Владимир Попов - Разорванный круг Страница 51

Глава двадцать четвертая

Одиннадцать недавних школьников переступили порог института рабочих-исследователей. И с ними один школьник — Валерий Ракитин. Он уже несколько дней живет в заводском общежитии, уже исходил Сибирск вдоль и поперек, а на этот раз Брянцев пристроил его к группе молодежи, поступающей на завод.

Ребята сразу перезнакомились, разоткровенничались и прикидывали, кем стать. Только Валерик держал в секрете мотивы своего появления и на вопросы отвечал неопределенно, даже немного загадочно.

Школьников провели по цехам, оглушили шумом машин, ошеломили разнообразием технологических процессов, пропитали запахом резины и посыпали сажей. Они прослушали нуднейшую лекцию по технике безопасности или, вернее, об опасностях техники, чуть было не заснули вначале, а в конце многим захотелось вернуть свои приемные листки. Очень уж много всяких «нельзя». Того нельзя, этого нельзя, и если поверить лектору, то вскоре останешься без ног, без рук, а может быть, и без головы. Только благодаря Эдику Крылышкину не сбежали домой. Этот рослый и смышленый не по летам паренек с задатками вожачка сказал, когда они, выйдя в коридор, рассуждали о том, как бы отсюда смыться:

— Да что вы, братцы! Этот, с позволения сказать, лектор выдает на уровне наших бабушек: не ковыряй в носу — дырку проковыряешь, не болтай ногами — ноги отвалятся. Все гораздо проще и легче!

И ребята не смылись. А Лидочка, у которой была звучная, красивая фамилия — Жемчугова, сразу решила получить квалификацию браслетчицы. Что это такое, она по существу еще не разобралась, но ее прельщало эффектное звучание слов: браслетчица Жемчугова. Ради этого стоило пострадать. И в анкете в институт (в какой, она тоже еще не знала) будет звучать неотразимо, и при знакомстве с парнями. Остальные специальности не казались ей такими романтичными. Сборщик, комплектовщик, наладчик. Вот еще вулканизаторщик неплохо. Лидочке хотелось, чтобы Эдик Крылышкин выбрал себе эту специальность. Такое единение мужского и женского начал — вулканизаторщик и браслетчица. Только фамилия у Эдика очень уж прозаическая — Крылышкин. Ему бы следовало быть, допустим, Огневым. Браслетчица Жемчугова и вулканизаторщик Огнев… Мир, преклонись! Но вся беда состояла в том, что Эдик не собирался стать вулканизаторщиком и думал лишь о том, как заработать производственный стаж.

А остальные девять? Трое из них были детьми рабочих и тоже хотели стать рабочими. А шестеро еще не избрали себе специальности и пытливо приглядывались ко всему, решая, куда оформляться.

Саша Кристич дал ребятам освоиться, осмотреть срезы шин, разложенные на столе. Ему понравились мальчишки. Они держались преувеличенно независимо, и вид у них прямо-таки глубокомысленный. На лицах девушек, кроме усталости и растерянности, ничего написано не было.

— Так вот, друзья, — начал Кристич. — Десять лет назад я окончил школу и поступил на наш шинный завод без особой охоты. «Ну что это за производство? — думал я. — Вроде галошного. Но только галоши делают для людей, а шина — галоша для автомобиля». Послали меня в резиносмесительное отделение. Были там?

— Были.

— Это где пол дрожит под ногами и все ходят черные, как негры, — высказал свое отношение к цеху один из ребят.

— Вот, вот! Я там и работаю. После смены еле отмоешься, а под глазами так и остаются черные круги. Девушкам в этом цехе нравится — не нужно глаза подводить. — Кристич бросил быстрый взгляд на Лидочку, которая «удлинила» себе глаза модными стрелками. — Работа меня сразу заинтересовала. Знаете чем? Таинственностью своей. Незначительные доли веществ, иногда граммы, неузнаваемо изменяют свойство резины. Тайны этих превращений еще далеко не раскрыты. Здесь — как в море: под тобой неизведанная глубина. А на глубине есть где понырять. Кстати, вы слышали о том, как была изобретена резина?

— Я знаю, — заносчиво бросил Валерка.

— А остальные?

Больше никто не знал, и Кристич рассказал один из вариантов легенды:

— Каучук вначале использовался как средство стирания написанного карандашом. Продавали его в аптеках кусочками. А чтобы они не слипались, обсыпали порошком — тальком либо серой. И вот однажды безвестный до того времени изобретатель, имени я не помню…

— Гудийр, — подсказал Валерка.

