Борис Бурлак - Реки не умирают. Возраст земли Страница 32

За поляной и леском зеркально посвечивало округлое озерцо, на восточном берегу которого и залегли опять взмыленные солдаты. Теперь Полина догадалась, что младший лейтенант командует ротой, но она не думала, что его рота имеет задачу прикрыть отход всего батальона. Лишь после второй перебежки, когда открылась широкая прогалина между садами, она увидела других солдат, занявших оборону во всю длину травянистого прогалка. Едва успела устроиться за яблоней, точно с неба упал Валентин Антонович.

— Вы?! — поразился он. — Как же вы не отошли раньше?

— С пехотой веселее.

— Безумство! Прошу вас, Поля, сию минуту уходите с девушками к переправе. Здесь напрямую близко...

Он не договорил — немцы открыли огонь с опушки садового массива. Богачев упал в траву подле Карташевой. Вся цепь ответила дробными очередями. Майор горячился, патронов не жалел, а Полина стреляла все так же разборчиво, только по видимым целям. Он иногда посматривал в ее сторону и был вынужден признаться, что женщины стреляют с бо́льшим толком (не случайно они лучшие снайперы).

Из ближнего овражка позвали сестрицу. Полина кивком головы дала знак Мелешко и продолжала стрелять по немцам, которые приблизились настолько, что она опять пожалела о том — не написанном заранее — письме сыну.

— Найдется у вас запасной диск? — улучив момент, спросила она Богачева.

И тут саженного роста гренадеры — все как один — поднялись в атаку. Время остановилось. Кажется, прошла целая минута, прежде чем навстречу гренадерам встала русская пехота. Но прошло всего несколько секунд, пока Богачев снял с ремня автоматный диск и бросил наземь.

Он весь как-то вызывающе, дерзко выпрямился, глянул направо и налево, решительно взмахнул пистолетом над головой, — о, этот властный взмах комбата! — и первым кинулся в бездну контратаки.

— За мно-ой!..

Солдаты ломаной цепью побежали вслед за ним. На самой середине лужайки завязалась рукопашная. И время опять остановилось. Никогда не верившая в бога Полина подумала сейчас и о всевышнем, только бы Валентин Антонович остался жив.

Немцы отпрянули в гущу сада. Поредевший батальон, не больше сотни человек, в две перебежки, группами, которые надежно прикрывали огнем друг друга, вернулся на свой выгодный рубеж. Бойцы на плащ-палатках, волоком притащили раненых. Полина послала в скрытый овражек Ольгу, помочь Галине делать перевязки.

— Дальше отступать некуда, — сказал Богачев. — Говорил вам...

Полина смолчала..

Он осуждающе покосился на нее, прислушался. То были танки: их перебивчивый гул рвался сквозь ружейно-пулеметную стрельбу, долетал совсем отчетливо.

— И ни одной пушчонки... — Майор едва не выругался в сердцах, крикнул по цепи: — Гранаты!..

Безжалостно подминая под себя тонкие вишневые деревья, на опушку высунулся немецкий танк. Он затормозил, устало повел орудийным хоботом, словно раздумывая, и жарко пыхнул коротким желтым пламенем. На выстрел выползли еще два танка.

— Сейчас пойдут в атаку. Эх, говорил я вам...

Головной танк взревел мотором, двинулся неуверенно, с опаской, как привык ходить по заминированному полю. Но вдруг среди убитых, что лежали на месте рукопашной схватки, приподнялся на колено автоматчик. У него не хватило сил, чтобы встать на ноги, но, воскреснув из мертвых, он бесстрашно ждал. Вот немец круто повернул к нему, набавил ход. Солдат швырнул гранату точно под гусеницу. Танк качнулся, будто на глубокой рытвине, и боец упал — на этот раз уже действительно замертво.

Все произошло так неожиданно, так невероятно, что Богачев и Полина лишь встретились на миг глазами.

Подбитый танк, распустив на лужайке порванную гусеницу, открыл кинжальный огонь по батальону. Другие танки, обозленные неудачей головного, двинулись через прогалок. Наступала трагедийная развязка.

— «Илы!..» — закричал от дикой радости младший лейтенант.

Девятка «илов» шла над лесом, чуть не срезая крыльями макушки старых кленов. Кто не испытал на фронте жгучей благодарности к штурмовикам, когда они появлялись над головой в самые черные минуты боя на земле?.. Немецкие танки оказались под прямым ударом штурмовиков, которые походя сбросили на них с десяток бомб.

— Отходить в лес, к оврагу! — приказал Богачев.

