Юрий Смолич - Рассвет над морем Страница 9

Помещик Золотарев хитро подмигнул: ему, безусловно, было приятно убедиться в своей популярности, — но чистить ботинки отказался.

— Потом, — сказал он, — у меня еще есть время…

Сашку очень хотелось еще поболтать с прославленным бильярдистом и, воспользовавшись случаем, расспросить о некоторых секретах техники оттяжек и клопштоссов, но в эту минуту вдруг появился клиент, поставил запыленный ботинок вышедшего из моды остроносого фасона на подставку ящика, и Сашко должен был взяться за щетки.

Новый клиент не вызывал особенного интереса. Это был, верно, какой-нибудь купец или комиссионер — в старомодном долгополом пальто с бархатным воротником и в каракулевой шапке пирожком, хотя и модной, но надетой явно раньше времени, не по сезону. Впрочем, возможно, что он был прямо с поезда и приехал откуда-то издалека, с севера. Сашко бросил на него короткий рассеянный взгляд и принялся наводить блеск на давно не чищенные, порыжелые башмаки с белыми, потертыми от калош задниками, искоса поглядывая на девушку, которая стояла рядом с клиентом, поджидая его. Девушка сразу привлекла внимание Сашка; она была, бесспорно, хороша, даром что Сашко вообще относился к девушкам с пренебрежением. Небольшого роста, стройная и изящная, с длинными черными косами, черными бровями шнурочком и огромными синими-синими глазами под длиннейшими, каких Сашко еще никогда не видел, густыми ресницами. Она была грациозна и элегантно одета. Под расстегнутым модным пальто-клеш виднелась белая матроска с широким синим воротником с тремя белыми тесемочками по краю, черная юбочка «плиссе», чулочки на ней — фильдекос, туфельки — «вэра» на каблучках «контэсс». Девушке было лет шестнадцать — семнадцать, и Сашко задумался над тем — кто же она комиссионеру в рыжих башмаках, дочка или племянница?

Чтобы отмахнуться от своей чрезмерной заинтересованности девушкой, Сашко заставил себя сердито подумать: «А, буржуйское щеня! Гимназисточка или из института благородных девиц».

— Скажи, мальчик, — вдруг услышал он, — а где бы тут выпить хорошего кофе?

Щетка на какое-то мгновение замерла в руке Сашка. Он почему-то никак не ожидал услышать этот вопрос как раз от комиссионера в порыжелых башмаках, да еще с хорошенькой девушкой рядом.

Но он был уже опытным связным, и через мгновение щетка заходила по ботинку еще быстрее.

— Где уж теперь это кофе! — буркнул Сашко, бросив взгляд на «клиента». — Турки теперь кофе пьют…

Глаза комиссионера в рыжих башмаках улыбнулись из-под надвинутой на лоб шапки-пирожка. В улыбке этой Сашко почувствовал и облегчение — человек был рад, что попал на того, кто ему нужен, — и еще какую-то благожелательность — это уже относилось к собеседнику, к самому Сашку.

— А все-таки? — настойчиво произнес комиссионер. — Неужто нигде нельзя кофе напиться?

Теперь надо было сказать главное — назвать адрес, и Сашко с сердцем бросил косой взгляд на Золотарева: этот чертов помещик все еще вертелся здесь, и так близко, что, несомненно, услышит его слова. Шел бы уж точить лясы в свой «высший свет»!

Но приезжий подпольщик ждал, а пароль для того и составляется из простых, обыденных слов, чтоб можно было его в случае надобности произносить в присутствии посторонних. И Сашко ответил:

— Что ж, зайдите в кафе Фанкони на Екатерининской. Вон, за углом.

— Спасибо, — ответил подпольщик.

И Сашко опять почувствовал, как он окинул его ласковым, каким-то отеческим взглядом.

— А сколько тебе лет? — вдруг услышал Сашко.

Сашка даже в жар кинуло. Проникнутый всей серьезностью выполняемого дела, он совершенно забыл о девушке, забыл и о том, что подошла она вместе с подпольщиком, которого он поджидал, и потому упустил из виду, что, выходит, и она, эта несчастная девчонка, тоже… подпольщица.

Не могло этого быть! Подпольщики — всё люди взрослые, солидные, мужественные, боевые и, конечно же, все мужчины. А эта… эта паинька из института благородных девиц не могла и близко стоять к… великому, опасному и, разумеется, мужскому делу борьбы за всемирную революцию.

Сашка кинуло в жар, он густо покраснел.

