Михаил Костин - Корж идет по следу Страница 7

— Маленько покормим еще. Рано.

— А я поеду. — Корж поднялся на ноги. — Пойди, поймай Орлика…

Снова проезжая мимо сторожки, Корж оглянулся на нее и невольно придержал коня. Среди зарослей бузины мелькнул неяркий огонек из бокового окна. — «Вот те на! — удивился Корж. — Оказывается, бодрствует старик. Чего бы это он?..»

Алексей Петрович отъехал немного от сада и у придорожного куста спешился. Крепко привязал коня к ветвям, ласково похлопал по шее:

— Будь умницей, Орлик. Стой спокойно и жди меня.

Конь закивал головой, словно и впрямь понял наказ.

Осторожно ступая по траве, Корж приблизился к сторожке. Тихо раздвинул кусты бузины и заглянул в окно.

Быхин сидел, склонившись над грязным столом, цепко обхватив руками косматую голову. Перед ним стояла початая пол-литровка с мутной жидкостью, лежали обломанная горбушка круто посоленного хлеба и разрезанная пополам луковица. Сторожка освещалась фонарем «летучая мышь», подвешенным к потолку.

«Интересно, какой это праздник у него», — подумал Корж. Он поудобнее устроился в кустах и стал наблюдать.

Сторож долго сидел неподвижно. Корж подумал, уж не заснул ли он. Но вот Быхин шевельнулся, отнял правую руку от головы, потянул к себе бутылку. Минуты две бессмысленно смотрел на нее, потом решительно запрокинул голову и прямо из горлышка сделал несколько больших жадных глотков. Не притронувшись к закуске, снова уронил голову на руки…

Так прошло еще несколько минут. Алексей Петрович терпеливо ждал, что будет дальше.

В Степанове пропел петух. Ему ответил другой, третий, и вскоре ночная перекличка прокатилась по всему селу. Сторож поднял голову и прислушался. Снял фонарь и перевесил его к окну, обращенному к реке. Заднюю сторону его он прикрыл какой-то дощечкой, чтобы весь свет уходил в сад. Вернулся к столу, одним махом допил из бутылки, сунул в рот половинку луковицы и, с хрустом, совсем не стариковскими зубами разгрызая ее, кому-то яростно погрозил кулаком. Отдышавшись, после крепкого самогона, Быхин свернул большую козью ножку, подошел к окну. И пока до самого конца не догорела цыгарка, он стоял, прислонившись к раме, и неотрывно вглядывался в предрассветную муть, разрезаемую лучом фонаря.

Алексей Петрович начал догадываться, в чем дело. Но догадку следовало проверить. Он нагнулся и нашарил больший ком земли. Не спуская глаз со сторожа, кинул его на тропинку. Быхин вздрогнул и торопливо дернулся к двери!

— Кто? — спросил он негромко, выйдя в сад. Никто не откликнулся. Быхин постоял, прислушиваясь, повторил вопрос: — Кто ходит?!

Ночь молчала. Быхин вернулся в сторожку и перекрестился, оглянувшись на окно:

— Померещилось.

Так же осторожно Корж выбрался из кустов и вернулся к Орлику. Коршуном взлетел в седло и с места поднял коня в галоп.

— Ходу, Орлик, ходу! Не будем больше беспокоить старика…

Находки в сторожке

Итак, можно было строить вполне реальные, основанные на фактах предположения.

Правда, многое еще предстояло разгадать, выяснить и уточнить, но многое становилось уже сейчас определенным и ясным.

Теперь не оставалось сомнения в том, что в порубке сада принимал участие виденный Васькой «рыбак». Если предположить, что лодка была похищена в двенадцать ночи, пусть даже в час, то и тогда сильному гребцу достаточно получаса на путь от пристани до луговины. Но лодка прошла мимо нее уже засветло. Значит?.. Значит, она останавливалась в пути. Где? На этот вопрос абсолютно точно давал ответ след на берегу у сада. Порубка шла от реки. Об этом рассказали пеньки. Один из рубивших был здоровяк, другой, очевидно, пощуплей и ниже ростом.

Но кто эти люди? Откуда они? Что побудило их рубить сад?…

Ни Стрельцов, ни тем более Захар Иванович, отлично знавший всех в Степанове, никто из них не имел хоть мало-мальски обоснованных подозрений на местных людей.

Сторож Быхин?..

Кто он есть — Быхин? По словам других, по его собственному обличью и поведению — безродный старик, тихо и незаметно коротающий свою старость, помышляющий лишь о куске хлеба и пристанище. Предположим, что отравление быка в Беклемишеве, гибель хлеба в Лужках — случайности, в которых Быхин не виноват. Можно допустить, что отсутствие сторожа в саду именно в ночь порубки — тоже случайность. Но не слишком ли много «случайностей» для одного человека за такой короткий срок?

