Валерий Осипов - Факультет журналистики Страница 8

От Славки пахло духами и еще бог знает чем — женским, кружащим голову. У Пашки рябило в глазах, подкашивались ноги, когда он видел туго обтянутую майкой Славкину грудь, стройную спину и пушистые белокурые завитки волос на шее. Но с какой бы стороны ни пробовал Пашка подступиться к Славке, его постоянно встречало то правое, то левое Валерино плечо. Валера то нападал на Пашку и незаметно, в рамках правил, бил его резким движением плеч в грудь и спину, то вставал на пути Пашки к Славке, и Пашка, бессильно тыкаясь в него своими худыми ключицами, непрерывно испытывал боль от постоянных столкновений с Валерой.

И Пашкой постепенно овладело какое-то новое, незнакомое ему раньше чувство. Неожиданно он поймал себя на мысли о том, что голова его гораздо больше, чем Славкой, занята непосредственно самим Валерой, великим и неподражаемым Валерой.

И Пашке вдруг захотелось стать лучше Валеры. Не в том смысле, чтобы быть физически сильнее его, — этого просто не могло произойти. Пашке вдруг захотелось доказать всем, что он может стать не таким, каким он был вот в эти самые последние секунды — нелепым, неуклюжим «хивинцем», жалко тыкающимся в плечи Валеры, не умеющим удержать на баскетбольной площадке даже Славку, женщину, хотя и белокурую, хотя и белоснежную, но все-таки женщину.

Слово «повидло», произнесенное Левой Капелькиным в азарте игры, от горечи надвигающегося поражения, вдруг отбило в Пашкином состоянии какую-то границу, какую-то черту, которую ему захотелось немедленно переступить.

Пашка не желал быть больше «повидлом», ему не хотелось быть больше «хивой» — жалкой и бесправной «хивой», ютящейся на последнем подоконнике кафедры физического воспитания и спорта. Пашке вдруг захотелось стать лучше самого себя.

— Лева! — громко закричал Пашка неожиданным для всех ломающимся басом. — Неужели мы просто так, за здорово живешь, отдадим им такую фору? Играть надо, Лева! Костьми надо ложиться!

Пашка прошел от своего кольца несколько метров дриблингом и вдруг, неожиданно ускорившись и невольно, не осознавая еще этого, подражая Валере, сделал два разрешенных правилами больших шага и рванулся вверх в прыжке — конечно, не в таком мощном и высоком, как Балерин прыжок, но рванулся.

Мастера, не ожидавшие от Пашки такой прыти, тоже рванулись к нему, но было уже поздно. Долетев почти до самого щита Балериной команды, Пашка взмахнул рукой, и мяч оказался в корзине.

Зал взорвался аплодисментами.

— Ура, Пашка, ура-а! Дави мастеров!

Мастера начали игру со своей половины. Мяч попал к Славке. Привыкшая к близости Пашки около себя, Славка неуверенно оглянулась по сторонам и не очень сильно бросила мяч в ту сторону, где стоял Валера.

Пашка, как метеор, кинулся наперехват. Опередив на какую-то долю секунды Валеру, не догадывавшегося даже о том, что Пашка Пахомов обладает такой стартовой скоростью (а никакой стартовой скоростью Пашка не обладал, просто дух окреп в нем, проснулось самолюбие), Пашка поймал мяч перед самым лицом лучшего игрока университета, взметнулся под кольцом и точно положил мяч в корзину.

В спорте иногда так бывает: то, что сначала получается у одной команды, потом начинает получаться только у другой. Удача, сопутствовавшая мастерам, переметнулась на сторону «хивы». И лидером «хивинских» атак единолично сделался Пашка Пахомов. Вся «хива» играла теперь только на него, Пашка забил еще два мяча. Зрители и болельщики неистовствовали, бесконечно скандируя Пашкины имя и фамилию. Мастера недоумевали — никогда еще им не приходилось видеть, чтобы в течение одного тайма так резко изменился класс игры одного и того же человека.

Фора выросла до восемнадцати очков. Растерявшаяся Славка изо всех сил пыталась держать Пашку, бегала за Пашкой по всей площадке. Серые Славкины глаза и белокурые волосы порой находились всего в нескольких сантиметрах от Пашки, сердце которого чуть было снова не дрогнуло от тайной влюбленности в Славку.

Но в этот день в душе Пашки Пахомова родился настоящий спортсмен. Он отогнал чувства, в очередной раз обвел Славку и хотел было уже бросить мяч по кольцу, но в это время раздался свисток судьи Кости Хачатурова. Первая половина «матча века» окончилась. Был объявлен пятиминутный перерыв между таймами.

В перерыве все только и делали, что говорили о Пашке. Фамилия его была у всех на устах. Было совершенно ясно, что в университете появился новый классный баскетболист… Вот вам и «хива»! Вот вам и бессистемные тренировки под руководством рыцаря печального образа на общественных началах Кости Хачатурова. Вот вам и «дикие» многочасовые игры, которые так любили осуждать штатные тренеры клубных команд. Был, оказывается, смысл во всех этих бессистемных тренировках, во всех этих «диких» многочасовых играх, если вырос в «хиве» такой игрок, как Пашка Пахомов, сумевший забить пять мячей подряд мастерам?

