Михаил Колесников - Изотопы для Алтунина Страница 31

— Как все вы знаете, — начал он, — авторитетная комиссия после тщательного расследования аварии в экспериментальном цеху пришла к выводу, что продолжать опробование электросигнализатора Скатерщикова нет смысла. Программное управление этой системы не оправдывает себя. Но поскольку на имя главного инженера поступило заявление от товарища Скатерщикова о внесении в прежнюю схему существенных изменений, мы вынуждены вернуться к этому вопросу. Бюро автоматизации и механизации, изучив все должным образом, считает, что схема Скатерщикова и в новом ее варианте разрешает лишь частную задачу: электросигнализатор может быть установлен только на прессовых машинах небольшого усилия.

Алтунин наблюдал за Скатерщиковым. Тот внешне казался спокойным. По всей видимости, решение бюро автоматизации было уже известно ему. Но Скатерщиков все время играл своей самопишущей ручкой, и это выдавало его волнение.

— Той же проблемой занимался товарищ Карзанов, — продолжал Шугаев. — У него принципиально иной подход к автоматизации свободной ковки. Кузнец Алтунин, как утверждает сам Андрей Дмитриевич, надоумил его применить изотопы...

Он так и сказал — «надоумил». Сергей невольно улыбнулся.

— Таким образом, налицо два проекта. — Шугаев сделал полуоборот в сторону Карзанова. — Ваш проект мы тоже изучили. В нем все современно, оригинально, а главное, безопасно, так как изобретатель отказался от кобальта, решил применить безвредный цезий, который нынче применяется всюду. Найдено то, что надо. К сведению товарищей, незнакомых с проблемой в целом: пресс-автоматы для штамповки железа, выпускаемые воронежским, барнаульским заводами, тоже имеют радиоизотопные датчики, но то, что предлагается товарищем Карзановым, прецедента не имеет...

— Короче! — сказал Лядов и поднял к потолку свои голубые глаза.

— Ну, а если короче, то изобретение товарища Карзанова, которое может произвести переворот в кузнечном деле, я предлагаю передать в наш научно-исследовательский институт! — торжественно закончил Шугаев. — Пусть они займутся реализацией этой блестящей идеи.

Всех это несколько ошарашило. Видно, и Карзанов тоже не был подготовлен к такому обороту дела.

— А почему, собственно, не испытать мою схему у себя, в экспериментальном цеху? — спросил он и порозовел.

Шугаев снисходительно улыбнулся:

— Почему не у нас? Да хотя бы потому, что автоматизация, свободной ковки — не частная проблема. Она имеет союзное значение.

— А у нас что, отпала потребность облегчить тяжелый труд кузнецов? — снова спросил Карзанов, теперь уже наливаясь краской. — Вы же сами, товарищ Шугаев, все время доказывали, что большие масштабы выпуска продукции и условия труда в кузнечно-штамповочном цехе требуют максимальной автоматизации и механизации всех основных и вспомогательных операций. Не улавливаю логики..

Шугаев смешался, тоже покраснел; нервно пригладил чубчик.

— Зато в ваших словах, товарищ Карзанов, сплошная логика... Мы не можем объять необъятное...

И тут неожиданно для Алтунина подал голос Самарин:

— Я тоже не улавливаю логики у Шугаева. Разумеется, мы должны развивать передовые методы производства в содружестве с научно-исследовательским институтом. Но совместно! А не ждать, пока они там что-то изобретут для нас.

Он поднялся, прошелся по кабинету, остановился напротив Шугаева, подбоченясь.

— Не ожидал я от вас, товарищ Шугаев, такого лукавства.

— А в чем оно, лукавство? — спросил Лядов, вперяя сосредоточенный взгляд в лицо Самарина.

— Шугаев набил одну шишку с электросигнализатором и теперь не хочет заниматься всерьез автоматизацией свободной ковки. Но кого он хочет ввести в заблуждение? Нам ведь прекрасно известно, что у НИИ есть свой план работы, который можно высечь на мраморной доске. А проект Карзанова подождет...

Лядов укоризненно покачал головой.

— А куда вы решили передать проект Скатерщикова? — спросил он у Шугаева.

Тот замялся. Потом, собравшись с духом, выпалил:

— Мы не будем заниматься этой проблемой вообще. Это нам не по зубам. С изотопами или без изотопов — все равно считаю напрасной трату государственных средств!

— Вот теперь все ясно! — не утерпел Самарин.

— Да, да. Проект Скатерщикова даже в НИИ передавать не будем. Что они там подумают после заключения авторитетной комиссии по охране труда? Скажут, что мы хотим спихнуть им неприемлемое предложение. Пусть уж этот проект полежит у нас до лучших времен. Скатерщиков может взять на него патент.

