Михаил Колесников - Алтунин принимает решение Страница 30

Очевидно, от сознания собственной незаменимости Самарин явно переоценивал и свои физические возможности. К тяжелому сердечному заболеванию отнесся как к явлению временному. Когда спрашивали о самочувствии, даже кокетничал:

- Старость - не радость, а пришибить некому.

Вернувшись из кардиологической лечебницы, он опять взвалил на себя все цеховые заботы, как бы забыв о существовании заместителя. Сергей чувствовал, что Юрий Михайлович разочаровался в нем бесповоротно. Теперь и думать нечего о возможности сработаться. Нужно уходить к Карзанову. Тихо, скромно: пригласили - он и пошел. Для пользы дела. Оповещать всех о том, что не сработался с Самариным, нет никакой необходимости.

Сергей совсем уже решил подавать заявление об уходе из цеха, но когда поговорил об этом с Карзановым, тот отсоветовал:

- Мы ждем вас не дождемся. Мне нужен умный заместитель. С окладом урегулируем. И все же рекомендую сперва отчитаться на конференции, задать там тон, используя положение заместителя начальника цеха. А потом - к нам. Тогда ваш переход в отдел НОТ всем покажется закономерным, логичным: услышав, до чего дошли вы своим умом, люди поймут, что вам-то и следует заниматься научной организацией труда. И для Самарина так удобнее.

- Сплошная дипломатия, — усмехнулся понимающе Сергей. — Ладно, будем щадить репутацию старика. А я как-нибудь и без репутации обойдусь. Придумал нелепую технологию - долой!

- Вашу технологию внедрять все равно придется: обяжем Юрия Михайловича властью директора. Даже можем поручить вам контроль за ее внедрением.

- Нет уж, увольте. Я лучше буду заниматься другими цехами. Инструментальным, например. Хочется заставить товарища Силантьева работать по-научному.

- Договорились. Неволить не буду.

- Спасибо...

И все-таки Алтунин был расстроен: из-за самолюбия Юрия Михайловича может пострадать большое дело. Ох, уж эта игра самолюбий. Если бы Юрий Михайлович не был отцом Киры... Если бы! Но он отец Киры, и с этим надо считаться.

Отношения с Юрием Михайловичем становились все более натянутыми. Самарин, казалось, не замечал Сергея. Они почти не разговаривали. Начальник цеха демонстративно уклонялся от разговоров со своим заместителем.

По вечерам Сергей донимал Киру:

- Ну объясни ты своему папе: нельзя так! Если он хочет, я хоть завтра же уйду. Карзанов приглашает к себе в отдел НОТ. Лядов предлагает одну должность.

Кира отмахивалась.

- Ты заместитель у папы, ты и объясняйся с ним. А еще лучше бы уехать. Нам надо уехать, Сережа. Если ты меня в самом деле любишь, давай уедем...

- Люблю. Но не понимаю, потому должен куда-то уезжать. Просился у твоего папы в технологи, а он делает вид, будто не слышит. Чего он меня бойкотирует? Не оправдал его надежд? Каких надежд? На что он надеялся? Я не призовая лошадка, на которую делают ставки.

- Ты не должен ссориться с папой, — твердила Кира, — щади его и меня...

Производственно-техническая конференция проходила во Дворце культуры завода. Открыл ее Лядов. Алтунин сидел в президиуме за бесконечно длинным столом, внимательно изучая наполненный людьми зал. Были тут гости и с соседнего машиностроительного: Пригожин, Скатерщиков, передовые рабочие, главным образом из кузнечного цеха. Интерес к конференции был, по-видимому, велик, в огромном зале пустых мест не просматривалось.

Когда в президиуме появился Ступаков, крупный мужчина в сером пиджаке, по залу прошел гул. Присутствие директора завода повышало значимость конференции. Уселся он рядом с Лядовым, о чем-то негромко переговаривался с ним. Заметив Алтунина, приветливо кивнул головой.

Сергей разглядывал высокий бледный лоб директора, ямочку на его подбородке, аккуратно подстриженные седые, слегка волнистые волосы, большие спокойные глаза. Перед этим человеком ему придется выступать сегодня, отстаивать свои предложения. А Ступаков, наверное, будет слушать с таким же вот бесстрастным спокойствием - сразу и не определишь, как он относится к твоим словам.

Ступакова Алтунин помнит с тех пор, как стал помнить себя. Алтунину казалось, что в этом городе, на этом заводе Ступаков был всегда. Сергей ходил в первый класс, а Ступаков уже был. И вроде бы он внешне не менялся. И самое удивительное состояло в том, что Анатолий Андреевич Ступаков никогда не выпускал из-под своего надзора Сергея Алтунина - обыкновенного рабочего, каких на заводе тысячи.

