Гунар Цирулис - Товарищ маузер Страница 34

Долго бродил Атаман по улицам. Ему казалось, что именно теперь он прозрел. Теперь он наконец понял то, о чем раньше только смутно догадывался. Робис любит Дину и не хочет, чтобы она принадлежала другому. Он нарочно дал ей самое опасное задание при экспроприации банка. А теперь, когда Робис добился своего, он, конечно, и пальцем не пошевельнет, чтобы ее освободить.

Хорошо же!.. Не на одном Робисе свет клином сошелся. Атаман обойдется и без него, и без Федеративного комитета. Черт с ними! У него настоящие товарищи — Брачка, Лихач, десятки других, которые не оставят друзей в беде.

У фабрики Кузнецовых патрулировал городовой, через щель в воротах виднелась толпа рабочих, окруживших какого-то господина, судя по одежде — директора. Атаман завернул в узкий переулок. Тут в заборе где-то должна быть дыра, но у Атамана не хватило терпения ее разыскивать. Разбежавшись, он перемахнул через дощатую изгородь и очутился на фабричном дворе. До цеха, где работал Брачка, пришлось пробираться по кучам мусора и хлама.

Атаман встретил Брачку, когда тот, окруженный товарищами, направлялся к воротам. Увидев друга, Брачка бегом бросился к нему.

— Ну, брат, знаешь, и нюх же у тебя! Откуда ты узнал, что мы только что объявили забастовку? Выкладывай, что у тебя, и шпарим!

Атаман наклонился к уху Брачки:

— Надо освободить из тюрьмы Дину и остальных. Согласен?

— Нашел кого спрашивать! Давно пора!

Готовность Брачки растрогала Атамана, и он, охваченный бурной радостью, схватил руку Брачки и потряс ее:

— Брачка, братишка, ты настоящий мужчина!

Брачка вообще любил похвалы, а услышать такое от Атамана и подавно было лестно.

— Можешь на меня положиться, — сказал он. — Ну, а как с планом боевых действий? Робис уже разработал?

— Робис — баба, пошел он к черту! — выругался Атаман.

Брачка даже приостановился:

— Ну, знаешь… Тут что-то не так…

— В этом-то и вся беда! — заговорил Атаман. — Я один сегодня схватился со всем Федеративным комитетом, а Робис еще на меня же и набросился.

— Выходит, значит, — все против. Только мы с тобой — за, — сказал Брачка уже без всякого пыла.

— Ну и что из того? — вспылил Атаман. — Обойдемся без них! Если решаешься — хорошо, если нет — говори прямо! — И он ускорил шаг.

Брачка поплелся было за ним, однако, не дойдя до ворот, остановился.

— Слышь, Атаман, мне это дело не по вкусу, — сказал он. — Робис у нас за главного. Как же действовать без него? Он знает, что делает. Пускай скажет, тогда я первый пойду! Атаман, ты не злись… — Он догнал Атамана и схватил его за локоть.

— Проваливай, а то по зубам съезжу! — огрызнулся Атаман.

Брачка опешил.

Атаман быстро зашагал вперед. Ощущение собственной правоты у него было поколеблено, но он упрям, он очень упрям. Пусть его покинули Робис и Брачка. Он всем утрет нос и сам освободит Дину, даже если никто не станет ему помогать.

3

«Здравствуй, подружка! Видал, как вели тебя по двору. Ну, а узнать, в какой ты камере, — дело нетрудное. Есть тут у нас для этого своя организация. Иначе при здешней собачьей жизни и вовсе ноги протянули бы. Товарищу, которая дала тебе в бане это письмо, можешь полностью доверять. Она — почтальон вашего корпуса и передаст мне твой ответ. Вчера в камеру Парабеллума посадили товарища Липа Тулиана. Ты могла бы с ним тоже установить связь. Когда прочтешь письмо, ликвидируй.

Я тебе говорю об этом, поскольку ты впервые в тюрьме. Говорят, только первые десять лет трудно. Но нам с тобой так долго сидеть не придется. Товарищи небось постараются выручить нас поскорее. Только не впадай в отчаяние и не вешай носик. Держи голову выше! Да здравствует борьба! Гром».

Прочитав письмо, Дина послушно изорвала его на мелкие клочки, но куда их деть — не знала. После долгих раздумий решила пожертвовать последним куском хлеба и нашпиговала его бумажками, чтобы позднее при случае выбросить.

От записки Грома на душе посветлело, стало как-то легче. И вообще в тюрьме не так ужасно, как представлялось раньше. Она вспомнила, какой страх на нее нагоняли решетки на окнах льежской тюрьмы. Тогда ей казалось, что попасть туда все равно что быть заживо похороненной. А теперь вроде не так уж все мрачно и безнадежно. И здесь существует коллектив. В бане и на прогулках она встречает товарищей. Тайная почта позволяет держать связь с другими камерами, с волей.

