Следователь. Клетка - Алберт Бэл Страница 64

Диндан решился. Сейчас, или все пропало.

Словно в беге с препятствием, взял старт у окна, на ходу паля из своего увесистого пистолета. Второпях ни в кого не попал. Понятное дело, в стрельбе давно не упражнялся. А милиционеры не стреляли, боялись задеть своего. На полном скаку Диндан миновал застигнутое врасплох оцепление. Милиционеры попадали на землю, хоронясь где можно. Диндан перелетел через кусты акаций, вот уж старая липа, за нею — лесистый овраг. Диндан ликовал. Опять он вышел победителем.

Земной шар неожиданно накренился и с размаху шибанул его по скуле.

Вот как это происходит, еще успело промелькнуть в сознании. Выстрелов он не расслышал. Смерть? Отныне и во веки веков? И даже не больно! Нет, не хочу, нет, кричал он, но звук не срывался с губ. Глаза широко открыты. Он видел землю так близко, как никогда ее не видел. Комочки красноватой глины, высохший репейник. Странная тяжесть наползала снизу, от ног, и в эту тяжесть он погружался, словно в воду. Когда-то он любил рассказывать анекдот про человека, по которому проехался асфальтовый каток. Теперь он сам был этим человеком. Но пока еще не больно. Только тяжесть наползала. Гудела земля. Он знал: бегут. Бегут в тяжелых сапожищах, бегут в легких ботиночках. На чердаке осталась целая груда опорок. Диндан шевельнул левой рукой. Двигалась. В правой ощутил тяжесть пистолета. Асфальтовый каток подбирался уже к пояснице, боль раздирала крестец, можно подумать, его посадили на кол, и по тому колу асфальтовый каток катится вверх, расплющивая тело.

Диндан направил пистолет в ту сторону, откуда доносился топот. На бежавших. Из последних сил собрался нажать спусковой крючок, но не успел. Пистолет выбили из рук, Диндан потерял сознание.

Как только Диндан оказался вблизи липы, Струга бросился ему наперерез. За толстым стволом Стругу было не видно, и милиционер, засевший в кустах смородины, дал короткую очередь, рассудив, что преступник вот-вот скроется в овраге. Он прострелил Диндану ноги.

Струга даже не вытащил из кобуры пистолет. Убийцу нужно взять живым! Неужели застрелили? Струга был зол на милиционера, неосмотрительно давшего очередь. О, хорошо, не попал в него. Несколько пуль просвистело рядом. Диндан с разбегу плюхнулся в репейник, земля у его ног почернела.

— Берегись! — раздался окрик Пернава.

Последний прыжок, и Струга ударом ноги с наскока вышиб из рук Диндана пистолет.

Там же в саду Диндана перевязали. Он потерял много крови. Его положили на пальто и понесли через сад, сгнившие яблоки хлюпали под ногими. Богатый урожай погиб на заброшенном хуторе. Над седыми елями кружили потревоженные выстрелами вороны.

После осмотра в сельской больнице, куда доставили Диндана, врач сказал, что спасти его может только безотлагательное переливание крови.

Временами, когда к Диндану возвращалось сознание, он в себе чувствовал неодолимую жажду жизни.

Уже в том, что он попал в больницу, он усматривал нечто необыкновенное. Диндан всегда и во всем почитал себя человеком необыкновенным. Вот и теперь: необыкновенным образом он попал в больницу. Но отнесутся ли к нему здесь столь же внимательно, как к любому другому больному? Может, вздумали его умертвить? Без суда и следствия? В слабеющий рассудок Диндана назойливо стучалась фраза:

«Ноги уже в темноте, ноги уже в темноте».

И еще такая:

«Не станут они со мной цацкаться».

Бесстрастная деловитость и профессиональная сноровка врача, которые проявлялись в жестах, взгляде, отрывистых приказаниях сестрам, — все это не смогло успокоить Диндана.

Диндану казалось, что приготовления к операции протекают медленнее, чем обычно. Ему казалось, это делается умышленно. Когда ему впрыснули небольшую дозу морфия, он испугался, что его хотят усыпить, а потом лишить самого драгоценного — жизни.

— Помогите, — лепетал он. — Маре передайте. Я не хочу умирать.

Некоторое время он бредил. Слова тяжело, но связно сходили с языка.

«У вольных птиц век короче, чем у живущих в неволе», — Диндан несколько раз повторил эту фразу. Потом в его взгляде появилась осмысленность, и он сказал врачу:

— Доктор, я уже наполовину пуст. Снимите тяжесть с ног, а в груди легко, я сейчас полечу. Держите меня под руки, когда станете оперировать. Не убивайте меня, спасите.

И потом прошептал так тихо, что врач едва расслышал:

— Им я не верю. Они хотят меня прикончить. Спасите.

Была установлена его группа крови. Вызваны два донора.

Диндан лежал на столе в операционной. Яркий свет вливался в комнату сквозь большие окна. Постукивали башмаки на деревянной подошве. Пахло йодом. Старшая сестра приготовила аппарат для переливания крови. Донорам захотелось узнать, кому они отдадут свою кровь.

Доноры — народ особый. Братья по группе крови. Теперь, когда за сдаваемую кровь не платят, доноры стали гуманистами, у них свои идеалы, они верят в кровное братство людей.

Первый донор оказался учителем, пионервожатым. Молодой человек был гуманным педагогом. Дети его любили. Он отдавал свою кровь, и в поселке все об этом знали. В таком поселке, как этот, друг о друге все знали всё. Чуток к товарищам. Вежлив с соседями. Во всех отношениях человек достойный, всегда держал слово, обладал достаточным воображением, отличался удивительным уменьем проникнуть в душу ребенка. С детьми был чист и прозрачен, словно родник. Он учил, что цель жизни — бороться за правду, что высшие добродетели — честность и отвага. Он воспитывал детей в духе патриотизма, готовил их к высокой миссии — стать гражданами.

Узнав, что кровь предназначается преступнику, учитель смутился.

Он свято верил во взаимные обязательства общества и личности. Гармония этих двух взаимообязательств была для учителя залогом осуществления грядущих идеалов.

А тут его просили отдать кровь человеку, который восстал против всего того, за что учитель боролся, чему учил своих учеников. Отдать кровь человеку, который разрушал и подтачивал основы общества? Отдать кровь человеку, который надругался над общественным правопорядком, который пренебрег мнением и взглядами своих сограждан? Отдать кровь человеку, который ни во что не ставил труд других людей? Отдать кровь человеку, измерявшему все ценности на деньги, добытые бесчестным путем?

Он крал? Да, он крал.

Он грабил? Да, он грабил.

Тогда учитель задал наиглавнейший вопрос!

— Он убийца?

Капитан Пернав был вынужден признать, что на совести Диндана (если она у него есть) лежит ответственность за судьбу Эдмунда Берза.

— Архитектора Берза?