А. Проханов - Газета Завтра 756 Страница 4

Здание это называлось "мировая цивилизация" (читай - западная цивилизация, читай - мир под эгидой США).

Прямым политическим эквивалентом метафоры здания был НАТО. Если бы Россию приняли в НАТО (например, в 2001 году, когда об этом шел наиболее серьезный разговор), стало бы окончательно ясно - есть квартирка в данном здании, и в этой квартирке надо обустраиваться.

Но возникло два обстоятельства…

Первое обстоятельство состояло в том, что квартирка, о которой зашла речь, оказалась "не ахти". Не того качества, не на том этаже, окна не туда выходили и так далее. Начались разговоры о том, что квартирка неподобающая. В ответ хозяин дома стал тактично намекать, что дом-то его! И что он его строил не одно столетие, причем оппонируя новому жильцу по всем направлениям. Не только в части коммунизма, но и, например, в вопросах о модусе христианской веры. А поскольку теперь жилец свой дом развалил и хочет въезжать в чужой, то фыркать - как-то "не того"…

Второе обстоятельство было намного серьезнее. Оно состояло в том, что все разговоры о будущей квартирке носили сугубо риторический характер. А на самом деле России не предлагалась не только квартирка, но даже хотя бы подвальное помещение. А в это время в тот же "западный дом" въезжали новые и новые жильцы. И стало как-то не по себе.

Однако, завалив собственный гигантский дом, объяснив выселенным из дома жильцам, что им этот дом был не нужен и даже вреден, очень трудно призывать их строить гигантский новый дом заново. Это фактически почти невозможно. Я, опять же, не иронизирую. Я пытаюсь в максимально мягких формах выразить ту суть, которая проступает за всеми этими дискуссиями. Потому что суть в том, что жить во чистом поле, не имея ни дома многоквартирного, ни коттеджа, ни чего-либо еще, нельзя.

Можно, конечно, лечь посреди улицы, накрыться одеялом и заявлять, что так лучше всего, потому что воздух чистый и не надо беспокоиться о состоянии коммуникаций. Но это известно как называется. И чем кончается, тоже известно.

И вот тогда-то возникает острое желание въехать в какой-нибудь другой многоквартирный дом. А такого дома-то, по существу, нет.

Ну, не строит Китай многоквартирный дом! Не строит, и все тут! Китай - это огромная семья, занятая строительством колоссального семейного коттеджа, а вовсе не многоквартирного дома. По габаритам коттедж больше дома, потому что семья уж очень большая. Но это все равно коттедж. При нем есть какая-то инфраструктура.

Подключиться к ней можно, но это же не значит, что мы въезжаем в коттедж. В нем чужих жильцов никогда не примут.

ТАКОВА ТРАГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА, ВИСЯЩАЯ НАД ВСЕМИ ДИСКУССИЯМИ ПО ПОВОДУ ПОВЕСТОК ДНЯ И ПРОЧИХ ВАЖНЫХ ВОПРОСОВ.

С одной стороны, надо признать, что строительство своего многоквартирного дома - безальтернативно.

А с другой стороны, это признать невероятно страшно.

Потому что сразу возникает вопрос: "На фига же предыдущий дом рушили? Потому что обои не устраивали?" И это очень больной вопрос. Рушили потому, что хотели въехать в чужой дом. И не в какой-то вообще, а в очень определенный. И как хотели туда въехать, так и сейчас хотят. А не получается. Ну, не получается, и все. И с каждым годом (а теперь уже чуть ли не с каждым месяцем) все яснее, что нет для России в этом доме места вообще.

Ориентируйся ты на эти силы, на другие… Понимай ты мир так или этак - а места нет.

Но ведь многоэтажные дома строятся не быстро. И не от безысходности они строятся, а от сверхдержавного драйва.

Где он, драйв-то? И откуда его взять после случившегося?

Западные коллеги, говоря об амбициях России, восклицали по поводу недопустимости конфликта между Россией и Западом… Российские западники каменели лицами и отвечали: "Мы не помним, когда за последние годы Россия конфликтовала с Западом. Это Запад исключает Россию не только из Европы, но и из клуба цивилизованных стран".

Ну, исключает, и что дальше? Дальше говорится о том, что надо ориентироваться на собственную цивилизацию, но при этом не конфликтовать с Западом, а капитализировать свои отношения на основе противоречий… У говорящих в глазах тоска…

Говорится о том, что нельзя настраиваться на благостный лад, но одновременно нельзя допустить глобальной конфронтации идеологий. Что надо маневрировать так, как Китай маневрирует в вопросе о Тайване… А в глазах все та же тоска…

Говорится о том, что надо пообещать адекватные меры, но что никто не верит в нашу готовность принять адекватные меры. И та же тоска - бездонная и бездомная…

Время от времени восклицают: "Да хватит о суверенной демократии говорить! Мы выросли из этой модели! Мы снова стали великими! Нам не надо суверенизаторских комплексов! Они - реакция на десуверенизацию 90-х годов!".

