Илья Маркин - На берегах Дуная Страница 40

— Да! Маневр, только маневр всеми силами и средствами обеспечит успех, — вставая, проговорил Алтаев. — Пусть даже вначале не будет успеха, но итог, итог за нами. Маневр, только маневр, другого выхода нет.

В комнату поспешно вошел Дубравенко и с хода начал докладывать:

— Противник атаковал дивизию Чижова. Бой идет на переднем крае. Силы противника не установлены. Густой снегопад, сплошная темнота. Наступление начато одновременно на фронте до двенадцати километров. Действует пехота. В глубине слышен шум танковых моторов. Одновременно в Шютте противник переправил через Дунай десант. Два батальона дивизии Пантикова ведут с десантом бой.

Лицо Алтаева было спокойно. Только глаза, сужаясь в зрачках, выдавали его внутреннее волнение.

— Что делает Чижов? — спросил он.

— Огнем артиллерии бьет по узлам дорог. Свой резерв привел в боевую готовность.

Алтаев по телефону вызвал члена Военного совета:

— Дмитрий Тимофеевич, зайдите ко мне… Да. Серьезное дело.

Словно забыв о разговоре и о начальнике штаба, Алтаев склонился над столом и долго молчал.

— Это уже не разведка боем. Это не прощупывание, — не поднимая головы, задумчиво проговорил он и резко повернулся: — Как вы считаете, какими силами наступает противник?

— Не меньше трех-четырех дивизий, — ответил Дубравенко.

— Да. Не меньше, никак не меньше. Три-четыре против одной. Тяжело Чижову, очень тяжело.

— Если Чижов в течение ночи сумеет сдержать противника, то в дневных условиях положение резко изменится.

— Если сумеет! Но сумеет ли он? Главное — продержаться Чижову до рассвета, а тогда авиацию поднимем, артиллерию бросим.

Алтаев повернул ручку полевого телефона и вызвал командира правофлангового корпуса.

— Товарищ Добруков, как у Чижова?.. Как это связи нет? А радио?.. Рацию разбили? Что у него, одна радиостанция?.. Немедленно восстановить связь… Как в дивизии Пантикова? Десант сбит? Послушайте, Добруков, вы же сами не раз форсировали реки. Достаточно зацепиться за берег, как дальше все пойдет успешно. А у вас противник зацепился. Мало батальона, бросайте полк, но десант уничтожить! Свой резерв выбрасывайте на перевал горы Агостиан. Перекрыть основную магистраль.

Вошел член Военного совета.

— Связь порвалась с Чижовым, — глянув на него устало проговорил Алтаев, — видимо, диверсионные группы в тыл просочились, при такой погоде это несложно. Константин Николаевич, вызывайте опытного офицера оперативного отдела. Пошлем его к Чижову.

— Началось? — спросил Шелестов.

— Да. Началось. И ночью. Наш опыт используют. Никогда ночью не наступали, а в самом конце войны рискнули. Силенок, видимо, силенок маловато. На испуг взять хотят.

— Им сейчас выгодно воевать ночью. Местность знают прекрасно, — сказал Дубравенко.

Продолжая разговаривать с начальником штаба и членом Военного совета, Алтаев все время размышлял о замыслах противника. Как и всегда в неясной обстановке, намечались десятки вариантов решений, и все они казались не тем, что нужно для разгрома противника. Несомненным было то, что у Чижова сил не хватит и его нужно усиливать. Усилить можно было за счет резервов. Но и резервы так рано вводить в бой рискованно. Возможно, противник наносит не главный удар, а только отвлекает внимание и силы и с рассветом перейдет в решительное наступление где-то на другом участке.

— Да! Все равно, — после долгого раздумья порывисто встал Алтаев, — я решил передать в корпус Добрукова два саперных батальона и два истребительных противотанковых артиллерийских полка. Заминировать все танкоопасные направления, узлы дорог и теснины перекрыть противотанковой артиллерией. Прикажите поднять резервы и срочно перебросить к Добрукову. Им нужно пройти шестьдесят километров. Через два часа быть на месте.

— Слушаюсь, — ответил Дубравенко.

— Я с оперативной группой сейчас выезжаю на направление главного удара. Через тридцать минут — отъезд. Вы, Константин Николаевич, остаетесь здесь. Руководство корпусами центра и левого фланга возлагаю на вас. Все мои заместители едут со мной.

— Радиостанцию взяли? — увидев входящего в комнату Аксенова, спросил Алтаев.

— Так точно.

— Машина хорошая?

— Новая. Шофер опытный.