Да, Пашка действительно был героем первой половины матча «нью-хивы» с мастерами. Он сидел в раздевалке, и вся команда — Курдюм, Леня Цопов, Тарас и Лева Капелькин — с удивлением разглядывали его, будто видели первый раз в жизни.

— Ты вообще-то не устал, Пашка? — озабоченно спросил Лева. — Все-таки два часа перед этим гонял, а?

— Нисколько, — храбрился Пашка. — Я чем больше играю, тем меньше устаю.

Все заулыбались. Пашка был младше всех, и поэтому хвастовство его было понятно и всеми оправдывалось.

— То есть я совершенно точно считаю, что сегодня у Пашки звездный день, — глубокомысленно изрек Тарас.

— А ты, лоб здоровый! — напустился на Тараса Лева Капелькин на правах капитана. — Не мог, что ли, Валеру пару раз прихватить, чтобы он своими козлиными прыжками не красовался?

— Прихвачу, — пообещал Тарас, — во втором тайме обязательно прихвачу.

— Теперь задача для Курдюма, — повернулся к нему Лева. — Толку от него сегодня в игре было как от козла молока. Больше мешал, чем помогал. Поэтому во втором тайме Курдюм должен будет следить за всеми мячами, которые окажутся на полу… Как только увидишь, что мяч уронили где-нибудь на пол, так сразу беги туда и ложись на него, чтобы мастерам не достался. А в остальное не вмешивайся, понял?

Доктор наук радостно согласился со своим новым амплуа — вести борьбу за мяч только на полу.

— Ну, вот вроде бы и все, — подвел итоги Лева. — Держитесь крепче, ребята! Ведь дело же не в двенадцати бутылках пива, правда? Характер надо показать, волю, выдержку! Сумели же мы у них первый тайм выиграть? Почему бы и второй не выиграть?

В коридоре заливался свисток судьи Кости Хачатурова, вызывавшего команды на второй тайм.

— Пошли, — коротко сказал Лева, и «нью-хива» двинулась из раздевалки.

В коридоре, у входа в зал, Пашку окликнул Тимофей Голованов.

— Здорово! — дружелюбно улыбнулся Тимофей.

— Здорово, — сдержанно ответил Пашка.

— Играешь ты сегодня как бог! — восхищенно сказал Голованов.

— Благодарю за внимание, — усмехнулся Пашка. — Чем обязаны вашему присутствию в столь несерьезном месте, как кафедра физкультуры?

Тимофей Голованов внимательно посмотрел на Пашку.

— Да, играешь ты сегодня как бог, — задумчиво повторил Тимофей, — а вот ни на одной лекции не был.

— Ладно, — поморщился Пашка, — смени пластинку, надоело.

Ему было просто смешно слушать сейчас Тимофея. Он, Пашка Пахомов, показал сегодня игру высочайшего класса, о нем говорит весь университет, и в этот торжественный день вдруг появляется зануда Тим Голованов и начинает читать ему нотации.

— Если говорить откровенно, — серьезным голосом начал Тимофей, — то я пришел сюда совсем не случайно. Я искал тебя.

— Ну, вот нашел. И что дальше?

— Завтра у нас будет комсомольское собрание. Явка обязательна.

— Буду, — коротко пообещал Пашка.

— Собрание назначено на восемь часов утра…

— Зачем в такую рань-то?

— После девяти часов нет ни одного свободного помещения.

— Пашка! Пахомов! — закричал, выскакивая из зала в коридор, Лева Капелькин. — Ты где? Иди скорее, там без тебя не начинают!

— Иду! — отозвался Пашка. — Иду!

Он снисходительно посмотрел на строгого и серьезного Тимофея, и ему вдруг стало жалко друга: вот ведь педант, не поленился прийти на кафедру физкультуры, которую он искренне ненавидел, чтобы предупредить комсомольца своей группы Пахомова о том, что собрание назначено на восемь часов утра.

…С самых первых минут второго тайма игра пошла не по тому стратегическому плану, который нарисовал «нью-хиве» в раздевалке Лева Капелькин. В первом тайме мастера хотели порезвиться, поразвлекаться с «хивой», но неожиданная игра Пашки Пахомова поставила под угрозу их репутацию. Теперь требовалось срочно восстановить авторитет первой сборной. И мастера вышли на поле совершенно новой командой. Во-первых, была посажена на скамейку Славка, а во-вторых, никто не позволял себе уже никаких вольностей и красивых прыжков. Мастера действовали как хорошо налаженный, четкий механизм: три-четыре передачи, кто-нибудь выскакивал на свою любимую «точку», получал пас и точным, почти автоматическим броском посылал мяч в корзину «хивы».