Шимун Врочек - Рим 2. Легионы просят огня

Врочек Шимун

Рим. Книга 2. Легионы просят огня

Эта книга посвящается памяти моего отца Мне всегда будет не хватать тебя, папа.

Неси это гордое Бремя

Его уронить не смей.

Не смей болтовней о свободе

Скрыть слабость своих плечей!

Усталость не отговорка,

Ведь туземный народ

По сделанному тобою

Богов твоих познаёт.

Слава нашему хозяину европейцу,

У него такие дальнобойные ружья,

У него такая острая сабля

И так больно хлещущий бич!

Слава нашему хозяину европейцу,

Он храбр, но он не догадлив.

Пролог. Другое небо

1980 год, Советский Союз, Узбекская ССР, окрестности Ташкента

Человек явно не хотел здесь находиться. Но ему пришлось.

Его очень убедительно попросили.

Вытертые солдатские ремни охватили запястья, врезались в кожу. На мощном плече — татуировка.

Латиница. Написано странно: буквы прописные, пробелов между словами нет. Свиридов потянул носом воздух. Пахло болью и прокисшим, застарелым запахом пота.

"LEGIO~PATRIA~NOSTRA" — прочитал капитан еще раз.

— Что это значит?

— Легион — наша родина, — перевел специалист. — Латынь. Обычная татуировка римских легионеров. Что-то вроде "Не забуду мать родную".

Человек с римской татуировкой забился, закричал сдавленно. Свиридов поднял брови.

— Тоже латынь?

Губы специалиста дрогнули в улыбке:

— Нет, как ни странно. Английский. Точнее даже: американский английский, южные штаты. Возможно, Виргиния.

В тоне специалиста проскочила нотка превосходства. Вот мы, мол, какие. Акценты на слух различаем.

— Однако… как он оказался в легионе? Или это Иностранный легион? Французы?

Специалист покачал головой. Нет.

— Хмм. Тогда что за легион?

— Римский. Настоящий римский легион. Седьмой год от Рождества Христова.

Свиридов усмехнулся. "Ага, ага. Как же". И — замер.

Потому что специалист не шутил.

— Кто он вообще такой? — спросил капитан. — Известно?

— Дэннис Л.Хартиган. Разведка Корпуса морской пехоты США. Мастер-сержант. У американцев это довольно высокое звание. Такой сержант получает жалованье больше, чем заслуженный капитан.

"Вечный капитан" Свиридов, которому давно уже пора было носить погоны подполковника, хмыкнул.

— И что этот сержант делал в римском легионе?

— Что? — специалист почесал бровь. — То, что умеет. Учил молодняк обращаться с оружием. Солдат всегда солдат.

Свиридов помедлил.

— Откуда он здесь-то взялся?

— Погранцы взяли. Шел себе — прогулочным шагом — из ущелья Сармыш-сай.

— Того самого?..

— Того самого. Теперь смотрите. Штатовский морпех времен Вьетнамской войны шпарит по советской земле в полном обмундировании римского центуриона. Понимаете ситуацию?

— И что мне с этим теперь делать? — Свиридов повернулся к человеку, который его сюда привез. У человека был мягкий восточный акцент и текуче властные манеры. "Развели тут у себя, в Узбекистане, средневековую сатрапию", — подумал Свиридов с неудовольствием.

— Теперь ваша задача — правильно использовать полученную информацию, — сказал человек с мягким восточным акцентом.

— Совершенно верно, использовать. — Свиридов поморщился. Опять голова кругом. "Мало мне геморроя с Мохтат-шахом". — Кто бы знал, как меня задолбали эти путешественники во времени!

1980 год, Ташкент, окружной военный госпиталь N340

В Ташкенте солнце и весна. За окном госпиталя зреют абрикосы — их сладко-желтая мякоть мерещится ему даже здесь, в залитой дождями осенней Германии. Возможно, все дело в цвете. Оранжевые абрикосы, зеленые листья, колеблемые теплым ветром, ах, как хорошо сидеть на подоконнике — белом, широком, деревянном — и ощущать на лице этот ветерок. Алексей выглядывает в окно и видит медсестричку. Она спешит по двору. Походка раненой верблюдицы, вспомнил он фразу из учебника… или исторического романа? Неважно. Главное, что эта походка приятна взгляду мужчины.

Он наблюдал, как сестричка торопится через двор — белый халатик, руки в карманах, вся при делах. А колени загорелые так и мелькают. Очень красиво. Очень.

"Я встретил девушку, полумесяцем бровь…" — как в песне.

Только все это больше не для него. Какой девушке нужен чертов калека?!

