Николай Глебов - В степях Зауралья. Книга вторая Страница 4

После февральской революции братья не пропускали ни одного митинга, где выступали большевики.

Когда они приехали домой, станица уже разделилась на два враждебных лагеря. Власть в Усть-Уйской была еще в руках атаманцев. В Троицке, в соседнем селе Дулино и в других деревнях организовались Советы. Надо было что-то предпринимать. Избранные на собрании фронтовиков делегатами на первый казачий съезд, братья Новгородцевы поехали в Челябинск с наказом прислать в станицу организатора.

В помощь им губком партии и направил Виктора Словцова.

В Усть-Уйскую они вернулись под вечер. На улицах было безлюдно. В богатых домах зажигались огни, казачки неторопливо гнали на водопой скотину. Проехав мост, всадники повернули коней на Елшанку и остановились возле небольшого домика, стоявшего на берегу.

— Поживешь пока здесь. Останавливаться у нас опасно, — слезая с коня, сказал Петр Словцову. — Старики здесь надежные: три сына у них в красногвардейском отряде, ушли на Дутова. Давай заходи.

Михаил решил поставить лошадей на отдых, взял их за повод и повернул в переулок.

Хозяин домика, высокий казак, Егор Максимович Летунов провел старшего Новгородцева и незнакомого человека в чистую горенку.

— Ты, Петро, пока ездил в Челябу, наши правленцы решили итти на Троицк. Не мила им, видишь, советская власть, да и фронтовики начали поджимать, — старик Летунов перевел глаза на Виктора. — Вчера казаки были у меня, ждут только вас, спрашивали о вашем приезде.

— Сегодня, Егор Максимович, я еще зайду попозднее. Тебе придется маленько померзнуть в переулке, — прощаясь, сказал Петр.

— Не первый раз. Покараулю. А то, нерове́н час, налетят атаманцы, упаси бог, — отозвался Егор Максимович.

Согревшись горячим чаем, Виктор прилег отдохнуть в горенке. Разбудил его разговор, доносившийся из избы.

— Что-то долго Петра нет, должно, с дороги притомился, отдыхает, — произнес мужской голос.

— От Шумихи убродно, снега́ большие. На худом коне намаешься, — отозвался второй.

Было слышно, как в избу вошли еще люди, послышался голос Петра.

— Ну, как наш гость?

— Похоже, спит…

Виктор соскочил с постели и стал поспешно натягивать сапоги. Фронтовиков в избе было человек семь. Поздоровавшись, Словцов уселся возле печки и закурил, Егор напялил на себя тулупчик, разыскал шапку и вышел. Новгородцев оглядел собравшихся.

— Начинать рано. Подождем маленько. Может, Михайло с Рахманцевым подойдут. А на всякий случай — колоду карт на стол, — Петр вытащил из кармана карты, положил их на стол и улыбнулся Виктору.

— Военная маскировка. Кто чужой зайдет — все в порядке: казаки играют в карты. У нас зимой в станице по вечерам это принято.

Младший Новгородцев с Рахманцевым не заставили себя ждать.

Словцов внимательно вглядывался в лицо каждого. Одетые в военную форму, но без погон, фронтовики оживленно разговаривали друг с другом. Видимо, их давно спаяла крепкая дружба. За исключением семнадцатилетнего Гриши Рахманцева, сидевшего у порога избы, все умели владеть оружием.

Старший Новгородцев поднялся из-за стола, прибавил огня в лампе, не торопясь начал рассказывать о решениях казачьего съезда в Челябинске.

— Казачество когда-то было опорой царизма. Нам с малых лет твердили, что казак должен стоять грудью за веру, за царя и отечество. Германская война научила нас многому. Мы своими глазами убедились, что значит царский строй, что означает отечество, где верховодят капиталисты, куда ведет власть атаманов. Теперь царя нет, а в Оренбурге попрежнему командует монархист Дутов. У нас в станичном правлении был раньше Сироткин Тимофей и сейчас он там. Значит, от чего ушли в четырнадцатом году, к тому опять пришли. До каких же пор будем терпеть на нашей шее монархистов? — Петр обвел взглядом собравшихся. — Казачий съезд решил сбросить атаманов, установить советскую власть во всех станицах. В своей работе опираться на Союз рабочих и крестьян, на партию большевиков! — не привыкший долго говорить, Петр выдержал большую паузу и продолжал:

— Посудите сами, в России с октября семнадцатого года установилась власть Советов, а мы с атаманами живем, как на острове.

— Правильно, — поддакнул один из казаков. — Сидим, точно гагары на мысу.

В избе вновь зазвучал голос Новгородцева.