— …уронил кусочек каучука, покрытого серой, на жарко натопленную печь. Пальцами снять его было нельзя. Пока Гудийр искал пинцет, каучук прогрелся и вдруг приобрел совершенно другие свойства: из пластичного материала, которому легко придать любую форму, превратился в эластичный. Растяни его — и он снова принимает свои прежние размеры. Каучук стал резиной. Дальше — больше. Резину начали окрашивать в черный цвет, покрывая сажевым раствором. И снова открытие: раствор впитывался в нее и в десять раз увеличивал прочность. Вот что такое резина. Это каучук с серой и сажей, подвергнутый действию горячей воды или перегретого пара, так называемому процессу вулканизации.

Романтический ореол специальности вулканизаторщика померк в глазах Лидочки. Значит, в автоклавах нет никакого огня, никаких извержений. Пар или вода — вот и все… Кристич, внимательно следивший за хорошенькой девушкой, тотчас заметил скучающее выражение на ее лице и решил оживить беседу.

— А история изобретения шины вам известна? Тоже нет? Велосипед изобрели раньше, чем шину. Представьте себе, что за удовольствие было ездить по булыжной мостовой на железных колесах. И вот ветеринарный врач по фамилии Денлоп надул воздухом резиновый шланг, обернул им железный обод, и он прокатился в три раза дальше, чем обычно. Так была изобретена шина. Интересно? — осведомился Кристич, хотя видел, что возбудил общий интерес. Даже у Жемчуговой оживились глаза.

Ребятам был симпатичен этот парень — совсем не похож на лектора и только немного старше их. С таким можно и пошутить, такого можно и подкусить.

— Вернусь к себе, — продолжал Кристич. — Я убедился, что в шинной промышленности еще много белых пятен, и подумал, что каждый может найти для себя увлекательную проблему, которой полезно заняться. Каждый! Начиная с рядового рабочего и кончая академиком. Здесь ничто не окостенело, здесь широчайшее поле для поисков. Но одному искать нелегко. Вот и решили мы создать общественный институт рабочих-исследователей. Слышали?

— Слышали!

— В газетах читали.

— По радио говорили не раз.

— Институт очень помог нам. Тем, у кого бродили свои мысли, — проверить их, тем, у кого не было своих, — проверить чужие.

— А у вас свои мысли были? — с невинным видом спросила Лидочка Жемчугова, поправляя волосы.

Кристич ответил не сразу, воспользовался случаем полюбоваться миловидной девушкой.

— В ту пору еще нет. И потому я охотно набросился на чужие.

— Какие? — допытывалась Жемчугова.

И на этот раз Кристич не поторопился с ответом, но уже по другой причине — подыскивал простые и понятные слова.

— Есть в мире неотвратимые бедствия. Одно из них — ржавление металлов. Каждый год из-за него выходят из строя миллионы тонн стальных изделий.

— Миллионы? — недоверчиво переспросил кто-то.

— Да, да. Миллионы тонн идут в переплавку. С резиной происходит то же самое. Она стареет, трескается, теряет свою прочность. Всем вам приходилось пользоваться старой карандашной резинкой. Она хрупка, жестка, как деревяшка, никаких «резиновых» свойств у нее, по сути, нет. Так примерно стареют все резиновые изделия, причем довольно быстро. Очень часто шина, пока ее доставят потребителю, теряет половину прочности. У нас, знаете, какой случай произошел? Пришел на завод один запасливый человек и потребовал обменять шины, приобретенные пять лет назад. Он ими не пользовался, но они уже пришли в негодность, потрескались и задубели.

— И обменяли? — спросил Эдик.

— Нет. У шин, как у всяких химических изделий, есть свой срок годности хранения. Не узаконенный, но есть. Так вот прежде всего мы начали искать антистаритель. Дешевый, надежный и обязательно из отечественного сырья.

— Нашли? — спросила Лидочка.

— Нашли, — ответил за Кристича Валерка.

Кристич сердито посмотрел на выскочку.

— Скоро сказка сказывается. Мы искали антистаритель три года, — сказал он. — Сегодня, допустим, я заложу в резину какой-нибудь препарат и жду, пока смесь испытают в лаборатории. Потом меняю составляющие. Одно добавлю, другое убавлю, иначе спропорционирую и все изменения в составе заношу в журнал наблюдений. И не один я. Вот почему за три года мы накопили столько данных.

— Вы имеете в виду ИРИС-1? — тоном знатока спросил Валерка.

— Да. И его разновидности. Это очень интересно, ребята, искать и находить оптимальные условия для получения наилучшего качества.