Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3 Страница 58

Занавес

Голубая рапсодия

Действующие лица

Зина Пращина

Иван Каплин

Саня Веткина

Женя Салазкин

Вавочка Маландина

Томаз Чебукиани

Егор Укропов

Фиса

Мишка

Маруся

Старушка

Милиционер

В СПЕКТАКЛЕ «ВИНДЗОРСКИЕ ПРОКАЗНИЦЫ»

Молодой человек в роли Фальстафа

Миссис Форд

Кинорежиссер

Цыганка

Девушка в белом

Действие первое

В Москве на одном из бульваров днем. Весна. Саня и старушка.

Старушка. Тебя как зовут-то?

Саня (весело). Александра. А в университете друзья звали Саней. Тогда я была помоложе.

Старушка. А ты и в университете побывала?

Саня. Побывала.

Старушка. Видно.

Саня. Что же вам видно?

Старушка. То самое… Все вы такие… один смех.

Саня. Так уж и смех?

Старушка. Мужа нету?

Саня. Нету.

Старушка. И спрашивать нечего. Так видно. Одна торчишь на бульваре. Весна… видишь, бабочки носятся по воздуху. А ты что? Вышла на воздух книжку читать и ту кинула. Дымишь как труба. Вот до чего довело образование.

Саня. Старая песня.

Старушка. А новые лучше? Ты запой новую, я — старую, и посмотрим, чья лучше.

Саня. Бабушка, а почему, собственно, вы ко мне привязались?

Старушка. Извини, не буду. Жениха тоже нету?

Саня (как бы про себя). Есть… да не тот… А может быть, тот. Сама не знаю.

Старушка. Это от образования. От него что бывает? От него бывает один каприз. Вам все не так. Вы прынцев хотите. А прынцев нету. Их никогда и не было. Купцы были. То есть люди солидные. Они всегда есть, солидные.

Саня. Бабушка, знаете что?.. Я помолчать хочу.

Старушка (удивлена). И-и-и?

Саня. Я на заводе работаю… без смены пришлось… дело было очень важное Давайте тихо посидим.

Старушка. Само собой. Чего нам шуметь. Тебя как звать-то?

Саня. Ох горе. Саня меня звать. Мужа нет. Жениха нет. Никудышная.

Старушка. А это уж ты, детка, позволь мне судить. Я вижу, какая ты. В старое время я тебя выдала бы… не скажу, за миллионера… но за богача непременно.

Саня. Вы кто же? Уж не сваха ли?!

Старушка. Сваха. Была… Теперь я пенсионная.

Саня. Сколько же вам лет?

Старушка. Не считала и считать не собираюсь. Я шустрая.

Саня. Интересно… Так что же?

Старушка. А я и говорю: как можно женщине в расцвете сил… книжка. Хм!.. Она, видишь ли, помолчать желает. Да тебе не молчать, а вопить надо. Караул кричать. Может быть, хоть кто-то есть… хоть приходящий?

Саня. И приходящего нет.

Старушка. И смеешься… Дура! Доживешь до моих лет и скажешь: что я наделала. Но тогда уж… тогда уж какую кнопку ни нажми — не зазвенит.

Саня. Не зазвенит?

Старушка. Веселись… а жизнь коверканая.

Саня (вдруг, стремительно). Да почему коверканая?.. Если муж, хоть грошовый, но муж, — то не коверканая. А я не хочу грошовых…

Старушка. Сама выбираешь, сама решаешь.

Саня. Сама, сама.

Старушка. Плохо вы решаете.

Саня. Зато топиться не ходим. А свои премудрости вы дочкам передавайте, если они у вас есть.

Старушка. Милая, да у меня внучке двадцать первый пошел.

Саня. Вот как раз. Вот и выдайте внучку… вы же умеете.

Старушка (мирно, печально). Выдала, выдала. Клеился к ней свистунок некий… тоже с образованием… но ненадежный. Выдворили мы его. Она вышла за Колпакова. Слыхала про такого человека?

Саня. Понятия не имею.

Старушка. Профессор по специальности. Очень добычливый. Черкнет раз-другой пером по бумаге — и тыща на столе. Первым делом жене служить запретил. Вторым делом — одел. Какая жизнь. Только по телевизору и увидишь.

Саня. Жизнь идеальная. Всего наилучшего. (Поднялась.)

Старушка. Погоди. Я к чему веду… сиди. У профессора характер с дефектом… Он плохо слышит.

Саня (рада). Глухой?

