Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3 Страница 30

Николай (хмуро). Я тебе очень мешаю?

Аллочка. Терпимо.

Николай. А я все равно не уйду.

Аллочка (крикнув). Тогда пой!

Николай (очень мягко). Можно бы… Но у вас, кажется, церковные мелодии в моде, а я не умею.

Серафима (насмешливо). Молодой человек, запомните, что церковные мелодии поются в церкви, а дома мы поем что хотим… не то что у вас.

Аллочка. Вот-вот-вот!

Николай (сурово). Что «вот-вот»?

Аллочка (с неприязнью, готовясь сказать многое). А то, что ты… Не хочу тратить нервы. Хорошо! Ты — одержимый… Но я — то не одержимая… Мне наплевать на твои… Скажи, ты можешь вообразить, что кроме твоих бригад коммунистических по небу летают нормальные птицы и плывут облака?

Николай (охотно и простовато). Могу, и самолеты могу вообразить. Ракеты… спутники.

Серафима. Аллочка, никогда не говори, что он глупый. Хотела бы я быть такой глупой.

Аллочка. Может быть, он тебе нравится?

Серафима. К сожалению, немного переросла.

Николай (с откровенной простоватостью). Вот бы и шутили… и я мог бы вас позабавить. А то придираются.

Аллочка. А ты меня и так давно забавляешь.

Серафима (с удовольствием). Аллочка, что с тобой сегодня?

Аллочка (звонко, враждебно). Шутить не намерена. Вот и все.

Серафима. Могу оставить вас наедине. (Встала).

Аллочка. Вдвоем с ним помрешь с тоски.

Серафима (насмешливо). Коля, пришло время обижаться.

Николай. На кого — не знаю.

Серафима. Не на меня же.

Николай. А я по наивности считал, что надо на вас.

Аллочка (сообразив). Ишь ты… Ты еще считаешь, что я, несчастная, нахожусь под чужим влиянием. Сама — ничто. Глина. Но попала не в твои руки.

Николай (искренне, мягко). Аллочка, я ничего не считаю… Я во всем заблуждаюсь, честно говоря.

Аллочка (грубо, напористо). Врешь бессовестно. Ты считаешь, что я торговка… ничем не живу, опустилась, отупела… Вот как ты считаешь. У меня нездоровые переживания на почве личной травмы. Ну что ж, правильно… нездоровые. Хотела выпить каустик, отец выследил, это всем известно. Была малютка — верила в прекрасную любовь… а теперь остались одни нездоровые переживания. И отлично без тебя знаю: старо, бездарно. Но я прошу, оставь меня в покое, не спасай. Я, между прочим, не тону. Давай договоримся раз и навсегда на эту тему, что я живу прекрасно без вашей прекрасной любви… прекрасно, на мой тусклый взгляд. На твой светлый взгляд, я подонок. Боже, знаю! Но учти, что люди с тусклыми взглядами тоже имеют право на существование… (Нервозно.) Ты что сказать хочешь?

Николай (опять простовато). Да я так… подумал… Тусклый… это, как бы сказать, материя сложная… А глаза у тебя на самом деле занятные. Иногда смотришь, и кажется, что они срисованы с чужого портрета и тебе вправлены… бумажные глаза.

Серафима. Алла, я боюсь этого человека.

Аллочка. Он доиграется до того, что я его выгоню.

Серафима. Аллочка, можно мне ему вопрос задать насчет ваших отношений?

Аллочка. Пожалуйста.

Серафима. Коленька, чего вы добиваетесь?

Николай. Аллочка знает.

Серафима. Но я не знаю.

Николай. А вам и знать не надо.

Серафима. Любви вы добиваетесь. Любви не будет. Даже со стороны видно, как вы действуете на нервы Аллочке…

Аллочка. Серафима, прекрати.

Серафима (изумлена). Ах, прекрати!

Аллочка. Да, прекрати. (Просто и мирно.) Коля, ты меня презираешь, что я живу деньгами… ушла в рубль. Да, ушла. Не отрицаю. Но рубль… это по крайней мере реально. Это жизнь. Я люблю красивую обувь, я люблю… да мало ли чего ни любит человек. Сиди и жди, когда оно с неба свалится. Словом, Коля, давай тихо-мирно подведем черту. Одни хотят жить будущим, другие хотят жить настоящим.

Николай (иным, строгим тоном). Линия…

Аллочка (не расслышав). Что?