Два хвостовых самолета отделились от вереницы, летевшей строго на Шерпень, и круто развернулись опять на цель. «Илы» давно научились искать танки в лесу, как ищут грибы: увидел один-другой, не успокаивайся до тех пор, пока не обойдешь все окрест.

Только Богачев с Полиной отбежали к оврагу, как штурмовики начали утюжить не только облюбованную поляну, но и сады, окаймлявшие ее, — вплоть до оврага.

«Они и нас, черт возьми, накроют запросто», — подумал Богачев и сказал младшему лейтенанту, который с тревогой поглядывал на него:

— Ну-ка, просигнальте: «Я — своя пехота». Знаете сигнал?

Младший утвердительно мотнул головой и начал палить из ракетницы: две зеленых, одна красная, еще две зеленых, одна красная.

«Илы» не обращали никакого внимания на сигналы. Ведущий полоснул длинной пулеметной очередью по всей низине так, что срезанные ветви с ближних вязов легли широким прокосом вдоль оврага.

— Ракеты кончились, товарищ майор, — сказал: младший лейтенант.

— Слава богу, — ответил он, не оборачиваясь.

Он и раньше мало верил в надежность этих сигналов, а сейчас на деле убедился, что при такой штурмовке там, в небе, не до «чтения» ракетных серий. К счастью, «илы» тоже кончили боезапас, иначе досталось бы заодно и «своей пехоте».

В наступившей полутишине можно было немного сориентироваться — что к чему. Невдалеке на севере шумно плескалась в речной пойме ружейно-пулеметная стихия, за ней, подальше, били пушки, наверное, уже с левого берега, и доносились тугие разрывы бомб со стороны Шерпени. Богачев понял: противник, развивая успех, пытается сбросить наши войска в Днестр. Хорошо, что «илы», прилетевшие в критический момент, кажется, остановили танки.

Да, штурмовики подоспели вовремя: тут, где заняли сейчас оборону солдаты Богачева, не показывался больше ни один танк. Ну, а гренадеры-то без танков не проедут. Майор решил окапываться, хотя рубеж ему не нравился: позади овраг, вьющийся на север, в сторону противника. Но сейчас не до выбора позиции, лишь бы продержаться до темноты.

Немного передохнув, немцы опять пошли в атаку, надеясь на численное превосходство. Их отбили огнем. Богачев хотел было поднять остатки батальона в контратаку, чтобы вернуться на брошенный прогалок, но, пожалуй, не стоит испытывать судьбу. Гренадеры тоже залегли, смирились. Так и лежали они друг против друга, пока не утих бой за Шерпенью.

А потом изреженный батальон Богачева был сменен учебной ротой, которая, не дожидаясь ночи, вступила на плацдарм.

Вышли к реке. Не только Полина, сам Валентин Антонович смутился оттого, что Днестр-то, оказывается, рядом. Все подавленно молчали, ожидая паромщиков.

— Что это у вас там? — спросила Полина немолодого, с пышными усами, автоматчика. (Он отщипывал кусочки хлеба и совал их в сумку от противогаза.)

— Лисята.

— Какие лисята?

— Обыкновенные, товарищ капитан. Прижились в траншее, жалко было оставлять фрицам.

Солдаты обступили его, потребовали, чтобы показал. Он достал из сумки двух рыженьких совсем маленьких лисят, которые, пугливо озираясь, смешно тыкались острыми мордочками в широкую черствую ладонь хозяина. Он ласково оглаживал их, чтобы успокоить, и зверьки по-щенячьи вытягивали головенки.

— Охота тебе возиться с ними, — заметил кто-то из автоматчиков.

— Вырастут — спасибо скажут, — посмеиваясь, сказал другой.

Любопытная сценка окончательно развеселила бойцов: они начала подтрунивать друг над другом, вспоминая, кто и как вел себя, перед немецкой танковой атакой. Полину давно уже не удивлял этот совершенно ненаигранный, неподдельный юмор солдат, не раз смотревших сегодня в глаза смерти.

Богачев стоял в сторонке, задумчиво склонившись над картой под целлулоидными створками планшета. Он ничего еще не знал ни о брошенной технике, ни о панике; возникшей утром в тылах 93-й и 3-й дивизий, ни о том, что дело едва не кончилось катастрофой, когда иные обозники кидались в реку на глазах у тех, кто отбивался до последнего. Но Богачев видел, что от плацдарма уцелела только узкая полоска в самой излучине Днестра, на ней больше одной дивизии не развернешь. Ему было жаль утраченного оперативного пространства — для будущего наступления на Кишинев. Однако удержали-таки малый клочок поймы: даже соринка в глазу может помешать немцам разглядеть Ударную группировку Третьего Украинского.

— Что скажете, товарищ майор? — по-свойски обратился к нему автоматчик с лисятами.