Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3 Страница 35

Серафима. Григорий Григорьевич, мы же людям обещали… нас ждут.

Родин. Подождут. (Николаю.) Что за комплекс? Что за комплекс, спрашиваю?

Николай. Мы из сил выбиваемся, чтобы поднять производительность труда…

Родин (перебивая). Знаем мы, как вы из сил выбиваетесь.

Николай. А что, нет? Я всего себя…

Родин. Ты — да. Продолжай.

Николай. Но посмотрите с высокой точки, как мы работаем. Горе сказать. Когда начинается дождь, мне лично, как по заказу, капает за шею вода с крыши.

Родин. Ты врешь.

Николай. Я об этом в масштабе борьбы за высокую производительность труда.

Серафима. Вам непременно надо ночью в саду говорить о производительности труда?

Родин (раздраженно). Надо. Непременно. (Николаю.) Не будь таким принципиальным.

Николай. Я не к тому, чтобы вас уязвить как плохого хозяина.

Родин (веселясь). «Плохого»… Слышишь, Серафима? Не просто хозяина… а плохого хозяина. Клей дальше.

Николай. Но я же не к тому.

Родин. Нет, к тому.

Николай (выходит из себя). А к тому, так к тому… Вы — плохой хозяин. И я плохой хозяин. И вечно говорим об этом… и будем вечно говорить.

Родин. Давай-давай… спасай Советское государство.

Николай. Мои ноги стоят на месте твердо. Не покачаете. Советское государство будет жить в десять раз лучше, если мы с вами начнем поступать по-хозяйски. Вы лучше меня знаете, о чем я говорю. Нам жить надо лучше, а не сидеть и ждать коммунизма. И коммунизм не вечное ожидание, а жизнь человека. Терпеть не могу этой вашей солидности, самовлюбленности. «Мы», «мы»… А что — мы? Вы перегоните всех на свете, а потом говорите — мы. А вы уперлись в рабочего и на одной струне не знаю сколько лет играете! Васька, Гришка, вкалывай… давай-давай. Ура! Но в Ленинграде у настоящих производительность поднимают в комплексе… Чтоб на передовом заводе за шею рабочего не капало, чтоб вентиляция не останавливалась, чтоб Васька-Гришка за мастером не бегал, как за царем… Вы отлично знаете все это без меня. Нет у нас захватывающей культуры производства, нет.

Серафима. Нет и нет, что поделаешь. Пойдем, Родин.

Родин (до неприязни). Никуда я с тобой не пойду.

Серафима (чеканит каждое слово). Коля, будьте джентльменом, проводите даму до трамвайной остановки.

Родин. До свиданья, Бурятов… «Комплекс»… «культура»… «захватывающая»… Гении… Я иду, Серафима.

Оба уходят.

Николай. Как это… я еще Блока читал… запомнилось. «Ветер, ветер на всем белом свете…». Хорошо.

Дома у Нюши. Кровать за ширмой. Фикусы. Телевизор под скатерочкой. Нюша гладит, Васька читает газету. Долгое молчание.

Васька (страшное горе). «Спартак» сошел на нет.

Нюша. В чем у тебя штаны? Надо же так заляпать… и на самом видном месте.

Васька. «Спартак»… Ты это понимаешь?

Нюша. Был бы ты, Вася, футболист или еще что… Ты же не спортсмен.

Васька (запальчиво). Нет, я спортсмен.

Нюша. Не знала. И чем ты их заляпал? Сколько раз прошу — когда ешь сардельки, не обтирай пальцы о брюки.

Васька. Я был бы первым в мире гонщиком на мотоциклах, если бы не жил в дикой провинции.

Нюша. Ну уж, провинция.

Васька. Дыра.

Долгое молчание.

Нюша (в тревоге). Вася, они пришли… я это знала. Они идут сюда.

Васька (мгновенная спокойная реакция). Я притворюсь спящим. Постарайся выставить. Скажи им: головная боль. (Уходит за ширму.)

Входит вся бригада, без Ланцова.

Дон Карлос. Брючки гладишь мужу. А он гуляет…

Нюша. Он после смены спит.

Дон Карлос. А пиво ты пила?

Нюша. У меня головная боль.

Дон Карлос. Пиво от головной боли не принимают. Нюша, давай честно говорить: не хочешь — мы уйдем.

Нюша (растерянна, убита). Вы не стойте… вы садитесь. Вася, вставай, гости пришли.

Входит Васька.

Васька. Давно не спится.

