Николай Богданов - Пропавший лагерь Страница 3

И старуха с поднятым вальком бросилась на своего «андела ненаглядного», превратившегося в «змея окаянного».

— Бабушка, тише! — в ужасе закричала Сима. — Он же ушибленный.

Старушки перехватили Ненилу, но удар ее валька все же пришелся по трубкам самогонного аппарата…

Нескоро Калинычу при помощи наиболее сознательных мужиков удалось прекратить эту ужасную суматоху.

Пообещав чинить и паять предметы домашнего обихода беднейшим жителям села, Калиныч утихомирил деревенский люд. Нечаянные гости удалились, побросав негодные железки тут же у палаток.

Только дед Еграша долго не отходил от пионерского лагеря. Он все присматривался, ждал, когда Калиныч останется один.

— Милый человек, — поймав его за рукав, зашептал дед, — по-дурному это я с таким делом при всем народе.

Почини ты мне этот аппарат в тайности. Да я тебе за него овечку отдам. Ярку первый сорт. А хорошо сделаешь — на всю окрестность расхвалю. Заказчиков у тебя будет — пропасть… Поживешь месячишко — обогатишься!

— А что, много у вас владельцев самогонных аппаратов? — спросил Иван Кузьмич деловито.

— Ужасть сколько, и у всех нужда в починке, ты только согласись. Этих вот аппаратов тебе притащат — гору. Только скажи куда, в какое тайное место.

И знаете, что ответил Калиныч дотошному старику?

Он сказал потихоньку:

— Хорошо, об этом надо подумать.

Все это слышал Рубинчик, сидевший на березе.

«Неужели наш Калиныч в сторону самогонщиков качнется?» — подумал он, курчавые волосы его зашевелились от ужаса (а может быть, от набежавшего ветерка).

В этот день случилось еще одно маленькое происшествие. Вдруг послышалось щелканье кнутов, резкие крики, и на опушку выехали большие цыганские фургоны.

Увидев лагерь, возницы остановились, и один цыган, черный, с седыми кудрями, подошел и хмуро спросил:

— Чей табор наше место занял?

— Это не табор, а пионерлагерь! — ответили ему.

Разглядев красные галстуки пионеров, он сплюнул, растер плевок рваным сапогом, из которого торчали черные пальцы, и, ничего больше не сказав, подал фургонам знак — поворачивать.

Но уехали цыгане недалеко. Остановились на берегу Оки, ближе к Выселкам. Там нашлась и для них полянка, немного поменьше.

Над этим происшествием посмеялись, пошутили, и все.

Тетрадь третья

Пионерам хочется действовать. — Калиныч против. — Васвас за килограммы. — У вожатого своя программа. — Солнце, воздух и вода… и всеобщая беда. Неожиданное появление мальчишек с дудочкой.

Шум, поднятый «малой механизацией», не обошелся без последствий. Из села Выселок то и дело появлялись беднейшие старики, старушки и притаскивали в починку ведра, кастрюли, чайники.

Чинить, паять помогали Калинычу и ребята. Правда, их мало устраивала такая помощь сельским беднякам, пионерам не терпелось поскорей принять участие во второй гражданской войне.

Но Калиныч удерживал их нетерпение — постойте да погодите, вот обживемся, разведаем, наше от нас не уйдет.

Васвас твердила одно: «У меня родительский наказ вас поправить! Чтобы каждый привез домой добавочные килограммы. Я вас на вес принимала — по весу и сдавать буду. На каждого нарастить в среднем по два килограмма вот моя программа».

А Федя прямо заявил: «Пока сил не наберетесь, нечего в классовую борьбу лезть. Вы физически ослабленные городские дети. Кулаки, подкулачники, самогонщики — наши враги, правильно! А кто здесь наши друзья? Солнце, воздух и вода. Верно! Так вот вначале мы наберемся сил у друзей, а потом грянем на врагов. Ясно?»

Да, это всем было ясно. Ребята с таким азартом принялись набираться сил у друзей, что в один прекрасный день, вернувшись из совхоза, Федя увидел вот какую картину.

Подходит он к звену «Печатник», смотрит — все пионеры во главе с Рубинчиком сидят в тени березы и рассматривают, как у кого слезает кожа. Солнце так их прижгло, припечатало, что на иных кожа повисла клочьями.

— Ведь сегодня по расписанию бег, что же вы не тренируетесь? спрашивает Федя.

— Ой, что ты, какой бег, мы боимся… двигаться.

— Почему?

— В сидячем виде с нас кожа ползет, а если побежим, вся шкура слезет! заявил Рубинчик.

— Нет, пусть другие бегают, а мы подождем, — сказал Боб, поеживаясь.

