Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3 Страница 46

Зина. И чего он пьет?

Саня (безразлично). Дикарь.

Зина. Опять поплыло.

Саня. Ничего, не обращай внимания. И никогда не целовались?

Зина. Никогда.

Саня. Но если даже не целовались, то громадно тебя любит. Вся группа это знает.

Зина. Ох, группа! И все-то она знает. Я не боюсь самых свирепых преподавателей, но группу!.. Не пришли на день рождения… Ты понимаешь, что это такое?

Саня. Плюнь.

Зина. На коллектив?!

Саня. Плывет немыслимо. Заведи что-нибудь немыслимое. Давай надеремся.

Зина. Санька, ты рехнулась!

Саня. Рехнулась.

Зина. Нет, Саня, от коллектива можно натерпеться, но все равно плевать нельзя.

Танцуют.

Саня (по-прежнему медленно и почти не меняя интонации). Он тебя любит… Ваша любовь как-то украшает нашу группу. Ты веришь — всем хочется, чтоб у вас получилось без пошлости. Именно с Каплиным. Он очень интересный. В будущем ученый. Это определенно. Он и теперь знает больше иного преподавателя. Провинция. Бывает же. Зина, тебе очень грустно?

Зина. Не очень и очень. Чувствами трудно управлять.

Саня. Вообще ты сложная. Даже завидно.

Зина. Может быть… но часто хочется в тот несложный мир, где розовое небо, а солнце не какое-то обыкновенное, а золотое…

Саня. А мне скучно… Иван тебя громадно любит. Иногда мне думается, что нам не надо никакого этого образования. Все счастье в любви… Эх, где ты, мое кривое счастье!

Входят Каплин и Ларисов. Последний с лимонным деревцом в кадочке.

Каплин (с пафосом). У собак и коров нет надежд!

Саня. Каплин?! Иван, ты подслушивал?

Каплин. Это пошло, Александра. Но ты как-нибудь вглядись в глаза животных.

Саня. Почему я?

Каплин. Не хочешь, не вглядывайся.

Саня. Иван, у тебя бублики!

Каплин. Я их купил вместе с горячительным. Бублики могут быть общими, горячительное для взрослых. А где народ? Или мы опоздали?

Зина. Вы пришли последними. Теперь можно начинать пир. Но ты познакомь нас… (Указала на Ларисова). Почему он держит комнатное растение?.. Но это радость! Саня, посмотри, живой лимон с плодами. Пахнет югом, небом, облаками.

Каплин. Странно говорит… Облака не могут пахнуть.

Зина. Всем известно, что ты не любишь поэзии.

Каплин. Облака не могут пахнуть.

Зина. Этот подарок я запомню на всю жизнь.

Каплин. Познакомьтесь… Фамилия — Ларисов. Имя — Эдуард. Заочник. Тоже физик… А может быть, и химик. Кажется, он сам точно не знает этого.

Зина. А как же вы добыли это растение?

Каплин. Он его купил.

Зина. Даже собаки и коровы понимают, когда ты врешь, Иван.

Каплин. Ларисов, отвечай. Эта женщина не любит неясностей. Я тебе говорил.

Ларисов. Говоря буднично, мы его сперли.

Зина. Сперли… Где?

Ларисов. Где-то там… в пространстве этого строения.

Зина. У кого, не помните?

Ларисов. Я лично не интересовался.

Зина. Тогда я вам скажу, у кого. Вы его сперли у профессора Зимницкого. Он один разводит лимоны. Но как вы проникли к нему в квартиру?

Каплин. Ларисов, отвечай. Я тебе говорил.

Ларисов. Дверь была открыта. Лимон стоял в тазу у двери, набирался влаги. А разве можно дверь с улицы держать отпертой…

Зина. Здесь не улица. Вы что-то путаете, химик.

Ларисов. Ваши коридоры даже не улицы, а целые проспекты. Я удивляюсь, как здесь не ходят троллейбусы.

Саня. Вы лучше не острите, милый мой, а волоките это дерево на место. Неужели вы не видите выражения ее лица?

Ларисов. Шутка не удалась. Не спорю. Волоку. А то оставим? На месяц хватит чай пить. Нет?

Зина. Саня, проводи и посмотри… чтоб лимон был на месте.

Саня. С удовольствием.

Саня и Ларисов уходят.

Каплин. Зиночка, поздравляю… и так далее.

Зина. Что именно — далее? Иван, не подходи… Иван, не протягивай рук.

Каплин. Противно?

Зина. Не то…

Каплин. Лицо нелепое?

Зина. Лицо твое… на первый взгляд самое заурядное.

Каплин. Мне часто кажется, что я тебе противен.

Зина. А группа пришла к заключению, что у нас громадная любовь.

Каплин. Дай руку. Я ее поцелую в знак твоего дня рождения.

Зина. «В знак»… Откуда ты такой прошлый?

Каплин. Новое дело. Почему?

Зина. Потому что ты напоминаешь какую-то классическую книгу прошлого столетия.

Каплин. Зина, я тебя люблю, а ты не разрешаешь мне жеста… Любовь без жестов — это не любовь.

Зина. Иван, не подходи….. Не болтай руками… это тебя мельчит.

Каплин. Терпеть не могу слога речи остряков и поэтов.

Зина. Обиделся… Ах, милый! У нас осталось натуральное вино. Поздравь меня.

Каплин. Остряки и поэты затемняют истинную сущность вещей. (С рюмкой вина). За твое здоровье, Зина… и за твое будущее.

Зина. А что, если действительно за наше?

Каплин. Скажи мне наконец, как ты относишься ко мне.

Зина (подумавши). Ты однажды меня изумил раз и навсегда. Серьезно, милый друг. Когда ты появился на третьем курсе в нашей группе и я узнала, что ты на год уходил из университета на завод… просто так уходил, чтобы повзрослеть, когда я потом узнала, что ты, поступая в университет, знал половину программы факультета… меня изумила личность. Ведь все мы только эскизы будущего. А личность начинается с поступков… поступков важных, раскрывающих глубокий ум, большой характер… Иван, не приближайся.

Каплин. Но руку, кажется, пожать можно.

Зина. «Руку»… «руку»… Ты понятия не имеешь, как я мечтаю поцеловать тебя… (Мнимая строгость.) Поэтично, в главу. Ах, Иван, без шуток, ты моя трагедия. Сама я, кажется, становлюсь комедией. Или то и другое.

Каплин. Тогда — трагикомедия.

Зина. Это как же?

Каплин. Это когда человек смешон трагически.

Зина. Смешон трагически. Это я. Смешно тебя страшиться, но я страшусь. Смешно даже подумать, будто ты коварно меня бросишь, но я думаю. Пойми, Иван, я та несчастная ворона, которая боится куста. Иван, ты меня бросишь?

Каплин. Зина, это бесконечно глупо.

Зина. Но глупость — спутник счастья.

Каплин. Кто это сказал?

Зина. Хотя бы я… А что?

Каплин. А то, что ты чересчур мыслящая. И в этом твоя огромная беда. Дай же руку, пуганая.

Зина. Иван, все-таки не надо быть таким прошлым, таким классическим…

Каплин. Ты думаешь, что я боюсь тебя обнять? Ого. Смотри, ты еще умрешь в моих объятиях.

Зина. Лучше уж воскреснуть! Мне давно пора воскреснуть.

Входят Саня и Ларисов.

Саня (по-прежнему). Каплин, ты ее громадно любишь!

Каплин. Саня, по точному смыслу слова пошлостью называется то, что пошло по рукам. Не комментируй.

Саня. Другому не простила бы… ты — умный.

Ларисов. Каплин, родилось предложение покинуть это колоссальное здание, построенное с излишествами, и кинуться всей компанией в ресторан… ввиду того, что здесь прием не состоялся.

Каплин. Но ты имей в виду, мы народ небогатый.

Ларисов. Я приглашаю в скромном оформлении.

Зина. Лимон отдали?

Ларисов. Не только отдал, но получил благодарность. Я доложил любителю цитрусовых, что отнял его сокровище у жуликов. Он был тронут.

Саня. Я так смеялась.

Зина. Ты смешливая. Но вот что смешно — я четвертый год в Москве и не видала ни одного ресторана изнутри… Пойдем, Иван. Ты понял, что случилось? Группа меня бойкотирует.

Каплин. Не обижайся никогда на дождь, который льет тебе за шею. Дождь не может быть сухим.

Ларисов. И на атомную бомбу… Атомная бомба не может быть дождем.

Саня. Он… этот… Ларисов, Эдуард… интересный человек… с ним хорошо тонуть. Сам пойдет на дно и тебя утащит… не заметишь.

Зина. Да, юноша, вы произвели на меня чарующее впечатление, увы, на одну минуту. Как жаль.