценивающий взгляд, открыл нужную мне дверь. Я подождала для приличия несколько минут и постучалась.

- Войдите! - услышала я властный голос. Я вошла. И сразу наткнулась на тот же откровенно оценивающий взгляд голубых навыкате глаз.

- Вы ко мне? - широко улыбнулся мужчина, и в дальнейшем на протяжении всего разговора его голубые глаза не переставали улыбаться мне. И вообще наш разговор сразу же принял совсем другой оборот, чем это было вчера в Верховном суде.

- Вы давно обручены с этим... вашим парнем?

- С шестнадцати лет.

- А не рано ли?

Я пожала плечами, не найдя что ответить.

- Вы утверждаете, что у вас нет отца-матери, нет родственников, кто же вас обручил? - через несколько минут вернулся он к этому снова.

- Вы что, не верите, что мы сироты? - вопросом на вопрос ответила я. Наведите справки...

- Нет-нет, - прервал он меня, и на какой-то миг перестал улыбаться. В этот миг в глубине его глаз проглянуло что-то холодное, жесткое. - Я просто хочу уточнить некоторые детали ваших отношений с... - он сделал паузу, обвиняемым.