Алексей Саморядов - Сказки

Сказка про последнего ангела

У Николая Коннова с хутора Казанского жена рожала. Сидел он дома, ждал, тут женщины вдруг выбежали, кричат: беги сына встречай. Он заходит в дом, и видит: жена его родила овцу. Лежит овца на постели, вся в крови и блеет, а жена, плача, гладит её. Выбежал он из дома: Боже ты, Боже, ведь мы ещё все живы, что же ты делаешь, — и поскакал в степь.

Не знаю, сколько он ехал, только видит, на холме хутор заброшенный и церковь на площади. Выехал он на площадь, а возле церкви люди, все лицами тёмные и молча роют землю ножами. А рядом мальчик сидит, лет десяти, на лавке и на него смотрит. Подъехал он ближе, а мальчик встал и говорит: езжай домой, Коннов. Бог отвернулся от русских, я ваш последний ангел остался. Езжай, и живи, как есть, лучше не будет.

Перегнулся тогда Коннов с седла и ножом хватил его по горлу. Раз отвернулся, то и ангела нам последнего не надо, мы другова Бога сыщем. И ускакал.

Мёртвый Алёша

Алёша и Лена очень любили друг друга и не могли жить друг без друга и дня. Было им по семь лет и учились они в одном 1-ом «В» классе, сидели они тоже вместе. Никто не знал, что они очень сильно любят друг друга, они не рассказывали никому и скрывали это от других, это им было и не трудно, потому что они разговаривали, но никто не слышал, им не надо было и видеть друг друга, они слышали голоса свои.

Алёшу Бог призвал к себе в помощники, Лена поклялась не забывать Алёшу, но через десять лет забыла. Алёша воевал на небе за Божью славу.

На катке

Виталик очень сильно любил Веру Фурсову. Он учился в четвёртом классе, а она в седьмом, и за ней ухаживало много мальчиков, и плохих хулиганов и хороших отличников. Вечером, когда она каталась на катке, у Виталика так защемило сердце, что он не выдержал и взмолился неизвестно кому, и к нему явился вдруг взрослый мальчик Егор, который был не простой мальчик, а чёрт. Хочешь, я сделаю так, что когда она будет спать, ты окажешься в её комнате, спросил он Виталика. Виталик согласился, и Егор привёл его ночью к спящей Фурсовой. Можешь делать, всё что хочешь, сказал Егор, она не проснётся.

Всю ночь Виталик сидел у ее постели и смотрел на неё спящую. На следующий день Егор снова явился к нему. Что же ты ничего не сделал спросил он у Виталика, и снова ночью привёл его к спящей Фурсовой. И снова Виталик просидел у ее постели. На третью ночь Егор спросил его, хочешь, я сделаю так, чтобы она была голой? Виталик увидел Фурсову голой, ему стало плохо, что у неё между ног волосы. Убей её, я не люблю её больше, почему волосы, закричал он. Правильно, давай убьём её, согласился Егор. Но тут вмешался Бог и всё прекратил.

Виталик очнулся, когда у него был жар, но скоро болезнь прошла. Он вновь встретил на катке Фурсову в синем трико, возле неё были мальчики, она смеялась, ему стало так горько и тоскливо, что он заплакал, и ему стало очень легко.

Серебряный мизинчик

Катя все время грустила и чего-то ждала. Все дети смеялись над ней, она убегала от них и сидела около кладбища. Как-то одна старая женщина подошла к ней и сказала: ты хорошая девочка, все твои желания сбудутся, и ты будешь самой счастливой, только отрежь себе мизинчик и похорони его. Катя сделала всё, как она сказала. Ей было очень больно, она отрезала свой мизинец, и он стал серебряный. Катя похоронила его и жила без мизинца. Родители ее поругали, да и бросили.

Когда она выросла, к ним в город приехал один парень. Он и Катя сразу полюбили друг друга и поженились. Он был такой хороший, что все завидовали Кате, а она была очень счастлива. Это её мизинчик стал её мужем.

Три друга

Три друга, терпеливый, веселый и грустный, они играли всегда вместе, когда им исполнилось по 6 лет, пришло время Богу рассмотреть эти создания и воздать им по заслугам.

Волшебные дети

Очень опасно, обижать, дразнить, расстраивать волшебных детей. Они вспыльчивы и обидчивы, хотя по ним и трудно это определить из-за внешнего спокойного характера и поведения. Месть их столь ужасна, что человек может потом годами испытывать на себе проклятие этих волшебных детей. Может быть, всё закончится и смертью. Волшебные дети, свойства их необьяснимы...

Любопытный мужик Сергей Волков

На хуторе Каменском было, этой весной, сам слышал.