— Ваша задача, Аксенов, как можно быстрее добраться до штаба Чижова, уточнить обстановку и немедленно докладывать мне. В дивизии находиться до моего распоряжения. Главное — установить, какими силами наступает противник. Передайте Чижову: держаться, во что бы то ни стало держаться и остановить противника. Погибнуть, но остановить! Вести бой в окружении, но своих позиций не оставлять!

Выходя из кабинета командующего, Аксенов слышал разговор члена Военного совета с начальником политотдела армии:

— До утра во всех ротах провести партийные и комсомольские собрания. Основной вопрос — остановить противника, не пустить его к Будапешту… Своих политработников направьте в дивизии и полки.

— Едем, товарищ гвардии майор? — возле дома оперативного отдела встретил Аксенова шофер Буканов. Он, как и всегда, был в меховой шубе, с которой не расставался даже летом.

— Да… Запасные бачки с горючим взяли?

— Так точно! Две канистры, — четко отрапортовал Буканов, и почти черное лицо его заулыбалось. Буканов любил ездить с Аксеновым и сейчас стоял, ожидая, не скажет ли еще что-нибудь майор.

— Аксенов, рация проверена. Радисты опытные. Позывные у них, — поблескивая стеклами очков, подошел связист подполковник Лепов.

— Автоматы есть у радистов?

— Карабины и по сорок патронов, — ответил из машины молодой звонкий голос.

— А гранаты взяли?

— Говорят, не положено.

— Немедленно взять штук по шесть гранат и еще по полсотни патронов.

— У меня тоже нет гранат, — сообщил Буканов.

— Возьмите мои десять гранат и автомат… Патроны там, в сумке, ее и забирайте, — вслед убегающему Буканову добавил Аксенов.

— Ты вроде как в разведку собираешься? — улыбнулся в темноте Лепов.

— Хуже. В разведке хоть можешь предполагать, где противника встретишь, а тут, чорт его знает, где нарвешься.

— Только почаще связывайся с нами, — советовал Лепов. — За тобой будут следить две радиостанции. Кроме того, я приказал корпусной сети периодически слушать на твоей волне.

Аксенов забежал в оперативный отдел, попрощался с товарищами и сел в машину. Неожиданно его охватило волнение. Там, в семидесяти километрах, шел бой. Там где-то дралась и Настя. Быть может, удастся встретиться с ней. А возможно, ее уже… Опаленный страшной мыслью, Аксенов сердито взглянул на Буканова и выкрикнул:

— Трогай, чего ждешь?

— Куда ехать?

— По шоссе прямо на Бичке. Я же говорил…

Буканов растерянно взглянул на майора и плавно тронул машину.

«Попало, наверно, от начальства, а на мне зло срывает», — подумал он о майоре и приник к рулю.

— Фары включай и жми на пределе.

— А самолеты?

— Сейчас не до самолетов. Пусть бомбят, чорт с ними, надо скорее добраться.

— Это нарушение. Запрещено по ночам с фарами ездить.

— Включай немедленно — и предельную скорость!

Буканов шумно вздохнул и включил фары. Аксенов взглянул на его скуластое лицо и неожиданно для себя улыбнулся. Буканов был хорошим шофером и смелым солдатом. Вместе с полуторкой в первые дни войны был он мобилизован из приокского колхоза Горьковской области. От Львова и до Воронежа колесил он на своей машине по фронтовым дорогам. Десятки раз попадал под артиллерийский и минометный обстрел, дважды его машина на бешеной скорости прорывалась из окружения. В дожди и туманы, по дорогам и без дорог носился Буканов, всегда успевая во-время выполнить задание. Всем был хорош шофер из приокского колхоза. Но был у него недостаток, из-за которого товарищи едко высмеивали Буканова: до ужаса боялся он авиации. Стоило самолетам показаться в воздухе, как Буканов бледнел, немедленно останавливал машину, забирался в ближайшую щель или воронку, и никакими угрозами нельзя было заставить его вылезти из укрытия. Однажды под Сталинградом Аксенов ехал с ним из армейских тылов к переднему краю. На степной дороге было пустынно. В неярких лучах заходящего солнца насколько хватал глаз стлалась опаленная равнина. Ни бугорка, ни перелеска. Буканов рассказывал Аксенову историю своей женитьбы и беззаботно посмеивался. Внезапно в километре впереди прямо навстречу машине вынырнула восьмерка «Илов», возвращавшихся, видимо, после штурмовки. Буканов огляделся по сторонам. Нигде ни одного укрытия. Машина завихляла. Глянув на тупорылые машины, несущиеся над землей, Буканов толчком распахнул дверь кабины и рыбкой нырнул в кювет. Аксенов едва успел схватить руль и выровнять машину.