Алексей спрыгнул с подоконника, затушил недокуренную сигарету в банку с окурками.

В следующий момент он почувствовал, что за спиной кто-то есть. Алексей мгновенно развернулся, напружинил ноги для прыжка…

Твою ж мать.

Давешний капитан смотрел на него с интересом.

Умный, сволочь, подумал Алексей с сожалением. Капитан Свиридов, как представился "комитетчик" в прошлый раз, улыбнулся и протянул руку. Алексей выпрямился. С секундной задержкой сунул в ответ культю.

Капитан аккуратно сжал ему предплечье выше повязки.

— Хорошее утро, — сказал Свиридов. — Как ваши дела, товарищ сержант?

А то ты не знаешь. Алексей выдернул культю из пальцев "комитетчика", отвернулся к окну. Капитан смотрит? Ну и черт с ним. Алексей затылком чувствовал, где тот находится и что делает. Странная способность, которая проявилась у сержанта в Афганистане.

— Весна, — сказал капитан негромко. Подошел и встал рядом. Ростом он был почти вровень с Алексеем, взрослый мужик в полевой форме пограничника. Коротко стриженый затылок. Крепкая шея. В десанте пограничников не любили, но уважали — в отличие от "махры", мотострелков, путавшихся в собственных соплях, погранцы дело знали туго.

— Я думал, ваши люди ходят в гражданке, — сказал Алексей.

Капитан посмотрел на него внимательно.

— Честно? Я бы с удовольствием походил в гражданском, но увы…

Алексей хмыкнул. Хотел опереться на подоконник ладонями, затем вспомнил, что опираться нечем. Покачал рукой без кисти. Интересно, мышцы чувствуют, что вес руки изменился? Видеть пустое место вместо правой кисти было… Он поморщился. "Забавно"? "Смешно"?

Глупо.

Словно видишь кошмарный сон и никак не можешь проснуться. Черт, подумал он.

Черт, черт, черт.

— Что вы от меня хотите? — спросил Алексей глухо.

Капитан улыбнулся. У-урод. В голове щелкнуло, Алексей расправил плечи.

— Смешно тебе? — спросил равнодушно. Глаза стали мертвые. Алексей представил: серые и тусклые, они неподвижно лежат в глазницах, как в могилах. — А если я тебе шею сверну, будет смешно?

— А ты попробуй, — посоветовал Свиридов.

Этот спокойный тон окончательно вывел Алексея из равновесия. Щелк. В висках — нарастающий стук сердца. Оглушительный, как выстрелы танковых орудий. БУХ. БУХ.

БУХ.

Капитан ждал. Алексей пошел на него, отставив культю в сторону, чтобы ненароком не задеть повязку. Врезать левой в горло, затем подсечка и удар ногой, на добивание. "Посмотрим, какой дисбат мне влепят, с моей-то рукой".

— Стоять, сержант, — произнес Свиридов негромко.

Алексей вдруг против воли остановился. Словно у него все мышцы разом занемели.

У капитана были глаза разного цвета. Очень запоминающиеся глаза…

Один голубой, другой зеленый.

— Викулов? Старший сержант Алексей Викулов? — шагнул навстречу молодой лейтенант. Щеки у него были пухлые, погоны мотострелковые.

— Что? — Алексей не сразу сообразил, что обращаются к нему. Потом встряхнул головой. — А! Да. То есть, нет. Извини, братишка, обознался ты. Викулов дальше по коридору. В двенадцатой, где ожоговые больные.

Викулов был из "пожарников". Сгорел в бээмпэшке. Точно, я его сегодня видел, подумал Алексей. Везли на койке на процедуры. Леха Викулов из второй роты. Викул. Перед глазами возник серый ком белья, пропитанный желтой жирной мазью…

— Прости, братишка, — сказал Алексей "летёхе". — Нужда зовет.

Он отправился в уборную, насвистывая мотив из оперы "Кармен". На стене над унитазом была надпись "Тщательнее мой руки, воин". Алексей хмыкнул, левой рукой завязал тесемки больничных штанов — фокус удавался далеко не всякому. Сестрички говорили, что у него пальцы как у хирурга. Подошел к умывальнику, тщательно вымыл руку, но вытирать не стал. Полотенце оказалось серым и бугристым, словно размокшая вафля.

Не рискнул. Пошел, держа руку на весу, чтобы обсохла.

В коридоре, между плакатами "Товарищ военнослужащий, береги социалистическую законность!" и иллюстрированной цветной памяткой "Симптомы пищевого отравления", маялся прежний лейтенант.

— Нашел своего Викулова? — спросил Алексей. Лейтенант моргнул. Алексей проследил за взглядом "летёхи" и замолчал.