Борис Виан - У всех мертвых одинаковая кожа

Борис Виан

У всех мертвых одинаковая кожа

I

В тот вечер клиентов было не очень много и оркестр, как всегда в таких случаях, им вяло подыгрывал. Мне было все равно. Чем меньше их приходило, тем лучше. Вышибать каждый вечер по нескольку человек со временем становилось все более и более утомительным. А раньше мне это нравилось.

Да, нравилось; мне доставляло удовольствие лупить по всем этим поросячьим рылам. Но за пять лет усердных тренировок этот «миролюбивый» вид спорта начал мне надоедать, хотя они этого так и не заметили; не заметили и того, что каждый вечер морды им бил цветной, полукровка. А вначале это меня возбуждало. Женщины, накачавшиеся виски. Я растаскивал этих расфуфыренных потаскух по тачкам, а алкоголь бродил по их кишкам. Каждый вечер, неделя за неделей, на протяжении пяти лет.

За эту работу Ник платил мне хорошо, потому что я был довольно представительным малым и вышибал их без скандалов и заморочек. Свои сто долларов в неделю я получал.

В тот вечер они все вели себя довольно спокойно. Ну разве что двое шумели в углу. Ничего особенного. Те, что наверху, тоже сидели тихо. Джим дремал за своей стойкой.

Наверху у Ника играли. Естественно, мошенничали. При желании можно было и девочек найти. А еще пили, но пускали туда не всех.

Двое в углу, худой тип и усталая блондинка, встали, чтобы пойти потанцевать. Пока, кроме них, никого не было, особых проблем не предвиделось. Ну наткнутся они на столы, стукнутся лбами друг о друга – так я усажу их на место.

Я потянулся, Джим продолжал дрыхнуть. Трое музыкантов не обращали на это никакого внимания. Я начал машинально поглаживать рукой отворот смокинга. Дело в том, что мне теперь уже не доставляло удовольствия бить им морды. Я привык. Я стал белым.

Когда я понял смысл того, что только что себе сказал, меня аж всего передернуло.

– Налей мне рюмку, Джим.

– Виски? – прошептал проснувшийся Джим.

– Виски. Чуть-чуть.

Я был белым. Женился на белой женщине. У меня был белый ребенок. А отец моей матери работал докером в Сент-Луисе. Докер с такой темной кожей, которая только в кошмарах и снится. Всю свою жизнь я ненавидел белых. Я прятался, я избегал их. Я был похож на них, но тогда они меня пугали. А теперь я уже больше не помнил, что чувствовал когда-то, так как смотрел на мир другими, не негритянскими глазами. Все изменилось очень медленно и без моего ведома. В тот вечер я почувствовал себя переиначенным, переделанным, изменившимся.

– Хоть бы они ушли, – сказал я Джиму.

Я говорил, потому что мне надо было что-то делать. Мне нужно было слышать свой голос.

– Да, – устало протянул Джим. Он посмотрел на часы. – Еще не время.

– Ну и что? – возразил я. – Хотя бы один раз можно было бы зыкрыть пораньше. Там их еще много, наверху?

– Даже не знаю. Они ведь поднимаются и здесь, и с другой стороны.

Танцующая пара только что врезалась в кресло и с шумом рухнула на пол. Женщина села и закрыла лицо руками. Она была растрепанной и казалась совершенно отупевшей. Мужчина – улыбающийся ангелочек – так и продолжал лежать, где лежал.

– Выведи их, – сказал Джим. – Мы наконец можем от них избавиться. Выставь их отсюда.

– Ох, – вздохнул я. – Потом бы еще остальных.

Я подошел к ним и помог женщине привстать. Мужчину схватил под мышки и поставил на ноги. Он был не тяжелый. Очередной чемпион по комнатному бейсболу.

– Спасибо, душка, – поблагодарил он меня.

Женщина заплакала.

– Не называй его душкой, – сказала она. – Душка – это я!

– Ну конечно, душка, – сказал мужчина.

– Может быть, вы поедете к себе? – предложил я.

– Нет, – ответил мужчина. – Хотя… ладно.

– Я вас отведу к машине, – сказал я. – Она какого цвета?

– М-м… она… там… – Тип очертил пространство щедрым взмахом руки.

– Прекрасно, – сказал я. – Сейчас найдем. Пошли, ягнятки!

Женщина цеплялась за мою руку.

– Вы сильный, да? – спросила она.

– Я сильнее, чем он, – заявил мужчина.

Я даже не успел подумать о том, что он собирается делать, как он мне врезал кулаком в живот. Этот придурок был скелет скелетом, но дыхание мне перебил.

– Пойдем, пойдем, – сказал я.

Я подхватил их обоих под руки и сжал чуть-чуть кобеля. Он сразу позеленел.

– Пошли, – продолжал я. – Сейчас спокойненько вернемся домой.

– Я не хочу спокойненько! – возразил мужчина.

Я сжал посильнее. Он попытался вырваться, но безрезультатно.

– Давайте, давайте, – повторил я. – Один раз я точно так же сломал одному господину руку.