Николай. Так… слово…

Аллочка (по-прежнему). А Серафиму ты не трогай… она смешная… Верует, молится… Пробовала меня учить… но это не выйдет. На том мы и поладили. Дружим крепко и на равных. (Гневно, Николаю.) И она меня не спасает. В душу не лезет.

Николай смеется.

Ну, чему ты, чему?

Николай. Пусть Серафима скажет.

Аллочка. Серафима, скажи.

Серафима (серьезно). Ничего я не скажу. Но разговаривать с вами, мил-сердечный друг, надо умеючи. Кое-что лишнее сказала. Жалею.

Аллочка. Про меня, конечно… о господи!

Николай. Мне пора.

Аллочка (без перехода). Ты зачем в Ленинград?

Николай. Соскучился. Я там срок военной службы проходил.

Аллочка. Может быть, девочка осталась?

Николай. Они к подводникам были неравнодушны.

Аллочка (взрыв). Знаем мы, зачем ты в Ленинград едешь. Отец сказал. Не клеится ваш ансамбль. И пожалуйста, без жестов! Некрасиво выразилась. Правильно. А вы красиво с моим отцом поступаете? Он ваш завод своими руками строил, а вы теперь его учите, как надо работать… мало того, вы еще учите его, как надо жить. Кто вы такие? Кто ты такой? Скажи.

Николай. Решила ссориться — ссорься. С отцом мы сами разберемся.

Аллочка. Не выйдет. Далеко зашло.

Николай (доля запальчивости). Он культа хочет, привык… Культа не будет.

Аллочка. Ты после этого негодяй.

Серафима. Аллочка, мальчиков обижать не надо.

Аллочка. Мой отец, если ты знать желаешь, из Кольки сделал заводского человека… И этот негодяй оскорбляет старика.

Николай. Аллочка, я способен простить тебе многие твои выходки, но этого прощать не буду.

Аллочка. Чего — этого?

Николай. Ты и отца против меня настроила… Эх ты! Совесть у тебя чем-то помарана. Маленькое с большим путаешь.

Аллочка. А я плевать хотела на твое «прощу» и «не прощу».

Серафима (тонко, почти ласково). И как вы переносите, Коля? Меня со стороны и то в дрожь бросает.

Входит Толя, за ним — Васька.

Николай. Анатолий, тебе что?

Толя. Ты на поезд опоздаешь… вот что.

Николай. А он кто?

Васька (шикарно). Он — это я, Василий Крякин. Вам это имя ничего не говорит? Видно, не пользуетесь такси… Короче, я способен превратить мой аппарат в ракету, но до отхода ленинградского восемь с четвертью минут.

Николай (стремительно идет и шепотом, Серафиме). Помни, что я сказал. Не отдам.

Все трое уходят.

Аллочка (до дрожи). Что он сказал? Серафима, что он тебе сказал?

Серафима. Хулиганское выражение.

Аллочка (напряженно, с болью). Ты врешь, он неспособен. Он сказал что-то важное.

Серафима (будто не слышит, буднично, бесстрастно). Я тебе говорила: таких бояться надо. Вкрадчивый… О господи, денек прошел, смеркается. Цветы сегодня остаются неполитые. Отец что-то опаздывает. Полью сама.

Аллочка (с ужасом). Как люди не любят друг друга.

Серафима (как прежде). Святые слова. Я это всегда говорю тебе. Вот цветы… люби, молись. Недаром отец их разводит.

Аллочка. Они мертвые.

Серафима. Нет, они живые.

Аллочка. Ну что ты мелешь… они же холодные, как земля. Они не знают нашей с тобой жизни. Я хочу живых цветов… (Жалоба). Так мне мечталось прижать к груди живое сердце… Что такое со мной делается? Чувствую, что меня делят…

Серафима. Никто тебя не делит… не надрывайся.

Аллочка (продолжает). Коленька… Бурятов… вкрадчивый… это точно… Серафима, дай мне чего-нибудь… а то я плакать буду.

Серафима. Я отцу принесла… налить?

Аллочка (борясь и успокаиваясь). Не надо. С пяти лет отец прививал — не хныкать. Пусть тебе до черта больно — молчи. Закурим? Впрочем, ты же христианка. (Закурила). «Ароматные»… Ухаживал бы, как другие… Пошли бы в ресторан… Потанцевали… А то не пьет, не курит. Удавиться можно с этим режимом.