Анатолий Дьяконов - Андрюшка Сатана Страница 6

Попрощались. Разошлись. И Сатана пошел. А следом за ним Ерофеев. Запомнил, что за день до того, как нашли зарезанных, Сатана рано утром пришел к землянке в грязных сапогах. Усомнился в Сатане, но никому не сказал, а стал сам следить за его каждым шагом.

Проследил и на этот раз, как Сатана на погорелом месте с Гурдой разговаривал.

Сатана идет впереди, а Ерофеев от дерева к дереву за ним. Не хочет из виду опускать. Зато и увидал все. Видел, как Сатана спустился в овраг за полянкой, огляделся, подошел к дереву, что-то вынул из дупла и после забрался по откосу на полянку. Сатана – к себе в землянку, а Ерофеев – к Свистунову. Не успел Сатана лечь на нары, как пришли за ним.

– Сатана! Свистунов зовет.

Вышел Сатана и смотрит: у костра стоит Свистунов, Ерофеев и с десяток бандитов. А Ерофеев сразу с вопросом:

– Куда ты сегодня днем ходил?

Почуялось неладное. Насторожился.

– А тебе зачем?

– Спрашивают тебя, куда ходил, – ну, и отвечай.

– Никуда не ходил.

– Ах, ты, сукин сын! Шпион! А кто за болотом с Гурдой разговаривал?

Сатана понял, что не отпереться, засунул руку за пазуху и нащупал нож. Ответил твердо:

– Я.

Ерофеев ударил его. Свистунов перебил:

– О чем говорили?

– Не скажу.

– У-у, шпион!

Ерофеев ударил его еще раз. Из носа Сатаны потекла кровь.

– Может, ты и часовых зарезал?

– Я.

Бандиты бросились к нему. Но Свистунов остановил их и отрубил просто:

– Повесить.

Тут Сатана выхватил нож и ударил им в лицо стоявшего ближе всех Ерофеева. Ерофеев закачался и упал. Сатану схватили и повели к первой попавшейся сосне. Принесли веревку, избили и повесили. А Свистунов отдал приказ немедленно собираться в поход.

Собрались к ночи. Пошли сначала прямой дорогой, но в лесу было слишком темно, забрели в болото и завязили там пулемет. Вытащили, вернулись обратно и пошли обходным путем к речонке. А в это время с другого конца к той же речонке пришел с разведчиками Гурда и залег, ожидая Сатану. Ждал всю ночь. Сатаны не было. Против воли заползла тревога: «Обманул, провел». И как-то на время почудилась усталость, нашла и дремота, Гурда начал засыпать, но разбудил шум.

Гурда – не лесной человек, однако понял, что лес не может так шуметь. Сосны стонут или плачут. А тут не стон и не плач, а шум, как будто пустили мельницу, и треск, как от горящей избы. Насторожился. Ночь посерела, уступая место утру, и в предрассветной серости послышались чьи-то голоса.

– Стойте-ка, товарищи! Никак, кто-то идет.

– Мы и то слышим, как будто идут.

Заговорила буденовская сметка.

– Вот что. Лезь-ка один на дерево. Двое к отряду бегите. А я с кем-нибудь послежу.

Сказано – сделано. А шум ближе, голоса резче. Идут... По спине мурашки. Серый предутренник стал белесым. И вот, вдруг, по лощине речонки, пробираясь кустами, один за одним пошли бандиты. Пять... десять... двадцать... пятьдесят... Ого! Не мало же их! Бородатые и безусые, лохматые и стриженые, в полушубках, в шинелях, а то и просто в крестьянской одежде. Протащили пулемет. Гурда лежит в яме за камнем, сжимает винтовку, шевельнуться боится. А глаза впились в проходящих: который Свистунов? Не узнал. Вот направился один к яме, где лежал Гурда, не дошел, вернулся обратно. Идут бандиты один за одним, идут с опаской, по сторонам оглядываются. Сзади Гурды тоже прошли, разговаривая. Гурда припал к земле. Холодно. В яме вода. Но все равно. Ведь перед ним вся банда. Вон и еще пулемет протащили.

А в это время разведчики добежали до опушки, встретили конного, и тот галопом навстречу отряду.

А Гурда лежит и ждет. Эх, сзади бы их садануть, да сил мало! Банда прошла почти уже вся. Догоняли ее поодиночке запоздавшие. Скоро и они прошли. Гурда насчитал человек со сто и продолжал все еще лежать в яме. Волновался. Минуты казались часами. Добежали ли разведчики? Не упустят ли? Где же Сатана? Не пошел ли другой дорогой? К Гурде подполз товарищ. Спросил шопотом:

– Видал?