— Значит, все уже решено? — вслух высказал свое удивление Мокроусов и погладил рыжую бороду. — Зачем же в таком случае вы собрали нас здесь?

— Мы собрали вас вот зачем... — начал Шугаев и слегка запнулся. Но, переглянувшись с главным инженером, продолжал бодро: — Вы авторитетные люди, и мне хотелось, чтобы решение бюро автоматизации было бы и вашим решением. Вон товарищ Скатерщиков, а его поддерживает и сотрудница нашего бюро Самарина, настаивает на продолжении опробования электросигнализатора.

— Ну, тут я согласен с заключением бюро, — опять подал голос Самарин.

Страсти накалялись. Лядов нетерпеливо посматривал на часы. Обезоруживающе любезная улыбка сбежала с его губ. Совещание пошло явно не по тому руслу, какое наметил он вместе с Шугаевым.

— Позвольте мне определять характер и объем наших исследовательских работ, — сказал Лядов резко. — Я не разрешаю больше проводить опасные для жизни людей опыты. И Карзанову и Скатерщикову запрещаю! А ваша позиция, Юрий Михайлович, меня удивила в особенности: вы ведь раньше-то выступали против изотопов? Бес попутал?

— Я в нечистую силу не верю, товарищ Лядов, — отпарировал Самарин. Он сидел с застывшим лицом.

— А во что вы верите?

— В осознанную необходимость.

— Час от часу не легче!.. Ладно, зайдите ко мне потом, выясним, что следует понимать под осознанной необходимостью. — Он снова взглянул на часы. — А сейчас, гложет быть, послушаем все-таки товарища Алтунина, который, как выразился здесь товарищ Шугаев, «надоумил» Карзанова?

Все сдержанно рассмеялись. Шугаев сделал знак Сергею. Тот поднялся. Он чувствовал, что скрывается под маской внешнего спокойствия на лицах инженеров. Невозмутимо-сосредоточенное молчание тоже бывает выразительным.

Сергей понимал, что вопрос уже, по сути, решен. И что бы он ни говорил, как бы не подпирал карзановский проект, инженеры, видимо, будут вправе слушать его с большей или меньшей долей скептицизма. Сергей мог бы отказаться от предоставленного ему слова. Но когда создавались подобные ситуации, их острота всегда захватывала его. Он всегда хотел победы, только победы!

Алтунин заметил, как скрестились на нем взгляды и инженеров, и Скатерщикова, и Киры. Но все привходящее, личное было сейчас отброшено. Он готов был обрушиться хоть на стальной забор, чтобы, сломав его, добыть победу правого дела. В нем пробуждался Алтунин, живущий очень часто по системе: или все — или ничего!

Алтунину по-своему люб был жестокий ледяной ветер. Зимой он специально поднимался на сопки, чтобы подставить себя обжигающему морозному ветру, почувствовать силу его и свою способность сопротивления ему. А какие дали открывались с вершины заснеженной сопки!

Вот и сейчас ему представлялось, будто он стоит на самой верхушке гольца и видит все — и свое прошлое, и настоящее, и будущее, — и на него обрушиваются удары ветра, и колючий мороз перехватывает дыхание. Он остался один на один со своим упорством, своей способностью начинать все с самого начала хоть тысячу раз. Наливаясь этим глухим упорством, Сергей расставил пошире ноги, будто собирался ковать, и, глядя прямо в глаза Лядову, сказал:

— В НИИ проект Карзанова отдавать не следует. Здесь много говорили о тяжелых и даже опасных условиях в нашем кузнечном цеху. Да разве в этом дело! Всюду опасно, где плохая охрана труда. Облегчить труд кузнецам нужно — согласен. Но это, как тут выразился товарищ Шугаев, частная проблема. Продолжать или не продолжать испытания сигнализатора Скатерщикова — опять же частная проблема. Я все-таки продолжил бы, не боясь затрат. Маломощным прессам тоже нужно программное управление.

— А если бы вам пришлось выбирать: или — или? — спросил Лядов с явным подвохом: он знал о дружбе Алтунина и Скатерщикова.

Сергей помрачнел, поняв это. Но ответил без всяких колебаний:

— Я выбрал бы проект Карзанова! И вовсе не потому, что, как здесь говорили, будто я «надоумил» Андрея Дмитриевича. Моя роль выражается бесконечно малой величиной: очень уж поверхностны у меня знания в этой области. Но их все же достаточно, чтобы понять и оценить значение проекта инженера Карзанова для прогресса в нашем деле. Тяжелые условия в цеху мы еще могли бы потерпеть. Привычны. Да и платят здорово, по «горячей сетке», а для некоторых это — главное.

— Так ради чего вы старались?! — не выдержал Лядов. — Автоматизация-то, как я понимаю, нужна для того, чтобы облегчить труд, ликвидировать вредные условия.