Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 2) Страница 34

Узнав о болезни Демирова, Субханвердизаде несказанно обрадовался: "Эге, не такой уж ты железный, каким хочешь казаться! Сдали-таки нервы. То-то… Разжижение мозгов началось? Погоди, не то еще будет. А я то считал тебя рогатым туром!.. Выходит, напрасно".

Однако, когда он посещал больного секретаря, его уста источали мед и сахар.

— Дорогой товарищ Демиров, вы нуждаетесь в отдыхе, и наш долг — дать вам заслуженную передышку… — распинался он. — Поезжайте на курорт на два-три месяца, здоровье у человека — одно. В районе вы так не отдохнете. Спокойненько езжайте, ни о чем не беспокойтесь. Положитесь на нас… Будем работать не покладая рук, будем действовать. К вашему приезду Зюльмат будет пойман. От шайки его не останется и следа. Мы прогоним черные, мрачные тучи с неба нашего района!.. Да здравствует, как говорится, солнце, да скроется тьма!.. Поезжайте и отдохните. Вы нуждаетесь в этом, как никто другой. Случай с нашим бедным, несчастным Сейфуллой Замановым — печальный факт. Но он научил нас бдительности. Такого больше не повторится. Мы не допустим, чтобы классовый враг послал в нас вторую пулю. Мы беспощадно расправимся с ним!..

Таир Демиров хорошо чувствовал фальшь, неискренность слов Субханвердизаде.

"Какая лиса!.. — думал он. — Какой актер!.. В глаза ты мне вон что говоришь, а за моей спиной прижимаешь к груди сумасбродного Мешинова, гладишь его по головке, затем науськиваешь на меня, как дурашливого цепного пса… Ничего, ничего, чем-то все это кончится!.. Поживем — увидим…"

В комнату вернулся старый доктор с лекарствами, принесенными Сары из аптеки.

— Ну вот, сейчас будем лечиться, — приговаривал он. — Сейчас мы вас полечим. И никаких возражений… Больной подчиняется врачу, как рядовой боец командиру. Ясно?

Нашел столовую ложку, наполнил ее жидкостью из пузырька, поднес ко рту больного. Тот выпил, сморщился:

— Ух, горько…

— Ничего, ничего, — бормотал доктор, — горько, зато польза будет. Горькое лекарство — как правдивое слово. Правдивое слово тоже часто бывает горьковатым. Вы согласны?

— Согласен, дорогой доктор, согласен… Я, как видите, слушаюсь доктора, однако надо, чтобы и доктор тоже…

Старик не дал ему договорить:

— Нет, нет, на эту тему дискутировать не будем. Уеду. Завтра же. В деревню! Не спорьте со мной. Вы ведь знаете, человек в старости впадает в детство, именно поэтому со стариком и младенцем лучше не спорить. У меня был вначале план — отправиться в родную деревню. Но потом я отказался от этого плана, испугался… Местные комсомольцы могут сказать: откуда взялся этот недорезанный буржуй, бывший бек?

— Так ведь вы — врач.

— Сейчас врач, а по биографии бывший помещик Везирзаде. И никуда от этого не денешься. Говорят, один лишь мул отрицает, что его папаша осел. — Старик заразительно засмеялся. — И комсомольцы были бы правы, если бы начали разоблачать меня. Мой покойный родитель, азартный картежник, мог поставить на кон, большую деревню со всеми ее обитателями. Как-то я даже стал свидетелем такого… В то время я учился в Киеве. Приехал летом на каникулы в родную деревню, вижу, у отца гости — два окрестных помещика, режутся в карты. К счастью, отцу в тот день везло, много выиграл… Да, деревенские старики не забыли моего родителя. От них-то комсомольцы и знают про помещика Везирзаде. Могу ли я туда ехать?… — Доктор снова залился смехом. — Даже если комсомольцы перегнут немного палку, разоблачая бекского сынка, в сущности, они будут правы. Око за око, зуб за зуб! Нет, в родную деревню не поеду, не могу. А так хотелось бы!..

Демиров сказал:

— Напрасно опасаетесь. Вы — доктор. Не случайно говорят: доктор — мать народа. Народ уважает вашу профессию.

— Знаю, знаю. Потому-то я и хочу годок пожить среди простого люда. Пусть будет не родная деревня — пусть другая. Народ- везде народ: простой, добрый, справедливый, как природа, среди которой он живет, которая породила его. Думаю, за год и супруга моя дражайшая остынет, перестанет сердиться, сменит гнев на милость. По-моему, остынет… Должна…"Год — срок не маленький. Жаль, вы не знаете мою жену Мехрибан-ханум, мать Зибы.

— Не знаю, но много слышал о ней от Зибы-ханум.

— Что именно?

— Только хорошее.

— Вот-вот. А я между тем вынужден был бежать из дома, как некогда это сделал великий Лев Толстой. Смешно, а?…

— Наш долг, доктор, задержать вас здесь, привезти сюда и вашу супругу, помирить вас и заново сыграть вашу свадьбу, — пошутил Демиров.

