Николай Камбулов - Беспокойство Страница 5

— В молодости я занимался боксом. — Стенбек чокнулся с Венке громко, а со Шредером тихонько, лишь коснулся рюмки. — Увлекательное занятие, а главное… воля, воля вырабатывается, — продолжал он, ставя пустую рюмку и закусывая.

Шредер понял: сейчас начнется обстоятельный допрос о причинах срыва перехода границы. Но он ошибся: Стенбек лишь подытожил одной фразой:

— Мне все известно — сорвалось!

Поднял рюмку и, вперив взгляд в потолок, заговорил, словно с кафедры студентам:

— Наивные люди думают: войны кончаются тотчас же, как только смолкают пушки. Чепуха! Чепуха! Выстрелы, конечно, смолкают, но наступает период жестокого сражения без фронтов…

Шредер, не дожидаясь окончания речи Стенбека, выпил и, вновь наполнив рюмку, крикнул:

— Чепуха! Абсолютная чепуха!

Венке осадил его:

— Помолчи, Мери!

Стенбек осторожно, будто в руке его находился адский заряд, поставил рюмку, тихим вкрадчивым голосом спросил:

— Вы это обо мне?

— Нет, шеф, о себе…

— Прошу, продолжайте. Мы вас внимательно выслушаем. — Стенбек отошел к окошку, пожал плечами. — Чепуха… Выпейте, Шредер, подумайте, и мы послушаем.

— Я уже думал, шеф. Выпить — выпью… Отчего же не выпить. Моя профессия — цирк!

— Что? — Стенбек заулыбался. — Уж не хотите ли вы вернуться на арену? — Он захлопал в ладоши. — Браво, Шредер! Какой трюк! Поразительный номер!

— Чепуха, шеф!

— Досказывайте…

— Пусть удалится инструктор Венке.

— Я? Что вы, Мери? Я вас голенького знаю… Я ведь был писарем в лагере Майданеке и в списках встречал фамилию капитана Шредера…

— Господа! Только не о Майданеке, И вообще, приказываю замолчать! Стыдно, господа. Вы не дети. Что подумает о нас Хьюм, если узнает о подобных стычках… Выпейте и пожмите друг другу руки… Прошу вас помириться.

Венке первым поднял рюмку.

— Шредер, доверие, доверие…

Ели молча. Когда обед подошел к концу, Стенбек все же спросил:

— В самом деле тянет на арену?

— А почему бы и нет!

— Ну хватит шутить. Выкладывайте, что вас волнует… Срыв операции? Не расстраивайтесь сильно. Конечно, серьезная неудача. Но поправима. Мы сейчас отправимся в коттедж, и вы поймете все…

— Шеф, послушайте же наконец! — Шредер вскочил, обежал вокруг стола. — Труппа цирка Н., как вам известно, отправляется на гастроли в СССР. Надо сделать все, чтобы я попал в эту труппу, и… связь с резидентом будет налажена.

У Венке выпала из рук вилка. Он подхватил ее на лету и, поглядывая то на Стенбека, то на Шредера, выдохнул:

— Это идея! Мое дело, конечно, спорт, но это идея!

— Н-н-да, стоит подумать, — сказал Стенбек. — Я понимаю, понимаю, как это заманчиво. Даже великолепно, Шредер! Ну а в коттедж мы все же пройдем, господа.

Первым из самолета вышел Шредер. Сергей, сидевший возле окошка, заметил, как Шредер подозвал к себе толстяка, одетого в легкий клетчатый плащ. Что-то сказал ему, и толстяк быстро заспешил к зданию аэропорта. Виктор тоже рванулся к окошку.

— Мамочка, да мы же в России! Братишка, смотри, смотри…

Венке с силой оторвал его от окна:

— Мери, ведите себя прилично. До России еще один перелет. Пошли, пошли, господа…

Толстяк оказался водителем такси. Шредер назвал ему гостиницу и, когда тот включил скорость, посмотрел на Сергея и Виктора. «О, это невероятно! — подумал он. — Как они похожи друг на друга!.. Хорошо, что я успел к этой операции. Хьюм, я благодарю тебя…» У самого подъезда, когда шофер сбавил скорость, чтобы развернуться для остановки, Виктор неожиданно сказал:

— Господин Венке, в вашем кармане был кошелек. Не беспокойтесь, я верну его вам.

Таксист заерзал на сиденье и, прежде чем принять деньги от Шредера, проверил свои карманы.

Ужинали в комнате все вместе. Едва только официант убрал посуду, Шредер сказал:

— Господа, перед сном помолитесь за президента. Нам пора, Венке.

Они вышли. Дверной замок выговорил два глухих щелчка.

— Что? — воскликнул Виктор. — Ты слышишь, братишка, они нас закрыли?! Это мне не нравится.

И, о чем-то подумав, подошел к двери.

— Мой отец работал в мастерской по ремонту замков. Они не знают о моей наследственности. Хочешь посмотреть город?

И не успел Сергей собраться с мыслями, как Виктор что-то достал из кармана, кряхтя и позвякивая чем-то, открыл дверь.

