Илья Маркин - На берегах Дуная Страница 5

— Но какую же цель преследует командование противника, подготавливая удар из района Будапешта? — тихо спросил член Военного совета и подошел к Фролову.

— Разгромить наши войска на дунайском плацдарме и таким образом устранить угрозу Будапешту с юга и с запада, — не задумываясь, ответил Фролов.

— Это непосредственная задача, а какова оперативно-стратегическая цель удара? — спросил Алтаев.

— Удержать в своих руках Венгрию как последнего союзника и как важную базу стратегического сырья, — ответил Фролов.

— Мне кажется, — заговорил Дубравенко, — что цели этого наступления значительно шире. Удержать Венгрию — это лишь частная задача. Едва ли Гитлер для этого стал бы отвлекать крупные силы с других направлений. Венгерская нефть и бокситы его сейчас не спасут. Поздно! Чтобы добыть и переработать сырье, нужно время. А времени у него нет. Главную цель Гитлер, вероятно, видит в том, чтобы измотать и обескровить наши войска на южном фланге, заставить их отказаться от дальнейшего наступления, а затем свои главные силы перебросить против наших центральных фронтов, которые сейчас приостановили наступление.

Военный совет выслушал выступления командующего артиллерией, армейского инженера, начальника политотдела. Все предлагали одно: в целях срыва контрудара противника из района Будапешта главными силами гвардейской армии перейти в наступление и прорвать вражескую оборону. Однако при подсчете реальных возможностей оказалось, что наличных сил гвардейской армии для решения этой задачи явно недостаточно. Не хватало главным образом артиллерии и танков.

Для всех было ясно, что наносить удар вполсилы нельзя, если уж бить, то бить превосходящими силами, а по количеству войск гвардейская армия и стоявший перед ней противник были почти равны. А если противник перебросит часть войск из Будапешта, то он сможет создать превосходство в силах и средствах, особенно в танках. Нужно было меньшими силами разгромить большие.

Все соглашались, что наиболее выгодно нанести главный удар на город Секешфехервар, взять его и тем самым создать угрозу коммуникациям противника под Будапештом. Но когда Воронков, а затем Дубравенко предложили две трети армии сосредоточить перед городом и этими силами нанести удар, Шелестов невольно заволновался. Армия занимает широкий фронт. Обороны, по существу, еще нет. Войска едва успели окопаться. А противник имеет крупные резервы и опирается на подготовленную систему инженерных сооружений. Если сгруппировать главные силы на узком участке, то придется оголить весь остальной фронт армии. И стоит только противнику нанести упреждающий удар даже ограниченными силами, как сама группировка, подготовленная для удара на Секешфехервар, окажется под угрозой окружения. Оправдывает ли поставленная цель такой риск?

— А если противник нанесет встречный удар по нашему ослабленному фронту? — спросил Алтаев, так же как и Шелестов, думавший о большом риске оголения фронта.

— Конечно, противник может нанести удар, если мы подготовку наступления затянем на длительный срок, — не задумываясь, ответил Дубравенко. — А если мы подготовим все за один-два дня, то он ничего не успеет сделать.

— А где гарантия? — спросил Шелестов.

— Гарантия — психология противника. Это не сорок первый год. Мы наступаем, а немцы отступают. К тому же надо учесть, что гитлеровцы уже готовят удар, только не против нашей армии, а против нашего правого соседа, из Будапешта, по берегу Дуная. И в этот удар они вложат все силы.

— Тогда почему же они перед нашей армией держат такие крупные резервы?

— Потому, что боятся нашего прорыва. Наш удар для них смертельная опасность.

— А как думают артиллерист и танкист? — спросил Алтаев.

Командующий артиллерией — дочерна смуглый генерал-лейтенант Цыбенко с острыми, насмешливыми глазами и хитрой улыбкой — насупил брови и, скупо выдавливая слова, ответил:

— Артиллерии у нас маловато. — Он посидел несколько секунд, напряженно склонив большелобую голову и упершись кулаками в стол. — Но и с тем, что есть, можно разгромить противника, город взять можно. Главное — нанести мощный первоначальный удар и пробить дорогу пехоте и танкам. А для этого сосредоточить всю артиллерию и минометы перед городом — сосредоточить и обрушиться всей мощью.