Старушка. Нет, окончательно он глохнет от расстройства. Ему серчать невозможно. Глохнет и выговорить слова не может. На нервной почве это у него. Оно даже и хорошо. Мы со злости орем. А этот молчит. Рай с таким.

Саня. Конечно, рай. Но внучку вашу я не поздравляю.

Старушка. Погоди. Нету ее. Сбежала. И куды бы, подумай. На Курильские острова, где одни киты плавают. Теперь спроси, к кому сбежала? К свистуну. Капитаном он там служит. Портрет прислал. С трубкой у самой воды. И подпись — «От морского волка»!

Саня. Вы грамотная?

Старушка. Еще бы.

Саня. Будете внучке писать, передайте ей сердечный привет от некоей Сани Веткиной. И морскому волку заодно.

Старушка. Вот-вот… точно сестры. Точно вас одна мать рожает. (Поднялась.) Прощай. Не солидные вы люди. (Уходит. Пауза. Возвращается. Склонилась к Сане и поцеловала ее в лоб. Со слезами.) Но дай вам бог… (Уходит.)

Появляется Томаз.

Томаз. Саня, что я вижу! Ты лобызаешься со старушками. Неужели тебе больше ничего не остается? Саня, глядя на тебя, я могу зарыдать.

Саня. Это же самое мне говорила старушка… Хочешь курить? Закурим. Двое суток не курила. В заводе на установке курить нельзя. Взорвешься. И рассказывай: почему звонил, почему я тебе понадобилась?

Томаз. Скандал.

Саня. Никак не могу понять, почему вы ссоритесь.

Томаз. Оноре Бальзак[31], на которого я подписался, утверждает, что жизнь человеческая есть сплошная комедия.

Саня. Эту истину люди знали очень давно, до Бальзака. Но жизнь, между прочим, комедия очень мудрая, хоть мы ее мудрости не всегда понимаем. Так почему же вы ссоритесь?

Томаз. «Ссоритесь» — не то слово. Она меня выгоняет. Я вынужден искать убежище у друзей. Подчеркиваю — вынужден.

Саня. Но там есть генерал отец. Как он на все это смотрит?

Томаз. Ах, генерал… Чего ты от него хочешь? Он человек войны, танкист, который умел драться с «тиграми» и «пантерами».

Саня. Генерал как будто к тебе недурно относится.

Томаз. Мы оба знаем толк в хорошем вине. Но Вавочка — единственная дочь. Когда она начинает кричать, генерал мне командует: «Томаз, сдавайся». И я вынужден уходить к приятелям.

Саня. Неужели ты не понимаешь, как это убийственно нелепо?

Томаз (с пафосом). Я типичный неудачник. Наш друг по университету Лев Порошин был вполне прав. Когда греки открывали атом, они не имели в виду Томаза Чебукиани. Я типичный неудачник.

Саня. Ты так об этом говоришь, как будто ты очень счастлив.

Томаз. А что делать? Меня не приглашают в космос, а я туда и не прошусь. Короче: я тот человек, который не хватает с неба звезд.

Саня. Томаз, и все же ты какой-то ненастоящий. И это обидно.

Томаз (сердится). Ты — настоящая? Но почему ты так предпочитаешь одни «И-эл»?

Саня. О нем ты? Что значит — одни «И-эл»?

Томаз. Это значит, что ты читаешь только книги издания «Иностранной литературы».

Саня. Во-первых, я все свое давно прочла. А во-вторых, какое отношение…

Томаз. Такое. Брось. Без ссоры говорю, что тебя тянет в какой-нибудь Париж.

Саня. В какой-нибудь Париж меня тянет… Но…

Томаз. Давай без всяких «но». Никто не говорит, что ты не советский человек, но тебя куда-то тянет. Поэтому прошу: не поучай. «Ненастоящий». Я легкий человек. Я человек гор. А кто такая Вавочка? Моет в лаборатории посуду. Бегает с поручениями по институтам. Других заданий не предвидится. В итоге — нуль.

Саня. Говори без философии. Что у вас случилось?

Томаз. Выше я сказал, что вынужден спасаться у друзей. Так было и на этот раз. Но вчера вечером ей пришла фантазия найти своего мужа. И она звонит по телефону моему лучшему другу Нико Лалиашвили, где я спасаюсь. К моему величайшему сожалению, трубку взяла одна наша общая приятельница и вступила в горячие пререкания с Вавочкой. Саня, моя семейная жизнь висит на волоске.