Мужику Сергею Волкову не спалось, и вышел он из дома во двор, покурить. Сел у сарая на лавку, сидит, курит, за каменный забор смотрит. На улице тихо, темно, небо в тучах, да в таких низких, что прогнулись они чуть не до деревьев, но повыше.

Хутор этот, Каменка, и в солнечный день место страшное, с одной стороны гора, а за ней Александровская степь, с другой стороны гора, но поглаже, там дорога на Уранбаш, а потом и совсем не понятно, но можно и как-то до Оренбурга добраться полями, точно не знаю. И сидел этот Сергей Волков и курил, в третьем часу ночи, было ему сорок два года.

Вдруг слышит, кто-то вдоль улицы идёт, ближе к их стороне, а асфальта у них нет, и шаги лёгкие. И вот вдоль его забора идёт человек, до пояса видно, тёмный весь, чёрный даже, мужчина. Сергей сам по себе смелый да любопытный был, взял да и окликнул:

— Куда идёшь, дядя? Ночь на дворе.

Человек остановился у забора, посмотрел на Сергея и отвечает весело да вкрадчиво:

— Это верно, что ночь, верно, а ты что не спишь?

— Да вот, бесы одолели, сижу томлюсь, — говорит Сергей, а сам всматривается в человека, а рассмотреть не может, чёрный силуэт и всё.

— Что? — обозлился вдруг человек. — Что ж ты, дурак, говоришь, чего не знаешь, какие такие бесы, кто тебя, дурака, томит!

Вгляделся Сергей и вдруг увидел, что у того, где глаза должны быть, два красных огня разгораются алее алого.

Сергей Волков вдруг поднялся с лавки и молча в дом пошёл, а самого аж закачало у крыльца. Он так ослабел, что одна нога совсем отнялась, и он, за перила цепляясь, заполз в дом, дверь запер, добрался до койки и к жене лег, уже совсем пьяный и холодный. И чувствует, что силы его оставляют, что умирает он, а пошевельнуться не может, только запищал как щенок, заскулил.

Жена очнулась, муж холодный, руки, ноги коченеют, а он по-щенячьи визжит, совсем тихо, и слезы из глаз бегут. Она перепугалась сначала, но женщина сильная была, стала его водкой оттирать, потом схватила кнут, перевернула мужа и давай сечь, по спине, рукам, ногам, и секла его час, пока он уже своим голосом не закричал, и тело его рубцами не разгорелось и закраснело.

Саша

За Сашиным домом был хлебозавод. И когда хлеб пекли, до Саши доносился кислый хлебный дух. Раньше Саша не понимал, был маленький. Хлебный дух мешался с запахом железной дороги и горящей травы, и у Саши перехватывало дыхание. Ранним серым утром он сидел на балконе и, слыша карканье ворон, плакал от счастья, что всё кончилось. Он вспоминал, как в прошлой жизни ему тесаком рубили пальцы.

Девочка Смерть

В одном детском саду стали умирать дети, а один мальчик Петров знал от чего. К ним в сад приходила девочка смерть, но с ней никто не хотел играть, и она усыпляла детей. Петров стал с ней дружить, и она забрала его. «Мне здесь плохо, — сказал ей Петров, — я не хочу жить, со мной никто не играет, я люблю грустить.» И больше дети не умирали.

Когда мальчика Петрова хоронили, он улыбался. Похоронили его у часовни. Одна старуха посмотрела на него и сказала матери: что вы печалитесь, радуйтесь, ваш сын... (сказка незакончена)

Сказка о пасечнике Василии Вавилове

Жил человек Василий Вавилов и он, закрывая глаза, видел Бога, и тот говорил ему, живи по слову моему и будешь ты счастлив. И слушался он Бога во всём и был счастлив, долго, всю жизнь.

Говорил Он ему, когда пахать и что сеять, когда траву косить и какие деревья рубить, где и какой зверь водится и в каких местах рыбу ловить и как дом и семью свою уберечь, и как говорил Он, так и делал Василий Вавилов.

Говорил Он строить ему, отрывать степные колодцы в долинах и холмах заповедных и окладывать камнем родники степные, в коих он, Бог, в жажду и зной отдыхает.

Сказал Он идти ему к Демидову, что умрёт он завтра, скажи сыну его про жизнь твою, приведи дочь свою Наталью. Если он будет слушать тебя, отдай ему свою дочь в жены, будет же счастлив тоже, как и ты, пусть живет в доме своем на другой стороне от Салмыша в Александровской степи, и пусть дом его будет для всех путников открыт, а для чего, он потом узнает. Второму же сыну ничего не говори. Он пусть живёт как сумеет, его доля проста.

Удивился Василий Вавилов и спросил Бога, зачем открываешь мне это всё, почему мне говоришь, что и как делать и для чего меня перед другими выбрал.

Просто люб ты мне, земля под тобой священна и мила мне, отвечал Бог.