Андрей Диченко - Аномалии.INFERNO

Андрей Диченко

«Аномалии. INFERNO»

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Посвящается Ярославе Голянтовой

В те мгновения Минск напоминал больше огромное ядерное кладбище, нежели столицу Республики Беларусь. Ни одного человека на улице. Изредка где-то вдалеке, словно у границ города, слышались гудки автомашин и редкие крики людей участников одиноких проспиртованных компаний сторожей улиц и районов.

Женя из последних сил бежала по неведомому звездному маршруту, проходящему мимо кирпичных многоэтажек и раздолбанных детских площадок. Она не знала, куда ей бежать, зачем бежать и, самое главное, от кого.

«Нет дома дома дома дома дома…»

Изредка в рядах темных занавешанных окон загорался яркий свет. Но потом гас, чтобы загореться уже в другой части дома. И было в этом зрелище нечто такое притягивающее, напоминавшее жизнь, погруженную в спящий режим. Не хватало только сигнала тревоги, чтобы свет в каждом окне синхронно загорелся, словно сеть подверженных раздражителю нейронов.

Женя, едва справляясь с беспощадной одышкой, остановилась, на ходу размахивая руками. Затем она присела на асфальт, спиной прислонившись к серой стене одного из домов, таких же одинаковых, как и все население республики «з тысячагадовай гісторыяй». Она закрыла глаза, протерла вспотевшее лицо такими же влажными и оттого слегка липкими ладонями и постаралась хоть как-то привести сбитое дыхание в порядок. Получалось у нее не очень хорошо.

Открыв глаза, она посмотрела на дом и его, по большей части, темные окна. Она ощущала, что в эти мгновения там не было света.

«свет свет свет свет свет свет»

Сумочка, которая во время пробежки била Женю по правому боку, сейчас лежала рядом и в скудном уличном освещении казалась странным кровавым пятном неправильной формы. Женя резким движением открыла ее и принялась что-то судорожно искать. И то ли от нехватки терпения, то ли от общего перенапряжения она вывернула все содержимое этого женского атрибута из кожи

«блеск, тушь, лак. Шик, пафос, мрак»

Не то

«телефон, блокнот и календарь. Оффлайн»

Забыть

«сигареты»

Ок

Из помятой пачки она достала тонкую сигарету, и, попутно вынув из этой же потрепанной пачки черную дешевую зажигалку, девушка закурила. Ей стало хорошо. Все казалось не таким злым и непонятным, какой обычно эта вселенная предстает ежедневно для миллионов людей.

Темная короткая юбка собирала грязь с асфальта и срывала сливки с ночных дискотек. Сейчас она была запятнана пылью и мужскими похотливыми взглядами, а душа Жени тем временем была охвачена терпким и всецело прекрасным чувством ненависти.

Казалось, не было больше ничего стоящего в трехмерном пространстве, нежели тотальная ненависть человека к человеческому.

Женя, немного придя в себя, стала оглядываться по сторонам, чтобы хоть как-то понять, где она сейчас может находиться. Но все вокруг было таким же уродливым, как и многие оставленные позади километры этого немого пространства.

«вызвать такси. Батарея разряжена»

Слизывать грязь со стен, тереться о них спинами. Не гигиенично. Плохо.

«Общество является ни чем иным, как механизмом консолидации людей в группы для последующего взаимодействия между собой».

Докурив, Женя бросила бычок вдаль, наблюдая траекторию его падения россыпью тлеющего пепла на асфальте.

Она запрокинула голову вверх и смотрела на звезды. Ей казалось в этот момент, что звезды какие-то неестественные, будто нарисованные. И незачем к ним стремиться.

«Среди людей часто выделяются феномены „героев“ и „злодеев“, что может выражаться в общественном антагонизме и гибкости данных понятий, обладающих плавным взаимозамещением»

Сыро. Женя чувствовала, как холодеет ее тело. Время от времени затуманенную голову наполняли ее мысли о том, что пора найти место потеплее, чем весенние, но безрадостные улицы Минска.