Я дотащил их до двери и пинком открыл ее.

– Какая машина? – спросил я.

– Третья по счету… – сказала женщина. – Там… – Она указала на одну из машин с такой же точностью, что и ее муж. Я отсчитал третью машину от первой попавшейся и затолкал их внутрь.

– Кто поведет? – спросил я.

– Она, – сказал мужчина.

Я угадал правильно. Мне оставалось только закрыть дверцу.

– Спокойной ночи. Прекрасных снов.

– До свидания, – помахал ручкой мужчина.

Я вернулся в бар. Там ничего не изменилось. Два клиента вставали, собираясь уходить. Я зевнул. Джим зевнул тоже.

– Ну и работа! – сказал он.

– Скорей бы Ник спустился! – сказал я.

Когда Ник спускался, это означало, что мы закрываемся.

– Скорей бы… – сказал Джим.

Я разговаривал, как он. Я был, как он. Доказательство? Когда он со мной говорил, он даже не смотрел в мою сторону.

А потом я услышал звон колокольчика над стойкой. Два раза. Я понадобился наверху.

– Давай, – прошептал Джим. – Выжми их всех.

Я отодвинул плюшевую занавеску, закрывающую выход на лестницу, и, ругаясь, полез наверх. Господи, ох уж эти суки! Я когда-нибудь смогу вернуться домой вовремя?!

Моя жена, наверное, уже спала… Кровать, наверное, была теплой и мягкой.

II

Железобетонная лестница глухо отзывалась на мои шаги. Я проворно карабкался наверх. Я не упускал возможности подкачать эти чертовы мускулы. Ну как должок, что ли. Наверху висела еще одна плюшевая занавеска. Ник любил плюш. Плюш и толстых баб. А еще бабки…

На втором этаже находился зал с низким потолком и перегородками, обитыми темно-красной тканью. Десятка два типов просаживали здесь свои деньжата за красивые глаза Ника. Вдоль одной из стен Ник устроил кабинки, в каждой из которых стоял стол и четыре стула. Там проститутки могли успокаивать слегка расстроенных клиентов. Я не знаю, либо Ник давал им какие-то проценты, либо наоборот, но так как работы всегда хватало, с патроном они ладили.

Как бы по чистой случайности, меня позвали как раз из-за этих кабинок. Когда я вошел в зал, пятеро стояли, склонившись над низкой перегородкой, и что-то рассматривали. Ник заметил меня и подал знак: надо было прервать это молчаливое созерцание. Две девчонки все пытались оттащить их за рукава, но безуспешно. Обстановка начала накаляться в тот момент, когда я положил руку на плечо одному из созерцателей. Первую затрещину, которая, вне всякого сомнения, предназначалась мне, получила маленькая блондинка по имени Максин. И получила прямо в пачку. Я не смог сдержать улыбки, увидев выражение ее лица. Тот тип был не в состоянии сильно вмазать, но она все-таки его отпустила, явно недовольная и даже немного рассердившись.

– Свинья ублюдочная!

Голос у нее был шершавый, как шкура у ската. На этом она не остановилась и отпустила пару тех запоминающихся оплеух, что плюхаются в жизненную копилку каждого мужчины – даже если он пьян. Я продолжал стоять за его спиной. В тот момент, когда он собирался дать ей сдачи, я поймал его руку и крутанул неким образом. Образ был неплох, и я даже смог, образно говоря, ознакомиться с его точкой зрения.

Точка была тоже неплоха: глаз просто не мог нарадоваться. Двое в кабинке особо не церемонились, десертных ложечек не ждали. У девчонки все было задрано аж до самых сисек. Становилось сразу понятно, что ее отец был ирландцем с рыжими родимыми пятнами и красивыми голубыми глазами.

Тип лежал поперек нее и пускал слюни ей на живот. Это был выгодный клиент, поскольку вся кабинка была так забле… ну да ладно, кому какое дело?

Они буквально плавали в виски; тип выглядел попрршичней, чем девчонка, но только потому, что лежал сверху.

Парня, который все еще томился у меня в руках, я отбросил к стене. У этой стены он и остался, как приклеенный. Правда, одна рука доставляла ему некоторое неудобство. Во всяком случае, он шевелил другой рукой, а ее было явно недостаточно, чтобы держаться. Четверо других вроде бы ничего не замечали. Ник жестом приказал Максин заткнуться. Он знал, как надо действовать.

– Не изволите ли, как это ни печально, отправиться восвояси?

Я выдал это прямо в рожу первому из четырех. Он даже не моргнул. Я повернул голову в сторону Ника и поймал его взгляд. Все в порядке. Можно начинать.

– Пошли вон отсюда, все четверо!

Я подобрал сразу двоих, обхватил их руками и потащил к лестнице. Спуском заведовал Ник, а уж дубинкой он работать умеет. Безопасно спускаться по лестнице можно и в полуобморочном состоянии. Ноги сами тебя ведут, я думаю, это рефлекс такой – или же привычка получать по голове.