Потому что удар был нанесен Сашку в самое чувствительное место. Всю свою короткую жизнь Сашко мечтал быть взрослым, мечтал как можно скорее вырасти — и тяжело страдал от своего несовершеннолетия. Не было для него муки горше той, которую он испытывал, когда ему давали понять, что он еще пацан. Не переносил Сашко, когда его спрашивали, сколько ему лет. Он всегда видел в таком вопросе подвох, коварное желание уколоть его малолетством, неполноценностью. И вот сейчас, в такую ответственную минуту, в минуту, когда он стоит на боевом посту, ему, как назло, поставлен именно этот каверзный вопрос. И кто поставил? Эта несчастная девчонка — пусть она даже будет дочкой самого главного подпольщика!

Он смерил девушку полным презрения взглядом и в первую секунду решил вовсе не отвечать на ее возмутительный вопрос.

Но через секунду Сашко изменил свое твердое решение. Он скажет! Пускай знает эта гимназисточка — сама от горшка три вершка, — какие бравые хлопцы в Одессе!

— Шестнадцать, семнадцатый! — вызывающе кинул Сашко и еще раз пронзил девушку уничтожающим взглядом старого морского волка.

Потом он повернулся к подпольщику и сухо повторил:

— Зайдите в кафе Фанкони на Екатерининской. Вон, сразу за углом.

— Не рекомендую, — вмешался вдруг помещик Золотарев, который все еще торчал возле памятника, пожевывая длинную желтую сигару. — Я только что от Фанкони, кофе и у Фанкони кончилось. Не стоит туда ходить. Вы приезжий? — Помещик Золотарев, пьяно покачиваясь на своих толстых ногах, пустил подпольщику в лицо целую тучу дыма. — Закурите лучше сигару. — Он вынул из кармана и протянул такую же длинную желтую сигару. — Отличные сигары, бодрят лучше всякого кофе. Купить их можно только в одном месте: на Ришельевской, в лавочке рядом с молочной «Неаполь».

Подпольщик внимательно посмотрел на помещика Золотарева, но сразу же отвел глаза. Сашку показалось, что подпольщик насторожился. Еще бы! Такое важное, ответственнейшее дело — обмен паролями на явку, а тут подкатывается какой-то полупьяный ферт… Но подпольщик просто полез в карман за кошельком, чтобы — для видимости — заплатить Сашку за работу.

Он дал Сашку немецкую марку — это было чертовски щедро за чистку пары поношенных башмаков! — приветливо кивнул ему и взял под руку девушку.

— Пойдем, Галя!

— Дядя, дядя! — быстро прошептал Сашко, так, чтоб не услышал Золотарев. — А вы все ж таки пойдите к Фанкони, пойдите.

Подпольщик кивнул, еще раз окинул Сашка ласковым, отеческим взглядом и вместе с девушкой Галей двинулся через площадь к углу.

Помещик Золотарев, пьяно шаркая ногами, поплелся по направлению к «Лондонской».

Сашко с тревогой следил за подпольщиком, пока он и девушка вместе с ним не скрылись за углом Екатерининской. Тогда Сашко облегченно вздохнул: все хорошо, дело сделано, он выполнил свой долг на посту.

В эту минуту к нему подошел какой-то гимназист и поставил ногу на подставку. Но Сашко спихнул его ногу и громко захлопнул крышку ящика.

— Шабаш, карандаш! Иди свои уроки учить! А башмаки пусть тебе мама чистит…

В самом деле, был уже вечер, солнце давно село за лиман, а с наступлением вечера Сашко должен был шабашить.

Он закинул свой ящичек на ремне через плечо и, насвистывая «На Молдаванке музычка играет…», почти бегом направился к Ланжерону. Отец уже должен был вернуться с вечернего лова и надо было с отцом мириться. Нашкодил, конечно, старик, но как-никак — отец.

В это время за углом Екатерининской мужчину с девушкой снова нагнал помещик Золотарев.

Запыхавшись от быстрой ходьбы, он скороговоркой произнес, оглянувшись предварительно, чтоб никто не услышал:

— Парнишка со второй линии связи не был предупрежден. Но связь первой линии, у Фанкони, только что провалилась. Собственно связист не провалился, но вынужден был оттуда уйти, потому что оставаться там опасно: облава! Связь первой линии — я. И я даю вам явку: табачная лавочка возле молочной «Неаполь». Мы вас ожидаем, Иван Федорович. Видите, я вас знаю. Если вы мне всё еще не верите, я назову и себя. Вас должны были обо мне предупредить. Я — Котовский.

Явку получили двое большевиков: Иван Федорович Смирнов, он же «Николай Ласточкин», и Галина Мирошниченко, она же «Галя». По поручению Центрального Комитета РКП (б) они прибыли в Одессу для руководства местным Подпольем в борьбе против сил контрреволюции и интервентов.

Глава вторая

Консул Франции с особыми полномочиями по Украине мосье Эмиль Энно прибыл еще третьего дня.

Небольшое, но быстроходное и элегантное спортивное судно — яхта с парусной оснасткой фрегата и мощным дизель-мотором — появилось в виду Одессы вечером и бросило якорь на рейде.