«НИИ Античеловечества ведет работу по подготовке квалифицированных кадров в области…»

В общем, так все и закончилось. А когда началось, доподлинно никому неизвестно. Если быть точнее, не совсем ясно, где в омуте ночного постсоветского города, затерялась точка отсчета всех этих странных и витиеватых событий, затянувших Женю в среду, отдающую запахи серы энергией земного ядра или действующего вулкана. Она точно знала, что даже в этот момент они искали ее — девушку, имя которой варьировалось как значение переменной в эксперименте, проводимом без ее согласия (и быть может, участия?).

Самое неприятное для нее было незнание того, всегда ли она была Женей. Почему-то девушка была уверена, что когда-то, до самой цифровой смерти, ее называли Олеся. А еще подсознание иногда говорило ей путем странных кошмарных сновидений, что она была еще и Евой.

Женя росла очень спокойной девочкой, никогда не позволяла себе лишнего, не говорила глупостей, слушалась маму, вспоминала про папу (которого ни разу так и не увидела), играла в принцесс, а позднее — богинь, а еще позднее в принцессу играли с ней. В школе она всегда добросовестно делала уроки и каллиграфическим почерком писала длинные сочинения. Чтобы ответить, галантно поднимала правую ручку, расположив левую на парте. Была объектом мальчишеской любви и девичьей зависти.

На выпускном она танцевала, укутанная в красивое платье и вознагражденная мужским вниманием со всех сторон. Ее звезда, казалось, вот-вот должна была взойти на небеса и ярко-ярко засветить… Но, перебрав спиртного, Женя возвращалась домой неровной походкой, улыбаясь редким минским прохожим, повылазившим из своих панельных домов микрорайона Курасовщина.

Когда она переходила железную дорогу, ноги ее совсем перестали слушаться под нарастающим воздействием дешевой климовичской водки. Судьба уготовила ей упасть прямо на шпалы. Последнее, что она увидела, была светящаяся электричка, выкрашенная в синий цвет, которая, вопреки Жениной воле, шла сейчас в Барановичи. Так вот не стало Жени, хорошей девочки, как нельзя лучше попадающей под определение «среднестатистического образца». Фарш — он не обладает душой.

Но в этом одиноком городе, отстающем от мировой реальности на несколько десятков лет, внезапно появилась еще одна девушка с таким же прекрасным именем, про которую хроника бюрократического аппарата внезапно возникшего некогда государства, почти ничего не упоминает.

Эта Женя (не более месяца, как Женя) сейчас сидела на лавке и пластмассовой черной расческой рисовала в воздухе круги и звездочки, мысленно пытаясь их соединить в единое целое. Пока каштановые волосы развивались на ветру, она чувствовала себя хорошо. Но как только ветер стихал, ей становилось скучно, и в голову лезли мысли о никчемности этого мира и скорой угрозе, которая разгонит толпы людишек по своим норам. К слову, людей она презирала, а некоторых из потомков обезьян — ненавидела.

Ей очень часто говорили [алгоритм: глава 5 «Общество»], что надо смотреть на себя со стороны, что нужно быть терпимой и толерантной к окружающим тебя людям. Но Жене не нравилось видеть себя откуда-то сбоку. Она всегда мечтала погрузиться внутрь себя, познать то, что скрыто за использующими лишь семь процентов своих возможностей нейронами головного мозга.

Она встала твердыми ногами на кажущийся мягким асфальт. Затем потянулась, словно после пробуждения ото сна, занявшего всю ее жизнь, и немного погодя, направилась к исключительно редким в белорусской столице ларькам «Хутка-Смачна», где можно было приобрести всякие едва ли съедобные угощения, включая и слабоалкогольные «элексиры».

(спирт = spirit generation?)

Взяв бутылку пива в гладкой бутылке из темного стекла, она хотела было вернуться на свою лавочку и посмотреть на мир уже через призму легкого алкогольного опьянения, но к удивлению девушки лавочка исчезла, а на ее месте стоял полный мужчина приятной славянской наружности.

«Наверное, ты ищешь…»

«Наверное, ты спишь?»

«Наверное, кричишь!»

«А в общем-то, молчишь».

— Привет Женя, как дела? — спросил приятный мужчина приятным голосом и приятно почесал затылок. Он был слегка полноват, и от этого казался добреньким. Но бегающие глаза и половинчатая улыбка выдавали в нем обратное.