Командующий бронетанковыми и механизированными войсками генерал-майор Тяжев с нетерпением ожидал, когда закончит докладывать Цыбенко, и, как только командующий артиллерией сел, сразу же заговорил:

— Нужно овладеть городом, обязательно овладеть. Пусть это связано с риском, но зато какие могут быть результаты! Противник в основном рассчитывает на удар своих танковых дивизий. Танкам нужны дороги для маневра и тысячи тонн горючего. А горючее нужно подвезти. Значит, опять нужны дороги. Все основные дороги сходятся в районе Секешфехервара. Конечно, у нас танков сейчас немного. Хорошо бы иметь побольше, пустить их в прорыв, в тылы противника, но, как говорят, по одежке протягивай ножки. А танковой одежки хватит, чтоб овладеть городом.

Алтаев повернулся к полковнику Маликову:

— Каковы возможности инженерных войск?

Полковник Маликов, известный специалист по инженерным вопросам, долгое время преподававший в военной академии, неторопливо, нравоучительным тоном заговорил:

— Оборона противника обильно насыщена противотанковыми и противопехотными минами. Следовательно, перед инженерными войсками встанут весьма ответственные задачи. Учитывая реальные возможности инженерных войск, можно, так сказать, более или менее уверенно утверждать, что выполнение всех задач безусловно встретит серьезные трудности…

— Иван Николаевич, — остановил его Алтаев, — конкретнее, конкретнее. Могут инженерные войска обеспечить разграждение в обороне противника перед городом?

— Так точно. Могут, — ответил Маликов и, передохнув, вновь продолжал прежним тоном: — Однако для этого нужно использовать буквально все наличные силы, все инженерные подразделения и части. И все бросить только на разминирование. Александру Васильевичу, — повернулся Маликов к начальнику тыла генерал-майору Викентьеву, — дороги поддерживать придется только своими силами, только своими, а инженеры уйдут на передний край.

— Хорошо, — проговорил Алтаев, — с дорогами у нас пока благополучно. Александр Васильевич, сколько вам нужно времени, чтоб обеспечить войска всем необходимым для наступления?

Простое, слегка курносое лицо генерала Викентьева порозовело. Он давно ожидал этого вопроса, все подсчитал и приготовился к ответу, но сейчас невольно смутился.

— У нас, товарищ командующий, — с трудом заговорил он, — плохо с переправами. Все запасы находятся за Дунаем. Железнодорожных мостов нет. Из-за дальности расстояния возможности автотранспорта уменьшились втрое. Для перевозки боеприпасов и горючего только транспортом тылов потребуется не меньше четырех суток. Выход из этого положения, мне кажется, только один: использовать часть строевого автотранспорта.

— Вы, конечно, имеете в виду главным образом бронетанковые части? — строго спросил Тяжев.

— И, видимо, инженерные? — добавил Маликов.

— И уж, конечно, артиллерийские, — засмеялся Цыбенко.

— И танковые, и артиллерийские, и инженерные, и стрелковые, и даже грузовые автомашины штабов, — ответил Викентьев. — Боеприпасы вам же нужны, и тут не может быть твое, мое, дядино — все наше, все общее.

Тяжев поморщился и задвигался на стуле. Дыбенко, упрямо склонив голову, вполголоса спросил:

— А если потребуется менять огневые позиции, на волах пушки потащим?

— Я говорю не о всех машинах, а только о тридцати процентах, — рассердился Викентьев.

— Ну что ж, товарищи, кажется, все ясно, — поднялся Алтаев. — Решение такое: главные силы армии сосредоточить на узком фронте, прорвать оборону противника и овладеть городом Секешфехервар. Главный удар наносим по немецкой дивизии перед городом. Подавим ее всей мощью артиллерии, а затем ударим танками и пехотой. На флангах венгерские части, они серьезного сопротивления не окажут. Затем овладеем городом и закрепимся в нем. Возможно, командующий фронтом усилит армию, тогда можно развивать успех наступления.

Речь Алтаева перебил звонок телефона.

— Слушаю, Алтаев… Добрый вечер, товарищ маршал… Да… Решение намечено… Овладеть городом Секешфехервар… Так точно… Слушаю… Так… Ясно…

Алтаев переложил трубку из правой руки в левую и, продолжая повторять «ясно», «так», начал быстро чертить карандашом на карте. На ней одна за другой появлялись жирные красные линии. Несколько бросков карандаша — и севернее Будапешта возникла изогнутая стрела. Она огибала Будапешт с севера и с северо-запада и острием упиралась в город Естергом, северо-западнее Будапешта. Вторая стрела потянулась оттуда, где стояли войска гвардейской армии, захватила город Секешфехервар и устремилась на север, острием упираясь также в город Естергом. Эти стрелы, как две огромные руки, охватывали Будапешт с запада и северо-запада.