Юрий Усыченко - Невидимый фронт Страница 9

Бежать с гитлеровцами, когда советские войска подходили к городу, Тыскив не смог. Обер-лейтенанты и майоры, так благосклонно выслушивавшие его рассказы о предке Фридрихе за бутылкой вермута, теперь не обращали внимания на Тыскива, ползавшего у их ног, умоляя уступить место в эшелонах, отправлявшихся на запад. А роттенштарфюрер Вайц — один из наиболее частых посетителей «заведения» и даже должник Тыскива — пообещал повесить незадачливого кабатчика, если он осмелится ещё хоть раз побеспокоить офицера СС своими назойливыми просьбами. После этого Тыскив больше не появлялся в комендатуре, прекрасно зная, что такого рода обещания герр роттенштарфюрер выполняет более чем аккуратно.

Потомок выходца из Пруссии сменил крикливую, написанную по-немецки вывеску «Ресторан «Три столетия» на более скромную, уже виденную нами «Буфет», и принялся ждать событий.

После бегства фашистов из Кленова дела Тыскива шли всё хуже и хуже. Правда, прямых улик о каком-либо нарушении советского закона против него не было, а о прошлом Тыскива и о судьбе его сына ходили пока только слухи, совершенно недостаточные для обвинения, но Тыскив понимал, что рано или поздно все им сделанное откроется и тогда наступит расплата.

Роман Дасько появился в буфете Тыскива под вечер, когда фонари на площади Рынок были уже зажжены и бросали свой неяркий свет на стройную статую Дианы, стоящую посреди бассейна у Ратуши.

Войдя во двор, Дасько осторожно оглянулся. Ничего подозрительного он не заметил. С площади доносились звонкие детские голоса, цоканье копыт ломовой лошади, тянувшей нагруженную ящиками подводу.

Дасько дёрнул резко заскрипевшую дверь и поднялся по узкой без перил винтовой лестнице на второй этаж. Здесь и помещалось «заведение» Семена Тыскива — большая комната со сводчатым потолком и узкими окнами-бойницами.

В глубине комнаты находилась стойка, за которой расположился сам Тыскив. Над ним висела газовая лампа с пятью рожками. Другая лампа — в три рожка — была над входной дверью. Тыскив считал ненужным и даже вредным слишком сильно освещать своё «заведение». Мало ли какие дела могут быть у людей, и если для этих дел нужен тёмный угол, то долг хозяина позаботиться, чтобы такой угол имелся.

Войдя, Дасько на секунду остановился у порога, внимательно оглядываясь. Затем он приблизился к Тыскиву, любезно раскланивавшемуся с посетителем — первым за этот вечер.

— Дайте мне кружку пива и чего-нибудь закусить, — сказал Дасько.

— Прошу, прошу... Может быть, флячки?

— Хорошо.

Дасько внимательно следил, как хлопочет хозяин. Когда флячки были принесены, Роман пригласил Тыскива присесть с ним за стол.

— Вам всё равно больше нечего делать, — сказал Дасько. — Торговля, как я вижу, идёт неважно.

— Неважно, — вздохнул Тыскив. — Посетителей с каждым днём становится всё меньше.

— Не то, что пару лет назад? — прищурившись и пожимая плечами, спросил Дасько.

Маленькие быстрые глазки кабатчика забегали ещё быстрее. Потная рука под столом дрогнула.

— Что вы этим хотите сказать? — ответил он вопросом на вопрос.

— Ничего особенного. Просто я бывал у вас в сорок втором году и помню, как веселились в ресторане «Три столетия».

Тыскив молчал. Взгляд его всё также метался от предмета к предмету, не в силах остановиться на одном месте.

— Тогда вам не приходилось думать о том, чтобы свести концы с концами, — не унимался Дасько. — Даже кое-что про чёрный день отложили. А?

— Я не понимаю, к чему весь этот разговор, — пробормотал Тыскив.

— Поймёте. Не надо торопиться. Разве ваш друг роттенштарфюрер Вайц не говорил вам об этом важнейшем правиле — никогда не торопиться?

Тыскив молчал. Теперь уже не только руки, но и лоб, шея его покрылись крупной испариной.

— Так вот, — ударил кулаком себя по колену Дасько. — Я пришёл сюда не для пустых разговоров. Мне нужна ваша помощь. Кто я такой, думаю, объяснять нечего.

— Нет, не могу, — тяжело мотнул головой Тыскив. Толстые щёки его затряслись при этом движении.

— Не говорите этого, узнайте сперва, какая будет плата.

— Плата? — маленькие глазки кабатчика сверкнули жадностью. Так вспыхивали они всегда, когда заходил разговор о деньгах. — Плата?

— Да. Вы заработаете очень хорошо. А потребую я от вас пустяки — не замечать, кто к вам приходит, и иногда, очень редко, передать, кому надо, несколько слов.

— И всё?

— Всё.