— Привезти ее сюда?… Мою Мехрибан?… Утопия! Она и на день не согласится уехать из дома. Накопила много добра — "теперь день и ночь трясется над ним, как бы воры не залезли и не утащили. Ко мне она относится так, будто я немного рехнулся. Возможно, в этом смысле она права. Старческие мозги немного усыхают… Значит, и качество их меняется.

— Шутите, доктор?

Старик усмехнулся:

— Немного шучу. Больного надо развлекать. Говорят, в здоровом теле здоровый дух. Значит, и наоборот: здоровый дух способствует бодрости тела, то есть выздоровлению. — Доктор вздохнул: — Шучу-то шучу, однако в каждой шутке есть доля правды. Верно говорят: старость — не радость…

Старик поднялся, взял со стола один из порошков, принесенных Сары, развернул обертку, крикнул, обернувшись к двери:

— Эй, мальчик, воды!

Демиров снова попытался протестовать:

— Но ведь я только что пил какую-то отраву. Доктор, не много ли?

Сары вошел со стаканом воды, поставил на стул у кровати и молча удалился.

— Не много, не много, — строго сказал старик. — Митинг отменяю!.. С врачом не спорят, врача слушаются.

— Ну хорошо… Давайте так: мы вас будем слушаться, вы — нас. Идет?…

Демиров проглотил порошок, запил водой. Старик был непреклонен:

— Нет, не идет. Уеду, не уговаривайте. Обязательно уеду в деревню!.. Доктор сделал паузу: — Уеду к своему детству. А потом… — Он снова умолк. Потом, если хотите знать, я умру… Чувствую, знаю — скоро того… Земля нам дает жизнь — и земля нас берет. Прошу вас, пусть мои слова не огорчают, не печалят вас. Это же все естественно — родиться, жить, умереть… Может, неуместно говорить сейчас об этом… Вы уж простите старика. Болезнь у вас в общем-то пустяковая, а человек вы молодой. Вам до меня шагать еще лет тридцать. Так что вы должны войти в мое положение. Мне нужна деревня. Прошу вас направить меня в деревню…

— Хорошо, уговорили, — рассмеялся Демиров. — Направим вас в деревню. Только вот в какую?..

— Смотрите сами, — оживился доктор. — Ваше царство — вам виднее.

— Давайте мы вас направим в деревню, где председателем колхоза Годжа-оглу. Его отец — очень интересный старик, расскажет вам много любопытного об этих краях.

— Очень хорошо, весьма признателен вам. Вы же, товарищ Демиров, дайте мне слово, что будете добросовестно принимать все лекарства.

— Даю, обещаю.

— Кроме того, — продолжал доктор, — вам необходимо поставить банки. Это очень важно, дабы предотвратить возможное осложнение в легких. Я в здешней больнице встретил мою бывшую студентку — Рухсару Алиеву. Здесь ее почему-то зовут Сачлы. Это тем более странно, что кос у нее уже нет. Очень прилежная девушка, хорошо училась. Словом, ждите, я пришлю к вам Рухсару.

Демиров замахал рукой:

— Ради бога, доктор, не беспокойтесь, не надо никого присылать! Даю вам слово, я поправлюсь без посторонней помощи.

Доктор не дал ему говорить:

— Лишаю вас слова, товарищ больной. Или вы не усвоили простую истину, что врачам надо подчиняться? Мы уже говорили об этом: рядовой подчиняется командиру, больной — врачу. И позвольте мне откланяться. Вам надо отдыхать, а мне — собираться в дорогу. Утром загляну к вам. Счастливо оставаться.

Старик взял свою трость и ушел.

Демиров откинулся на подушку. В памяти начало оживать прошлое: учеба в Москве, две подружки — Халима и Зиба. Хорошее было время. Они были молоды, ездили за город, на Пахру, на Москву-реку, купались, катались на лодке, загорали, лежа на зеленой траве.

Таир улыбался, словно он и вправду вернулся в прошлое и это прошлое существует реально и, кроме него, нет ничего другого: ни смерти Халимы, ни разлуки с дочерью, ни этого городка, ни Зюльмата, ни Субханвердизаде… Вдруг он очнулся от воспоминаний былого.

"Странно, почему я подумал про Зюльмата и Субханвердизаде? Случайность?… Нет… Что-то в этом Гашеме есть страшное… Коварен… Хитер… И враг… Враг, враг!.. Неприятный человек!.. Есть в нем что-то от бандита, только не в лесу он… А повадки бандитские…"

Скрипнула дверь, он услышал голос Сары:

— Сестра пришла.

— Зачем это беспокойство?

— Она говорит, ее доктор прислал, ее учитель.

— Ну хорошо, Сары. Пусть сестра войдет.

В комнату вошла Рухсара. Голова ее была повязана белой косынкой. Лицо было бледно и печально. Бросила украдкой взгляд на портрет молодой женщины с девочкой на руках, висевший на стене, поставила на стол чемоданчик, достала из него банки, флакон со спиртом, вату. Спустя десять минут, сделав все, что надо, она попрощалась одним словом: