Аркадий Львов - Двор. Книга 3 Страница 5

Внезапно из коридора задергали ручку, послышался сильный стук в двери, Катерина была уверена, что вернулся майор Бирюк, пошла отворять, но оказалось, дергает и стучит Ляля Орлова, которая тут же влетела в комнату с криком, с воплями, как будто тайный притон, вершат черные дела, а она поспела в последнюю минуту, чтобы прийти на помощь.

Оттолкнув старого Чеперуху, Ляля опустилась на колени, обеими руками схватила больную за голову, Катерина сказала, это издевательство и насилие над больным, которому прежде всего нужен покой, Клава Ивановна тоже просила отпустить, но Ляля, вместо того чтобы послушаться, закричала:

— Убийцы! Палачи! Я все знаю: Малая пришла к вам, чтоб поделиться радостью, а вы устроили у себя в доме дебош и довели старуху до инсульта, до мозгового удара, чтоб хватил паралич и не могла двигаться! Думаете, пробил час для реванша: ваш Чеперуха терзал Дегтяря, Дегтяря похоронили — теперь на вашей улице праздник! Будет вам праздник на Люстдорфской дороге, давно приготовили для вас место, — Ляля выпрямила два пальца, положила поверх два других, получилось как у детей, когда показывают теремок, а в нем окошко, — для всего кагала вашего!

Катерина пожала плечами: при чем здесь кагал — она вообще из Сибири. Ляля возмутилась: пусть не перекручивает, она совсем не то имела в виду!

Вернулся Андрей Петрович, остановился в дверях, Иона хотел обратиться, чтоб был ему за свидетеля, как эта женщина оскорбляла всю семью Чеперухи и грозила тюрьмой, как будто она советская власть и прокуратура в одном лице, но майор тут же перебил и сам обратился к Орловой:

— Слушай, Орлова, ты здесь самозванством не занимайся — в тюрьму людей не загоняй. Потребуется следствие — организуем следствие. Потребуется суд — дойдем до суда. Есть для этого закон, а самозванством не занимайся.

— Бирюк, — Иона развел руки, двинулся навстречу, — я всегда говорил, покойный Дегтярь, если б он был живой и с нами, мог бы тебе подтвердить и повторить мои слова: майор Бирюк, если его посадить на кони, так гикнет, аж ветер в ушах засвистит. Бирюк, дай я обниму тебя.

Андрей Петрович выставил вперед руку, Иона невольно наткнулся, в другое время можно было бы обидеться, но сейчас был неподходящий момент: Клаву Ивановну вдруг сильно вырвало, лицо сделалось серое, под глазами тяжелые мешки, с синевой по краям, видно было, состояние значительно ухудшилось, майор, пока женщины убирали рвоту и смывали пятно, слегка потрепал больную по руке и сказал:

— Малая, потерпи немного: скорая помощь уже едет, сейчас тебя отвезут в больницу, там доктора сделают укол и все что надо.

Первую минуту Клава Ивановна громко ойкала и стонала, но понемногу пришла в себя, опять стала возражать и доказывать, что ей не нужна скорая помощь, не нужна больница, она отлежится у себя дома, все пройдет, а свои хлопоты и заботы пусть оставят для другой цели.

Ляля сплела пальцы, прижала к груди, громко воскликнула:

— Какая другая цель! Какая может быть сейчас цель, кроме одной: чтоб вы опять стали здоровы и были с нами!

Бирюк сказал Чеперухе, чтобы вышел на улицу и ждал у ворот, пока не приедет скорая помощь, а то станут даром тратить время на поиски. Иона ответил, у ворот всегда кто-нибудь стоит, тем более сейчас, так что он будет только пятое колесо в телеге, а здесь он может пригодиться.

Андрей Петрович, чтобы не тревожить больную громкими разговорами, взял Чеперуху под локоть, повел к дверям и сам отворил:

— Повторяю: стой у ворот и жди, пока не приедут.

Первое желание у Ионы было ответить как надо этому солдафону, который забыл, что он не в армии, среди фрицев в Берлине, но за дверью стояли соседи, внимательно наблюдали, Иона вдруг, хотя в мыслях не было ничего похожего, взял под козырек, как будто наполовину шутка, наполовину всерьез, и повторил приказ:

— Есть, товарищ майор: стоять у ворот и ждать, пока не приедут!

Иона успел спуститься на один пролет, в парадную зашла Дина Варгафтик и стала подниматься по лестнице прямо навстречу. Иона вежливо поздоровался первый, можно было ожидать, сейчас начнутся расспросы, но Дина даже не поздоровалась в ответ, не повернула головы, как будто впереди пустое место. Иона машинально замедлил шаг, на какой-то миг приостановился, стал смотреть вслед, а Дина продолжала подниматься по лестнице вверх, ступенька за ступенькой, захотелось догнать ее, плюнуть в физиономию, как плюнула в лицо ему, но Дина уже закончила свой подъем, слышно было, как цокают каблуки по паркету в коридоре, Иона махнул рукой и вышел из парадной во двор.

На черном дворе, у крана над сливом, стоял со своим разводным ключом Степа Хомицкий. По выражению лица видно было, дело не ладится, Иона спросил Степана, не нужно ли подсобить, тот ответил, тут никакая человеческая сила не поможет, надо просить Джавахарлала Неру, чтобы слонов из Индии прислал, столько наложили. Да, подтвердил Иона, наложили, придется поднимать решетку, делать ревизию всего узла, тем более что возвращается доктор Ланда и глазами медицинского работника посмотрит, до чего довели санитарное состояние двора.

Эге, махнул ключом Степан, пока вернется доктор Ланда, еще двадцать раз успеем обверзаться с ног до головы.

Надо сделать, сказал Иона, как предлагала Малая: поставить у крана круглосуточное дежурство.

— Слушай, Иона, — вдруг перевел на другое Степан, — ты, говорят, старуху Малую трахнул так, что упала без сознания и теперь одной ногой там.

Степан указал ключом в землю. Иона от удивления мог только рот раскрыть.

— Степан, — Иона развернул свою пятерню, ладонь была вся покрыта бурыми мозолями, — как ты можешь повторять эти грязные слухи и сплетни! Ты же сам своими глазами столько раз видел, как Чеперуха держал одной рукой Мальчика за копыто, такого мерина Одесса больше не будет иметь, а Мальчик мог только еле-еле ногой подрыгать. Боже мой, — Иона схватился обеими руками за голову, — какая короткая память у людей из двора, где Чеперуха прожил всю свою жизнь и каждый камень знает его как облупленного!

Память у людей, сказал Степан, как этот слив: хорошее уходит под землю, а дерьмо забивает трубы и остается на виду.

— Степан, — Иона положил руку Степе на плечо., — я тебе скажу, как брату: Дегтярь, если б он был живой, вызвал бы Чеперуху к себе, дал, как положено, но закрыл бы рот кому надо, чтоб не поливали незаслуженной грязью старейших жильцов двора.

— Такие Дегтяри, — Степан подмял решетку, из-под земли ударил тяжелый воздух, — рождаются один на тысячу, и надо думать, как жить своей головой, а не ждать, пока придет новый Дегтярь, а то будем строить коммунизм еще сто лет, пока не доведем жилой фонд и сантехнику до такого состояния, что никакой золотарь со своей американской бочкой не выгребет.

Иона удивился: американский золотарь? При чем здесь американский золотарь со своей бочкой? Во-первых, у нас есть свои бочки и свои золотари, и не надо звать на помощь американцев. А во-вторых, Иона задумался, видно, не мог сразу найти подходящее слово, а во-вторых, из этого сравнения можно подумать, Степа не верит, что мы можем построить коммунизм. Тогда, сказал Иона, он задаст другой вопрос: если мы не можем построить коммунизм, так что же мы строим?

Степан сказал Ионе, чтобы не перекручивал слова, никто не может ответить точно, в каком году, тем более какого числа, но коммунизм будет не только у нас, будет во всем мире, это факт, взял кусок толстой проволоки, загнул один конец, чтоб получился крючок, запустил в глубь жижи, пришлось заталкивать с силой, потому что скопилась очень плотной массой, и стал шурудить. Иона внимательно наблюдал, со своей стороны предложил Степану помощь, пусть сделает второй крючок, он тоже пошурудит, вдвоем будет быстрее. Степан не откликался, так погружен был в дело, Иона сам взял кусок проволоки, наступил ногой, чтобы согнуть, затолкал крючок в массу, завертел с такой силой, что образовалась воронка, сразу видно было, дело пошло на лад.

— Степан, — весело воскликнул Иона, — недаром наши пионеры поют: кто весел, тот смеется, кто хочет, тот добьется!

Степан, хотя налицо имелись явные признаки успеха и были все основания радоваться, наоборот, нахмурился. Всматриваясь в воронку, которая, в зависимости от скорости вращения, то увеличивалась, то уменьшалась, Степан велел Ионе прекратить движение, сам тоже прекратил, воронка быстро сходила на нет, наконец, совсем не стало, только подымались пузыри, которые тут же, едва вздувшись, лопались. Иона смотрел с недоумением, как будто не верит своим глазам, настолько разительный был контраст: пока крутили проволокой, воронка в какие-то моменты делалась такой глубокой, что, казалось, сейчас хлынет все в канализацию, и останется только промыть чистой водой.

Степан сказал, придется идти в погреб, снимать колено, делать генеральную ревизию, а то жильцы со второго, третьего этажа добавят — весь двор затопим так, что никакие скафандры не помогут.