Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1 Страница 94

Черкасов. Нет, я не буду расстреливать солдата! Я дам клинок вам. Таня, уйдите! Костенко, принесите из кабинета японский клинок.

Таня и Костенко уходят. Молчание.

Может быть, отставим, молодой человек?

Поручик. Офицер просит…

Черкасов. …дать ему клинок? Я даю!

Молчание. Входит Костенко.

Костенко. Японский клинок, товарищ старший лейтенант!

Черкасов. Отдайте господину поручику!

Костенко секунду медлит.

Я прекрасно понимаю молодого человека! Отдайте ему просимую вещь.

Поручик. Приведите моего солдата!

Черкасов. Приведите солдата!

Костенко выходит.

Отставим, поручик! Хватит! Отдохните! Если вы вздумаете кончить жизнь, то какая радость от зрителей?!

Поручик. Не надо солдата!

Входит Костенко, вводит солдата.

Костенко. Солдат доставлен.

Поручик подал знак солдату. Тот приблизился к поручику. Еще знак. Солдат снял с поручика шинель. Поручик обнял и поцеловал солдата. Солдат разослал шинель на полу. Поручик обнажил саблю и сел на шинель.

Поручик. Пусть уйдет!

Черкасов. Проводите, товарищ Костенко!

Костенко стоит в нерешительности.

(Шепот.) Не беспокойтесь, справлюсь… (Громко.) Исполняйте приказание!

Костенко. Слушаюсь.

Костенко и солдат уходят.

Поручик. Отставить.

Черкасов. Я тоже думаю. Отдайте клинок!

Поручик (отдает клинок). Я буду молиться.

Черкасов. Пожалуйста!

Входит Костенко. Черкасов дал понять взглядом — смотреть за офицером и выходит. Поручик заплакал. Пауза.

Костенко. Слухайте, как вас?.. Шли бы спать!

Поручик. Молчи. Я молюсь.

Костенко (пожал плечами). Ну, молитесь!

Картина четвертая

Декорация второй картины первого действия. Комната командиров. Утро. Входит Таня, в руках стакан чаю, смотрит в окно.

Таня. Значит, Черкасов еще не вернулся…

Входят Солонкин, Кудеяров и Мансуров.

Солонкин. А начальник?

Таня. Не знаю.

Солонкин. Василий пропал… Лишился я дружка!

Таня. Что же собака?

Мансуров. Ведет по каплям крови… дальше маньчжурская страна.

Кудеяров. Туман пал. Сырые зори стали… Мутный туман пал. Они трупы таскали…

Таня. Кто?

Мансуров. Японцы.

Солонкин. Неужели Василия уволокли?

Таня. Зачем трупы таскали?

Солонкин. Трупы — тема серьезная. Концы прятать.

Таня. И все утащили?

Кудеяров. Какое утро… мутное, мокрое утро было! Сопку всю скрыло.

Солонкин. Все? Не все… как же!

Входит Черкасов, сразу берет телефон.

Черкасов. Кабинет полковника… (Ждет.) Товарищ полковник, я имею такие сведения: на нашей территории было тридцать солдат с двумя офицерами, из них убито на месте пятнадцать, ранено шесть, трупов осталось одиннадцать… (Пауза). Тащили за собой, к утру выкрали. Вы сами видели погоду на заре!.. (Слушает.) Удачно?.. (Тане, бойцам.) Бахметьеву сделали операцию… удачно! (В телефон.) Красноармеец Кульков ранен в предплечье сабельным ударом и уведен на японскую заставу… (Слушает.) Остаюсь командовать заставой… Нет, ни за что… (Кладет трубку.)

Солонкин. Товарищ командир, хлынуть бы на их заставу — и Кульков будет у нас!

Мансуров. Прикажите, товарищ начальник!

Черкасов. А мне не жаль Кулькова? Мы его к ордену представили… Я бы за моего бойца… Но мы не находимся в состоянии войны с императорской Японией. Мансуров, позовите ко мне переводчика, а вы, Солонкин, кликните старшину. (Кудеярову.) А вы приведите солдата.

Бойцы уходят.

Таня. А я?

Черкасов. Оставайтесь на заставе до окончания конфликта. Дело в том, что вы принимали участие в бою.

Таня. Когда?

Черкасов. Вчера.

Таня. Какое же это участие?

Черкасов. Очень серьезное.

Таня. Не знаю…

Черкасов. А я знаю…

Таня. Я и так уж не могу уехать… (Ушла, вернулась.) Чаю дать?

Черкасов. Вот отправим японцев и будем пить чай.

Таня. И конец всему?

Черкасов. Японцы зря ничего не затевают… там видно будет!

Входят старшина, переводчик из местных жителей, японский солдат. Таня уходит.

(Старшине). Проснулось их благородие?

Старшина. Проснулось и требует клинок.

Черкасов. Опять?

Старшина. Он говорит, что по утрам обязан чистить свое оружие. Такой закон у самураев.

Черкасов. Второй раз клинок не дам. Откажи!

Старшина. Отказано. (Выходит.)

Черкасов (переводчику). Митрофан Григорьевич, скажи солдату, чтобы сел.

Переводчик говорит по-японски. Солдат молча становится перед Черкасовым на колени, нагнул голову.

Скажи ему, что он не в Японии. Пусть встанет.

Переводчик переводит. Солдат встает.

Пусть сядет.

Переводчик сказал. Солдат неохотно садится.

Скажи ему, что я хочу с ним потолковать.

Переводчик переводит. Солдат кивнул и встал.

Вот чудак! Сиди!

Солдат понял. Сел.

Спроси, откуда он? Крестьянин?

Переводчик переводит. Солдат отвечает.

Переводчик. Он говорит, что сведений об армии давать не будет.

Черкасов. Я не хочу спрашивать его об армии!

Переводчик говорит с солдатом.

Переводчик. Он спрашивает, когда его расстреляют?

Появляется старшина.

Старшина. Японский офицер просит штанги для гимнастики, холодную воду, полотенце и утренний завтрак.

Черкасов. Принесите ему штанги, дайте ведро воды, полотенце, приготовьте яичницу, чай… Спросите, чего он еще хочет?

Старшина. Будет сделано. (Выходит.)

Черкасов (переводчику). Его расстреливать не будут.

Переводчик говорит с солдатом.

Переводчик. Он спрашивает, что с ним сделают?

Черкасов. Его передадут на родину.

Переводчик говорит с солдатом.

Переводчик. Он отвечает, что ему все равно.

Черкасов. Почему так?

Переводчик. Он считает, что дома его казнят.

Черкасов (вдруг). Какого же черта вы терпите?!

Солдат опять понял и без перевода ответил.

Переводчик. Он говорит, что солдат не может думать об этом!

Черкасов. Сколько времени он служит на границе?

Переводчик. Второй год.

Черкасов. Видал ли он, чтобы наши солдаты ходили за линию границы?

Переводчик. Нет, он этого не видал.

Черкасов. Спроси, зачем он шел к нам?

Переводчик. Он отвечает, что это их территория!

Черкасов. Кто это ему сказал?

Переводчик. Старший капитан.

Черкасов. А он как думает?

Переводчик. Он говорит, что он ничего не думает, он солдат.

Входит старшина.

Старшина. Офицер просит одеколон.

Черкасов. Возьми у меня со стола.

Старшина. Слушаюсь. (Уходит.)

Черкасов. Спроси у него, а зачем им водку давали?

Переводчик. Он ответил, чтобы не было холодно.