Дон Карлос. И в кепке спал?

Васька (резко). От мух… А что? Не нравится? (Протянул руку.) Васька Крякин. Говорит?.. Это имя тебе что-то говорит?

Дон Карлос. Ничего не говорит.

Васька. Автомобилями не пользуемся. Городской пролетариат. Понятно? Мое почтение. Коммуна?.. Жена балакала… но я не разделяю. Но почему бы и нет? Мы все идем.

Сева. Куда?

Васька. Туда, куда надо… Говорит? Нет?

Сева (в его стиле, но мягче). Говорит. Садись, друг, не пляши.

Васька. Я, между прочим, в своей квартире. Но если обследование — начинайте. Живем по норме. «Теле»… смотрим в свободные часы. Книг дома не имеем. Кругом библиотеки. Что? Имеете вопросы?

Николай (мрачно). Не имеем.

Васька (всмотревшись в лицо Толи). Я узнаю кого-то… Это, значит, вы?

Толя. Мы.

Васька. И он? (Кивок в сторону Николая.)

Толя. Бригадир.

Васька. Говорит… Типично.

Николай. Все ясно, Нюша. Ты нас обманула. Новый муж не хочет, чтобы в доме оставался ребенок от старого мужа.

Васька. Тактично. Я люблю тактичность. Подмечено правильно, живем как муж с женой, но не регистрировались. Говорит? А теперь, братия, вы побеседуйте без меня, а я скоро вернусь. Аня, сообрази.

Нюша. Вася, не стоит… ты не понимаешь.

Васька. Нет, я понимаю. И дважды не люблю… (Уходит.)

Нюша (с болью, до слез). Зачем вы разбиваете мне жизнь? Где сказано… Я спрашиваю, где сказано, что надо разбивать чужую жизнь?

Галя. Я так и знала.

Сева (Николаю). Закругляй.

Николай (очень мягко и дружелюбно). Тебе, Нюша, жизнь разбивать нельзя?.. Да?..

Нюша. Это… это… (Плачет.)

Николай. А нам можно? Ты считаешь, что нам ты не разбиваешь жизни. Скажи по совести — пообещать вести себя как-то достойно и тут же бросить своего ребенка на произвол судьбы…

Нюша. Наладили — «бросить», «бросить»… Он у мамы.

Николай. Видел и эту маму… Ребенок на улице.

Нюша. Ах вон как! Ходил, разузнавал…

Николай. А как же? Ты же обманываешь.

Нюша. Пусть. Пусть я плохая мать… Но как же можно?.. Я не согласна… Как можно проверять чужую жизнь. Один кошмар получится, если проверять. Какое вам дело? Что я, на производстве хуже всех? Если моя личная жизнь влияет на производство, тогда я согласна. Контролируйте. Но я такой же передовой член бригады, как все вы… не хуже других. А может быть, и получше.

Николай. Опять начнем сначала? Прежде твое личное поведение никого не касалось. А теперь касается. Мы все хорошие производственники, но это не все еще… Ты же отлично знаешь…

Нюша. Знаю, знаю… но думалось: это потом, когда-то будет. А вы теперь начинаете. Мне самой больно… но поймите. Он не хочет. Он ненавидит моего парнишку, потому что он ревнует. Тут жизнь, а не наши с вами… как это?.. заповеди, идеи… Вы очень молодые… Что я могу, если он не хочет? Научите.

Сева. Не хочет… значит, мерзавец… оно и видно.

Толя. Так ничего не выйдет. Это не разговор.

Сева. А как выйдет? Подскажи.

Толя. Ты, Нюшка, не прикидывайся. Никто тебя преследовать не будет. Работай на заводе, как работала. Но в бригаде ты состоять не можешь… подрываешь. С этим делом шутить нельзя.

Нюша. Но как же быть? Мне нравится… приятно… мило стало на душе, когда мы построили эту бригаду. Я хочу остаться.

Сева. Оставайся. Тогда ты должна бросить этого… твоего… таксомоторщика.

Нюша. Новое дело. Почему?

Сева. Потому что таксомоторщик сволочь, раз выбрасывает твоего ребенка.

Нюша. Ах, Сева, Сева… ты опять о том же. Он не такой. Он душевный парень и ко мне относится красиво. Но ревнует и страдает. Хорошо, я брошу. А что будет? Будет еще одна разбитая жизнь. (Слезы.) И вы мне очень… я стала другим человеком… Клянусь.

Галя. Коля… как?