— Прошу на выход…

— Здорово! — удивился Сергей.

— Тебе повезло, Серега. Со мной ты не пропадешь.

— Как в сказке… Послушай, Виктор, ты когда-нибудь думал о нашем приюте, что это за организация?

— Я вообще не умею думать.. Это не мое дело…

— Мне, например, совершенно непонятно, почему не отправляют на родину обычным путем?

— Каким?

— Ну… через советское посольство… Оно должно быть в каждой стране.

— Ага! Ты прав, Серега, наши воспитатели что-то темнят. Знаешь что? Давай сорвемся?

— Как это сорвемся?

— Убежим. Самостоятельно проберемся в Россию.

— Поймают… И документов никаких нет…

— Да черт с ними, с этими документами! Мы нелегально, тайком…

— Действительно, может, везут-то нас вовсе не в Советский Союз…

Виктор засмеялся:

— Это же через океан. А под нами все время суша была.

— Верно… Но как узнать, где мы сейчас находимся?

— Один момент.

Виктор вышел в коридор. Сергей раздвинул портьеру. В темноте неподвижно гнездились райки электрических огней, улицы совершенно не угадывались. «Это и на город не похоже, — подумал он. — Окраина, что ли? А может быть, вовсе не город. Виктор, кажется, парень неплохой… Я напрасно остерегаюсь…»

Дверь тихонько открылась, вошел Виктор.

— Курить будешь? — спросил он, садясь в кресло и кладя ноги на стол. — Спер у портье. Разговорчивый мужик. Принял меня за американского туриста. Я ему кое-как по-английски, и он мне кое-как по-английски. Но, что надо, узнал. — Он вскочил и задернул портьеру. — Подарил мне туристическую карту. Серега, ты как хочешь, а я срываюсь. Мы неподалеку от русской границы. Бежим, братишка, немедленно, сейчас! Согласен?

— Хорошо, согласен, — решился Сергей. — Подумаем немного, какой-то план выработать надо…

— Я же сказал: думать не умею, работать могу. Я их вокруг пальцев обведу, этих венке и шредеров. Аминь, господин Стенбек!

Был приказ, строгий, безоговорочный, как заряженное оружие, — тайны лагеря не регистрировать, докладывать только устно. А Венке нет-нет да и подсовывал бумагу: «Докладываю: сегодня умерщвлено в камере 300 человек, расстреляно за попытку к бегству двадцать пять (25) поляков». Стоит как манекен: на лице ни одной живой черточки. И губы будто механические: ап, ап, ап — выговорили: «Ни одной ошибки, подсчитано точно». Стени с зубным скрежетом: «Болван!» Шевельнулись глаза. Но как! Словно в мертвых орбитах. «Сожги, мерзавец! Никаких документов! Только устно, устно. Устно принимать сведения и устно докладывать!» Там, в Майданеке, в одном документе Венке и встретил фамилию капитана Шредера. И потом, под конец войны, Стени признался, что он о Шредере ничего не знал, но Хьюм имеет точные данные, что Шредер имел отношение к Майданеку и он, Шредер, человек надежный.

— Мери, помнишь нашу первую встречу в приюте? — спросил Венке. — На твоем лице я тогда заметил испуг…

— Хьюм нашел меня в цирке. «Ал-ле! На манеже Дон Мария Рахилио!»

— И ты взаправду бросал гири?

— Бросал.

— Во имя чего?.. Скрывался?

— Искал. Ждал… А, черт побрал бы эту войну. Она слизала у меня десять тысяч гектаров земли.

— Ну и дождался? Хьюм нашел тебя?

— Конечно. Такие, как я и ты, имеют длинные-предлинные хвосты. По ним и находят.

— В школе учился?

— Это допрос?

— Знакомство. Мери, знакомство…

Венке вдруг запел:

Летели две птички,Ростом невелички.Летели, летели,Сели, посидели,Снялись, полетели…

— Выпей, Венке, перед дальней дорогой. Кто знает, чем все это кончится! Пей! — Шредер прищурил один глаз: — В Майданеке я слышал про тебя. Но никогда не думал, что встречусь. — Он быстро налил в рюмку и энергично опрокинул в широкий рот, слегка клацнув стеклом о крепкие зубы. — Понял? Не думал, что такой дурак, как ты, может выжить.

— Нет, ты ошибаешься… Я не дурак, — возразил Венке.

— Дурак потому, что твои бумаги, которые ты вел в Майданеке, попали к русским. Знаешь ли ты об этом? Твоя аккуратность, педантичность обернулись против тебя же самого.

— Понимаю… Но что поделаешь, иначе я не мог: я немец, приучен к точности. Шредер, не надо вспоминать прошлое.

— Увы! Прошлое продолжается. И как ни странно, мы продолжаем жить прошлым. Стенбек — ученый! Химик! Почему он не пошел на кафедру? Приют возглавил?.. Мы-то знаем с тобой… Он подписывал приказы на газопуски. Он или нет?