— В Троицке, где был раньше атаман третьего казачьего отдела, установлена советская власть. В Куртамыше крестьяне выгнали богачей из волостной управы и в своем решении записали: «…как в центре, так и на местах признавать единственной властью в стране — власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и проводить в жизнь все декреты Совета народных комиссаров, которому выражаем полное доверие…» Взять к примеру Курган. Еще двадцать восьмого декабря прошлого года там состоялся второй крестьянский съезд. Делегаты отказались поддержать созыв Учредительного собрания. Организовали революционный уездный трибунал и послали телеграмму Ленину, заверив, что они крепко будут держаться за советскую власть. Там теперь в исполкоме твой однофамилец — большевик Дмитрий Пичугин, — повернулся Петр к сидевшему недалеко от стола казаку Пигучину Михаилу.

— Что ж, не посрамим фамилию Пичугиных и здесь, — ответил тот и весело посмотрел на товарищей.

— Петр, как быть с таким делом: наши правленцы и офицеры, Леонов и Воденников Андрей, сбивают казаков итти на Троицк для свержения советской власти, — поднимаясь с сиденья, заговорил рослый батареец Екимов.

Новгородцев вопросительно посмотрел на Виктора, как бы спрашивая его совета.

— Похода на Троицк допускать нельзя, — решительно заявил Словцов. — Если дутовцы сумеют организовать отряд, то нам нужно повести среди казаков работу, разъяснить белогвардейскую затею. Поодиночке действовать нам будет трудно да и толку мало, — продолжал он в раздумье и прошелся по избе. — Я предлагаю группе фронтовиков влиться в отряд, доро́гой ликвидировать офицеров и повернуть отряд обратно на станицу. Подумайте, товарищи, — Виктор обвел взглядом сидящих казаков и выжидательно посмотрел на Петра.

Старший Новгородцев пользовался большим уважением среди фронтовиков, и его мнение было решающим.

— Я согласен, — ответил тот, поднялся на ноги и, упираясь широкими ладонями о стол, произнес веско:

— Тем более, что отряд вооружен только шашками; огнестрельное оружие имеется лишь у двух офицеров. Свои винтовки нам показывать еще рано.

Беседа затянулась за полночь. Виктор рассказал о Брестском мире, о «Декларации прав народов России» и декрете «Об отмене сословий».

Фронтовики разошлись по домам, когда пропели вторые петухи.

Глава 5

Возле станичного правления было шумно. Поднявшись на высокое крыльцо, атаман Сироткин кричал в толпу угрюмо стоявших казаков:

— Мы должны отвоевать от красных Троицк, освободить своих братьев казаков, установить власть атамана отдела.

— Ишь ты, соловьем заливается, — усмехнулся стоявший рядом с Михаилом Новгородцевым незнакомый батареец.

— Его братья есаулы по морде нас хлестали. Обязательно освободить их надо!

— Кто желает записаться в отряд? — послышалось с крыльца.

Толпа молчала.

— Кто желает записаться? — зычно выкрикнул еще раз Сироткин.

Среди зажиточных казаков началось движение.

— Как ты, Андрей Тихонович? — ястребиные глаза атамана уставились на стоявшего возле крыльца домовладельца Кучкина.

— Пиши, — кивнул тот.

— А с оружием как? — выдался вперед еще один богатый.

— Достанем!

— Пиши.

— Эй, елшанцы! — махнул Сироткин рукой в сторону фронтовиков. — Республиканцы!. Рады, что царя нет, власть в свои руки как бы взять, — Сироткин подбоченился. — Союз рабочих и крестьян, — продолжал он кривляться. — «Товарищи»! Ха-ха-ха.

Побледневший Михаил начал протискиваться через толпу. За ним двинулись, работая локтями, фронтовики.

— Я тебе, гад, заткну рот, — выкрикнул Михаил яростно. — Вы с Андрюшкой Воденниковым дали советской власти честное слово офицеров не выступать против нее с оружием в руках, опять за старое взялись?

— Но, но, потише, — Сироткин обнажил шашку: — Только подойди — башку снесу!

Подоспевший откуда-то Петр, запыхавшись, потянул брата назад:

— Не время сейчас… Не лезь в драку. Ничего, кроме беды, не наживешь.

Михаил сдвинул папаху на затылок и, окинув мрачным взглядом дутовцев, зашагал за Петром.

— Ведь ты пойми, буйная голова, нас десятка-полтора, а их, сам видишь, сколько?

— Не стерпел, — оправдывался Михаил.

— Ладно я погодился, быть бы свалке да и план из-за тебя могли провалить, — продолжал Петр укорять брата.

Вечером, к удивлению атамана Сироткина, в правление зашли братья Новгородцевы и почти все фронтовики из Елшанки.