И еще одно обстоятельство заставляло Коржа пристальней присматриваться к Быхину. Зачем он вывешивает по ночам фонарь к окну в сад? Не сигнал ли это «тем», что пришли с реки и, может быть, придут вновь?

Но все-таки подозрения — еще не доказательства. А их нужно найти во что бы то ни стало и искать их следует в сторожке. Алексей Петрович предполагал найти там если не разгадку преступления, то, по меньшей мере, ключи к ней.

Вернувшись в Степаново, он попросил председателя:

— Захар Иваныч, необходимо сегодня удалить Быхина из сада часа на два-три.

Председатель удивленно посмотрел на Коржа, но ничего не сказал, только спросил:

— Под каким же предлогом сделать это?

— Подумайте.

— Н-да…

Председатель потер лоб, закурил.

Корж подсказал:

— Вызовите его сюда будто бы для назначения на новую работу. В конце концов, если не сумеете задержать разговорами, — сводите на фермы, на конный двор, куда угодно. Делайте вид, что подыскиваете ему место, и тяните время. Вот и все.

— Пожалуй, верно. Ладно, так и сделаем. Когда вызвать его?

— Давайте часов на двенадцать. Мне кое-что нужно сделать к тому времени и потом… хоть немного посплю.

— Не пришлось с ребятами-то?

— Какое там, — рассмеялся Корж.

— Небось, всю ночь сказки рассказывали?

— Было. Всякое было, — ответил Корж, не вдаваясь в подробности. — Так, значит, в двенадцать я буду в саду. Вы не забудете?..

— Ну, как можно!

Корж делал обыск не торопясь, но быстро, каким-то инстинктивным чутьем определяя степень важности осмотра того или иного участка.

Стены, пол и потолок лишь ненадолго привлекли его внимание. Здесь все было одинаково пусто, голо и прокопчено дымом.

Немного больше времени занял топчан. Алексей Петрович тщательно перерыл все тряпье, валявшееся на нем, осмотрел каждую щелочку в досках. И здесь, не было ничего интересного. Он нагнулся и начал выгребать на середину сторожки содержимое из-под топчана.

Первыми подвернулись засохшие, со стоптанными каблуками сапоги. Корж поочередно в каждый запустил руку, проверил, нет ли чего внутри. Осмотрев, отложил в сторону. За сапогами последовала какая-то рвань: не то перепревшие портянки, не то тряпки для мытья пола. Корж встряхнул их и отбросил в сторону. Туда же следом легли две метлы, черен от лопаты, грабли с наполовину выломанными зубьями, багор, вдрызг разбитые опорки и колесо от тачки. «Вот Плюшкин номер два», — подумал Корж о Быхине, осторожно перебирая никому не нужное барахло. Наконец в самом углу у стены Алексей Петрович нащупал рукоятки двух топоров и вытащил их.

Это была уже интересная находка.

С одного взгляда на топоры можно было безошибочно сказать, что они принадлежат разным хозяевам. Один из них был ржавый, тупой, со старым избитым топорищем. Другой — отточен по-плотничьи остро, аккуратно присажен на удобное, красиво выгнутое топорище с тремя выжженными на конце буквами. Эти буквы — ТЕС — заинтересовали Коржа. Что они могли означать? По всей вероятности, инициалы владельца. Но попробуй догадайся, кто он. Мало ли «Т.Е.С.» на белом свете. Но тут Коржу вспомнился водолив. Стоп, стоп!.. Как он назвал себя?.. Имя — Ефим, это точно. А фамилия… Топорков?.. Трофимов?.. Трофимов! вот как. Точно — Трофимов Ефим. Отчество можно и не знать. Ясно и так: топор этот — водолива. С ним он ездил за тальником, а после или оставил в лодке, или положил вместе с веслами, где его и прихватили. А второй несомненно принадлежал сторожу.

И снова встал вопрос: откуда у Быхина чужой топор? Можно, конечно, предположить, что старик просто позарился на вещь — топор хороший, пригодится… Ладно, все это выяснится. Сейчас нужно идти дальше, не тянуть время.

Алексей Петрович снова залез под топчан. На этот раз в другом углу, под грудой старых мочальных кулей, он обнаружил небольшой сундучок. Алексей Петрович шилом перочинного ножа открыл замок «щелкунчик» и приподнял крышку.

— Фи-ють! — невольно вырвался у него продолжительный и удивленный свист.

На самом верху, даже не завернутая ни во что, лежала пачка тридцатирублевок. Корж пересчитал их — оказалось ровно девяносто штук.

— Ничего себе! Две тысячи семьсот рублей!

Откуда взялись у сторожа такие деньги? Заработал? Навряд ли. Накопил? Нет, тогда купюры наверняка были бы разного достоинства. Значит, получил от кого-то сразу, кучкой. От кого? За что? Не за сад ли?.. Вот черт!..