И тут же говорится: "Эпоха суверенизации закончена.

Глобальный мир порождает десуверенизацию! Ничего другого нам не дано! Это объективно, как законы физики!" …Проходит минута - и звучит признание: "Нам некуда отдавать свой суверенитет! Нет силы, которая готова его взять, дав нам что-то взамен. Мы обречены на суверенитет и не понимаем, что с ним делать".

Я сознательно не говорю о том, кому принадлежат какие реплики. Мне намного важнее общая картина, в которой реплики являются не четкими позициями, структурно-функциональными блоками в неких мировоззренческих системах, а мазками на гигантском полотне, разрисованном художником по имени Постсоветская Трагедийность. Художник этот колеблется между импрессионизмом и экспрессионизмом. Иногда картина напоминает плач, иногда крик (есть такое полотно у Мунка). А иногда и плач, и крик одновременно.

Стряхивая этот морок, участники дискуссии начинают говорить о конкретике. Мол, хватит всей этой концептуальной лабуды. Надо конкретно говорить, что будем делать с Украиной, Грузией и так далее. Но всем понятно, что никакая конкретика вне стратегии невозможна. Что эффективную конкретику может породить только внятный концепт. Что из частностей стратегия не рождается. Что в частностях она запутывается. Что концепт (и его более детальные, но все равно абстрактные модификации) не умственная химера, а единственно возможное руководство к практическим действиям.

Описанная мною в начале политическая коллизия и эта интеллектуальная зарисовка - не существуют отдельно друг от друга. Нельзя сказать, что кто-то подлаживается под политическую конъюнктуру. Но и связь интеллектуализма с политикой, безусловно, имеет место. Тема о безальтернативном западном союзнике, безальтернативном западно-либеральном (конечно же, здоровом, державном, а не абы каком) сценарии для России, - не снята с повестки дня. Скорее она пребывает в особом - преренессансном, если уж продолжать художественные сравнения, - состоянии. И это состояние тоже не случайно. А вдруг политика повернется в неожиданном направлении? Тогда надо заявить, что всегда хранил верность этому направлению. А как иначе?

Гостиный двор… Мне скажут, что система случайных и донельзя прагматических обстоятельств привела к тому, что съезд "Единой России" проходил в этом самом Гостином дворе. Но, во-первых, мы не в 1987 году. Уже вроде все научились выбирать для своих публичных мероприятий такие места, которое не должны вызвать двусмысленных ассоциаций. Потому что противник уцепится за название места и начнет строить вокруг него негативные конструкции из этих ассоциаций.

А во-вторых, случайность - это ведь тоже "мессидж". За любыми подобными случайностями может стоять великая наблюдательница Клио - муза истории. Стоять и подмигивать: "Вам бы все товары… Обычные, политические, интеллектуальные… До поры до времени это сходит с рук… А потом…" Товар имеет эквивалент - цену. Он создан для того, чтобы быть проданным. Но ведь не все продается и покупается.

Никто из моих читателей, включая самых завзятых рыночников, не будет говорить о продаже своих близких (например, детей). И каждый, включая скептика и даже циника, понимает, что любовь не продается. И дружба тоже. А то, что продается, - это не любовь и не дружба, а суррогаты.

Время суррогатов позади. Эпоха благополучия кончилась. А вместе с нею кончилась и эпоха товаров. Наступает эпоха, когда труднее всего отличить товарное от нетоварного. То есть неподлинное от подлинного. Но это предстоит сделать.

Путин призывал "Единую Россию" отсеять лишних людей. Это очень важно. Но свести все к этому невозможно. Нам придется отсеивать лишнее в себе. И оставлять лишь то, в чем нет товарного суррогата. Я имею в виду сразу очень многое - и политику, и интеллектуальную деятельность. Да и человеческую позицию тоже.

Все это, безусловно, есть. И только это - нетоварное, сокровенное - может сыграть спасительную роль. Только это поможет нам выйти из ситуации "стратегического бездомия". Только это сможет вывести очень многих за рамки нынешней антагонистической двойственности, усугубленной ощущением фундаментальной вины. Ведь был дом - и нет его. Просто нет - и ничего взамен. Что делать тогда всем сразу - интеллектуалам, политикам? А главное - народу-то что делать? Народу…