Тыскив шумно вздохнул. Алчные огоньки в его глазах разгорелись сильнее, потом погасли.

— Нет, не могу. Боюсь.

— Но чего же вам бояться? Ведь я говорю о совсем маленькой услуге, хотя выиграть от неё вы можете очень много.

Дасько придвинулся ближе к Тыскиву, заговорил с жаром, убеждающе.

— Вот уже теперь в вашем буфете почти не бывает посетителей. Пройдёт ещё год-два и его совсем придётся закрыть. Куда вы тогда пойдёте? А я вам помогу пробраться за границу. У вас будут деньги, у вас будут все возможности стать хозяином, зажиточным самостоятельным человеком. Вот, смотрите...

Дасько вынул из кармана бумажник, раскрыл его, достал аккуратно обернутую в бумагу фотографию.

— Видите?

Тыскив вздрогнул, как от удара, но сумел быстро овладеть собой.

— Что?

— А, чёрт, — досадливо поморщился Дасько. — Да не валяйте вы дурака! Я вовсе не собираюсь вас шантажировать, так чего же вы боитесь признать собственного сына? Ведь и вы и я прекрасно знаем, что это — фотография вашего сына, унтер-офицера дивизии СС. Он сейчас в плену у американцев и чувствует себя превосходно. Он ждёт вас, вместе с сыном вы еще будете делать дела и сколотите себе состояние.

Тыскив судорожно проглотил комок, застрявший в горле.

— Я должен подумать, — сказал кабатчик. — Сразу нельзя принимать таких решений.

— Думать нечего. Я вам раскрываю заманчивые перспективы, вы должны были бы еще поблагодарить меня. Другой на моём месте, — Дасько многозначительно посмотрел на кабатчика, — просто пригрозил бы, что сообщит о ваших прошлых проделках советскому прокурору, и вы бы не стали колебаться. А я еще деликатничаю, даю вам задаток...

Дасько достал из кармана пачку кредиток, помусолил пальцы, начал отсчитывать.

— Пятьдесят, сто, двести, триста. Берите. Это ваши.

Тыскив почти машинально, как во сне, протянул руку.

— Хорошо, — сказал он. — Что я должен делать?

— Сегодня — ничего. Завтра — увидим. Расписки я не требую. Я вам доверяю.

Дасько аккуратно собрал корочкой хлеба остатки соуса с тарелки, допил пиво и, не прощаясь, вышел. Тыскив сидел без движения, устремив пустые глаза на захлопнувшуюся за неожиданным пришельцем дверь. Когда шаги Дасько на лестнице стали затихать, кабатчик поднялся, хотел подбежать к окну, крикнуть что-то, но, почувствовав в руке деньги, передумал.

Выйдя в соседнюю комнату, он сдвинул с места широкий дубовый шкаф. Взяв тонкий перочинный нож, Тыскив всунул его в щель между двумя плитками паркета. Открылось маленькое углубление-тайник. Там, тщательно завёрнутые в тряпку, хранились две золотые челюсти и с десяток обручальных колец. Тыскив присоединил к ним измятые, мокрые от его потных рук бумажки.

Всю ночь Семён Тыскив не мог заснуть. Страх мучил его. Гудки автомобилей, шаги прохожих, раздававшиеся особенно чётко в ночной тишине, бросали его в холодный пот — Тыскиву казалось, что идут его арестовать. Несколько раз он вставал с постели и подходил к окну, всматриваясь в темень двора. Там, в углу, под низкими сводами входа-тоннеля, чудились Тыскиву человеческие тени.

Забылся сном Тыскив лишь под утро. Сон его был тревожен и неспокоен. Он увидел своего предка Фридриха. Одетый в костюм средневекового бюргера, Фридрих стоял за стойкой и ободряюще подмигивал Семёну.

Этот сон, или розовые лучи солнца, разогнавшие ночные страхи, ободрили Тыскива. В конце концов, может быть, всё обойдётся благополучно.

Дасько тоже долго не мог заснуть. Он размышлял о том, как идёт выполнение порученного ему дела. Пока особыми успехами похвастаться нельзя. Некоторые из тех, кого знал Дасько в годы оккупации, или уехали с гитлеровцами или скрылись какими-либо другими путями. Те, кому не удалось бежать, были арестованы — население города деятельно помогало органам государственной безопасности вылавливать военных преступников и пособников оккупантов. Таким образом, восстановить старые связи Дасько не удавалось.

Но шпион не терял надежды. Он предполагал, что при энергии и настойчивости сумеет найти нужных людей.

Встреча с Тыскивом была только началом задуманного Дасько плана. Прежде всего шпиону нужно было найти безопасное место для встреч и свиданий, а что может быть лучше в этом отношении, чем пивная, куда приходит и откуда уходит кто угодно, не вызывая подозрений. Дасько намеревался использовать Тыскива как связного — через него передавать приказания своим людям.