Звено «Смычка», наоборот, все сидело на солнцепеке во главе с Володей Большим. И несмотря на то, что солнце обливало ребят горячими лучами, все они были сине-зеленые и дрожали мелкой дрожью.

— Вы чего же не соревнуетесь в плавании? Вам сейчас пора быть в воде!

— Ой, Федя, не можем… Тошнит.

— Отчего тошнит?

— Вода противная… По ней дохлый котенок проплыл.

— Брр, мы на речку смотреть не можем.

Все ясно, перекупались озорники.

Не по лагерному расписанию действовало и звено «Красная швея» — вместо того чтобы принимать солнечные ванны, все девочки звена забрались в густую тень.

— Вы почему это здесь скрываетесь, товарищи?

— Мы не скрываемся, — ответила Сима Гвоздикова, — мы принимаем хвойные ванны. Сверху мы уже перекалились, а это внутренняя закалка. Вдыхание хвойного воздуха оздоровляет легкие.

— Товарищи! — возмутился Федя. — Вы срываете мне всю программу, я же обещал подготовить из вас бегунов, прыгунов, пловцов… Заваливаете все дело, заваливаете!

Еще больше возмутилась Васвас. Соорудив при помощи Калиныча весы, она убедилась в катастрофической потере «весовых качеств вверенных ей пионеров». Толстяк Боб побил рекорд — потерял восемьсот граммов.

— Где ты их потерял? Как ты их потерял?! — кричала Васвас, озирая лес и поле, словно потерянные граммы Боба можно было найти, как грибы.

— Ну, — сказал огорченный не меньше ее Калиныч, — с такой тощей, драной командой как же можно в село явиться? Делу коллективизации помощь оказать? Да нас засмеют! Пальцами будут показывать — смотрите, вот они, городские голодранцы! Ох, беда на мою седую голову!

В довершение всего Володя Маленький устроил ночной концерт. Вдруг ни с того ни сего завопил среди ночи:

- Домой хочу!

И как его ни утешали, проревел до утра, повторяя на разные голоса одно и то же:

— Домой, домой!

Тяжкое настроение этих дней разбила откуда-то ворвавшаяся вдруг веселая музыка. Из леса на поляну вышли два деревенских паренька. Обыкновенные, босоногие, в домотканых портках и рубашках. Один белоголовый, другой черноголовый. Один играл на деревянной дудочке, а другой, приплясывая, напевал песенку про Ерему и Фому:

У Еремы лодка с дыркой,У Фомы челнок без дна.Вот Ерема стал тонуть,Фому за ногу тянуть!

Увидев таких забавных ребятишек, пионеры с любопытством окружили нечаянных гостей.

Фомка и Еремка, как они себя назвали, братья-близнецы, наслышались про пионеров и решили узнать, кто они такие, зачем и почему здесь и нельзя ли так же организоваться в деревне? Купаться, загорать, пить-есть, ничего не делать, ну просто жить в свое удовольствие, как при коммунии!

Засмеялись пионеры над смешным представлением деревенских ребят о пионерах и стали им объяснять и рассказывать, что к чему по-настоящему.

Деревенские только рты разевали.

Какие же есть еще на свете простаки!

Ну ладно, простаки-то они простаки, а все-таки в своих деревенских делах должны кое-что понимать.

После такого размышления Рубинчик спросил:

— Вы, ребята, бедняки?

— У нас все ребята бедняки — метут избы голиком, сами ходят босиком.

— А кулаки в деревне есть?

— Кулаков много, у каждого мужика по два кулака, а у мальчишки по два кулачишки! Во! — и ребята разом показали четыре кулака.

Рассмеялись пионеры.

— Мы про богатых мужиков спрашиваем, — объяснил Боб, — которые с рабочего хотят три шкуры драть.

— Шкуродеры, значит. Есть и такие, они с кого хочешь шкуру сдерут, хоть с паршивого кота, хоть с рабочего скота!

— А вы таких знаете?

— Мы в своем селе все ходы-выходы знаем, — ответили деревенские.

— Можете вы нас сводить на экскурсию, показать нам богатея, середняка, бедняка?

— Это мы могем, — дружно мотнули головами Фома и Ерема, — и у нас есть один, который живет в бедноте!

— На экскурсию! На экскурсию! — подхватили обрадованные ребята.

— Иван Кузьмич, отпустите нас. С такими проводниками мы все разведаем. Что там в деревне, как, какая наша помощь нужна.

Иван Кузьмич не возражал. Да и Васвас сказала:

«Ничего, пусть прогуляются». И попросила разведать, у кого там можно купить свежей моркови, лучку, огурчиков.

Ребята были в восторге. Всем хотелось идти. Но выделили на первый раз только представителей звеньев. Приоделись ребята. Белые рубашечки скрыли облупленную кожу, панамы притенили облупленные носы, сандалии придали голоногим экскурсантам вполне приличный вид.