– Видал.

– Не мало их...

– Да-а...

– С пулеметами...

Время идет. Молочный предутренник стал розоветь. Должно быть, за лесом взошло солнце. А минуты, как часы. Наверное, не успеют и упустят их. Поднялся и тихонько пошел вслед ушедшей банде. А мозг все время жгло: «Не успеют... не успеют... упустят»...

Вдруг лес дрогнул. Раздался первый неровный залп. Эхо повторило его сначала близко, а потом два раза: дальше и еще дальше. Другой неровный залп, и пошла трескотня.

Гурда закричал тому, который был на дереве:

– Това-арищ, слеза-ай!

А тот и сам быстро-быстро спустился вниз и подбежал к Гурде. Гурда взволнованно распоряжался:

– Если наши их погонют, другой дорогой им не пройти. Обязательно по речке. А тут место узкое. Давай заляжем.

Разведчики поняли Гурду, залегли и приготовились. Трескотня то ближе, то дальше. В ружейную болтовню врезалась ровная дробь пулеметов, и эхо уже не повторяло отдельных выстрелов, а вздыхало глухо и протяжно.

Первым показался растрепанный мужик без шапки. Его взял на мушку разведчик. Бабахнул выстрел, и птицы с криком полетели с деревьев. Бандит упал в речку. Потом выбежало несколько. Выстрелили сразу трое. Один бандит опять упал в речку. Остальные вернулись. Потом выбежали еще несколько. Гурда начал стрельбу, но те быстро спрятались за деревья и отстреливались. Тогда Гурда и разведчики уже без выбора стали выпускать обойму за обоймой.

Трескотня ближе и ближе. Бандиты повалили кучей: кто по реке, кто по кустарникам. Тут уж Гурда натешился. Испуганные люди метались. А трескотня ближе. Над Гурдой свистят пули. Не поймешь, чьи. Теперь не было ожиданья. Наоборот, часы стали, как минуты. Наконец, Гурда вложил последнюю обойму и пополз отступать. За ним разведчики. Бандиты осмелели. Поняли, что стрелявших мало. Стали делать перебежки и гнать Гурду в лес, где было болото. Отступали недолго. Вскоре один разведчик провалился, и на том месте, куда он ступил, была круглая дыра во льду, а из нее подымалась пузырями вода. Разведчик же так и сгинул. Гурда сразу понял, что конец. Сзади болото. Спереди наступающие бандиты. Лег и стал целить в перебегающих. Выстрел, – и нет одного. Другой выстрел, – нет другого. То же самое делал и разведчик. Должно быть, оба молчаливо решили не сдаться живыми, а в случае чего – утонуть в болоте. Но вот откуда-то сбоку затявкал пулемет, и сноп пуль пролетел над головой Гурды. Бандиты остановились. Вдруг в промежуток между деревьев Гурда увидел красноармейский шлем. Обрадовался. – Пришли, не опоздали... И выпустил последние три патрона. Бандиты начали отступать. Потом побежали.

Скоро бой кончился. Свистуновской банды уже не было. Кто лежал в кустарнике, кто потонул в речонке, кто убежал, а кто и в плен попал.

Среди пленных был раненый в ногу Свистунов. Он сидел на сваленном дереве и озирался исподлобья. Гурда вылез из засады и пошел к своим. Его встретили криками:

– Товарищ Гурда! Жив! Уррра! Советская власть взяла!

Но первым вопросом Гурды было.

– А Свистунова поймали?

– Конешно, вон на дереве сидит.

Гурда посмотрел и пренебрежительно сказал:

– Такой-то плевок да еще бандитским главарем назывался.

Подошел и молча ударил Свистунова по щеке, от чего голова у того мотнулась в сторону.

Красноармейцы, немного отдохнув, повели пленных в Среднино, а Гурда с разведчиками дальше, в лес, к бандитскому логову. Дойдя до поляны, они нашли там разбросанную солому, потухающие костры да покинутые шалаши и землянки. Никого не было. Только в стороне на нижней ветке сосны крутился то в одну, то в другую сторону повешенный, изуродованное лицо которого с вытаращенными глазами и распухшим высунутым синим языком было страшно до ужаса. И лишь по одежде Гурда узнал в повешенном Андрюшку Сатану.