Он знал в лицо и помнил по фамилиям очень многих рабочих. И, когда те здоровались с ним, нередко останавливался, расспрашивал:

- Слышал, вы осваиваете наладку автоматической линии? Все ли хорошо? Помощь требуется?..

Он слышал и помнил обо всем - так казалось Алтунину. Рядом со Ступаковым как-то легко постигался смысл недавнего разговора с Карзановым о тайнах управления, о недостатках в руководстве.

- Запомните, — настаивал Карзанов, — самый умный руководитель не может на длительный срок компенсировать недостатки, имеющиеся в самой системе управления... Управленческую деятельность я считаю деятельностью высшего порядка. Да, да. Если хотите знать, в специальной литературе зафиксировано: публичные выступления и доклады - работа более тяжелая, нежели ручной труд; особо же тяжелым трудом считается руководство коллективом. Вы блаженствовали, пока стояли у своего парового молота? Блаженствовали! А теперь вот вашему блаженству пришел конец...

"Да, пожалуй, Андрей Дмитриевич прав, — думал сейчас Алтунин, — выступать перед такой массой народа да еще в присутствии директора потруднее, чем ковать железо..."

Сегодня и Ступаков и Лядов чувствовали себя именинниками, были приятно возбуждены: долгая и изнурительная тяжба с заказчиками окончилась полной победой. Только что получили бумагу из министерства: отныне заказчики будут возмещать расходы завода-изготовителя на освоение новой техники. Так что можно строить самые совершенные драги, самое совершенное горное оборудование. Цена на новое изделие будет отражать фактические затраты на него.

Уничтожен самый тяжелый и самый неприятный производственный конфликт, который вот уже столько лет наполнял сердца горечью.

В том была огромная заслуга Лядова, который не раз ездил в Москву доказывать, что затраты на освоение новых изделий, таких, как уникальная драга или уникальные установки для бурения нефтяных скважин глубиной чуть ли не до восьми километров, невозможно возместить только из заводских фондов; нужно временно повысить цены на эту продукцию и, таким образом, переложить часть дополнительных затрат на заказчика.

Освоение новой техники - огромная проблема. Она не так проста, как может показаться несведущему человеку. Фонд освоения новой техники должен быть мощным. Гораздо мощнее того, что предоставляется даже такому, казалось бы, крупному предприятию, как их завод. Может быть, действительно наиболее верный выход в том, что предлагал некий "Экономист", — в создании гигантских промышленных комплексов. Они-то смогут поднять на свои плечи любую ношу...

О бумаге из министерства Алтунин уже слышал краем уха. По выражению лиц директора и главного инженера он мог судить о значимости этого события. Но кто знает о всех перипетиях Лядова в разных инстанциях? Такие, часто драматические, усилия в общем-то остаются известными лишь узкому кругу лиц. А по существу, и эти неведомые усилия определяют психологический климат на заводе. Что известно о терзаниях главного инженера тому же Алтунину? Заместителю начальника цеха незачем залетать в такие выси, где и Лядов-то может выглядеть лишь робким просителем. Но Лядов добился своего. И меньше всего напоминал он при том робкого просителя.

- Вас давно пора перевести на хозрасчет, — сказал главный инженер завода одному почтенному работнику из министерства.

И тот даже не рассердился, согласился:

- Прогрессивная идея. Главки мы уже переводим на хозрасчет. Нужно бороться за развитие и углубление хозрасчетных отношений по всей цепи: бригада - участок - цех - завод - главк - министерство. Непрерывный хозрасчет!..

Сергей встретился глазами с Букреевым, тот ободряюще улыбнулся: мол, все в порядке, в случае чего, поддержу.

На другом конце стола сидели Самарин и Клёников. Юрий Михайлович, судя по всему, наставлял начальника участка, но тот хмуро молчал - слушал и не слушал. О чем они там толкуют? Будет ли выступать Самарин? Получится очень нескладно, если после отчета Алтунина Юрий Михайлович начнет вносить свои коррективы, сводя все на нет.

Алтунину не хотелось, чтобы Самарин выступал. И в то же время он не боялся его. Пусть говорит что хочет, главное уже сделано: люди прониклись необходимостью упорядочения работы в кузнечном цехе. Сейчас, перед лицом передовиков завода, Сергей обрел внутреннюю свободу, знал, они тоже поддержат его. Должны поддержать! Он это угадывал чувством, которому нет названия.