Хоть и в тюрьме, но она живет. Хоть она и не на свободе, но остается боевиком. Нападение на банк было для Дины ее боевым крещением. Оно дало ей право считать себя равной таким людям, как Робис и Атаман. Теперь для нее наступило более трудное, настоящее испытание — арест, допросы, неволя. Они выдержаны с честью. Еще несколько дней назад Дина, возможно, гордилась бы этим, а сейчас считала вполне естественным, что ничего не сказала на допросе в тайной полиции. Не зря говорят, что человек растет вместе с невзгодами.

Конечно, все это не легко — нет свободы, бурлящих улиц, зеленых бульваров с прогуливающимися парочками, скучно без деловитого стрекота швейных машин, но больше всего не хватает Атамана — не хватает так, что иногда от тоски в бессилии грызешь подушку.

4

Парабеллум лежал на койке и угрюмо смотрел на перекрещенное железными прутьями небо. Ни на миг он не закрывал глаза и все же не приметил, как оно сделалось фиолетовым, потом стало быстро темнеть, пока наконец в черных квадратах окна не замерцали звезды. Шли часы, звезды потихоньку передвигались из одного квадрата в другой, вот уже в небе появилась серая полоса забрезжившего утра — Парабеллум все еще лежал неподвижно. Когда принесли завтрак, он даже не повернул головы. Лишь около полудня Парабеллум неожиданно заговорил:

— Слушай!

Лип Тулиан не верил своим ушам. Уже почти сутки Парабеллум не произносил ни слова, не отвечал на вопросы, держался так, будто совсем потерял дар речи. Лип Тулиан присел на краешек его койки.

— Надо бежать! Тебе тоже! — От долгого молчания голос Парабеллума звучал еще глуше, и до Липа Тулиана сразу не дошел смысл его слов.

Парабеллум решил! Решение это пришло в таких муках, что казалось окончательным и неотвратимым.

…Как и предвидел Робис, маневр с мешком, набитым бумагами, направил Регуса по ложному следу, позволил Парабеллуму без помехи вынести деньги из банка и добраться до Мариенбада. До этого момента все шло гладко. Когда же вспотевший в своем черном сюртуке Парабеллум подошел со стороны леса к купальне, он не удержался от соблазна на минутку вытянуться на песке под укрытием кустарника и перевести дух.

Парабеллум лежал меж двух кустов. Неподалеку тянулся задний фасад купальни. Местами песок не только занес сваи, но добрался даже до ромбовидных окошек кабин, в которые с любопытством заглядывали ветви ивы. Слева катило на берег свои волны море. Вдруг Парабеллум заметил взвод солдат в зеленой форме, шагавших по пляжу походной колонной. Солдаты направлялись прямо сюда, штыки колыхались в такт шагу. Парабеллум притаился и ждал. Достигнув купальни, взвод остановился, развернулся в цепь и бросился к лесу на дюнах.

Раздумывать было некогда — ясно одно: угрожает смертельная опасность. Бежать поздно, надо прятаться. Парабеллум отполз в кусты и огляделся. Надо немедленно спрятать мешок. Он заметил, что между двумя сваями в белесом песчаном вале есть узкая щель. Она, видимо, образовалась совсем недавно, когда ветер изменил свое направление. В следующий миг Парабеллум уже находился под купальней и торопливо засыпал отверстие изнутри. Теперь на время он в безопасности. Однако самое главное — надежно спрятать деньги. В восемнадцатую кабину ему сейчас не попасть. Придется закопать мешок где-нибудь здесь. В том, что его не заметили, у него сомнений не было — густой кустарник надежно скрывал от взглядов извне.

Парабеллум пополз вперед. Отыскать указанное Робисом место — точно под восемнадцатой кабиной, в которой он ни разу не был, — нечего было даже надеяться. Зато Парабеллуму попался другой приметный ориентир — свая с ободранной корой. Убедившись в том, что похожей поблизости нет, он скинул свой котелок и сюртук и принялся за дело. Зарыв деньги, он тщательно уничтожил все следы и прилег немного отдохнуть. Он взмок, как мышь. Сознание того, что поблизости шныряют солдаты, невольно заставило его работать в ускоренном темпе. Сейчас дело сделано! Но ему нужно во что бы то ни стало уцелеть и добраться до Робиса, сообщить, где спрятаны деньги. Рисковать — преступление. Если он погибнет, никто никогда не найдет мешка. Он будет выжидать здесь день, два… — до тех пор, пока солдатам не надоест его выслеживать.

Подложив под голову сюртук и прикрыв глаза котелком, Парабеллум пытался заснуть, но из этого ничего не получилось. До его слуха доносились различные шумы: шлепанье босых ног, бренчанье ключей, звон стаканов в буфете. Не были слышны лишь голоса солдат, не лязгало оружие, не раздавалась команда офицеров. Странно… Сквозь паутину ветвей он разглядел составленные в козлы винтовки, около которых прохаживался одинокий часовой. Немного раздвинув ветки, Парабеллум заметил сложенную на земле солдатскую форму. Это уж ничуть не походило на охоту за человеком. Видно, тревожное возбуждение, в котором он находился после нападения на банк, так повлияло на него, что повсюду ему мерещилась опасность.