Акулина Парфенова - Клуб худеющих стерв

Акулина Парфенова

Клуб худеющих стерв

Пролог

Inspectio

В час жаркого весеннего заката на террасе ресторана, расположенного на самом берегу одной из малых петербургских рек, за крайним заказным столиком сидели четыре женщины, четыре блондинки. Посетителей в этот час в ресторане было немного: в погожие выходные горожане стремятся выехать на природу. Приборы, салфетки и всегда норовящие потеряться кофейные чашки из бара были уже подобраны и сосчитаны перед сдачей смены. У администратора Марины образовалось свободное время. И она развлекалась тем, что разглядывала четырех посетительниц, удивляясь тому, насколько разношерстную компанию они собой представляли.

Самой молодой Марина дала бы двадцать два, а самой старшей – все сорок пять. Самая молодая была явно самой состоятельной, а самая старшая, видимо, самой бедной. Три женщины имели разную степень избыточного веса, четвертая обладала образцовой фигурой. При этом натуральными блондинками были только две из них, две другие – крашеными.

Заказала столик самая молодая – полноватая, на большом сроке беременности, в золоте и дорогой дизайнерской одежде. Высокомерная стервозность появлялась на ее лице всякий раз, когда к столику приближался кто-либо из ресторанной обслуги. Марина знала таких – душу из официанта вытряхнут, если что не так. Судя по всему, урвала себе богатого мужа, а прежде тоже небось продавщицей была или официанткой. Везет же некоторым. Однако стервозность улетучивалась, когда беременная разговаривала со своими подругами. Особенно часто она обращалась к девушке лет тридцати, с идеальной фигурой – сосредоточенной и строгой, с контактными линзами в глазах. Марина затруднялась определить, кто она такая – серьезный вид контрастировал с довольно легкомысленной и недешевой одеждой и безупречным макияжем.

Еще одна – пухленькая и благодушная с виду девушка лет двадцати восьми все время улыбалась. Однако, не меняя выражения лица, она часто поглядывала на часы, беспрерывно звонила по мобильным телефонам – красному и розовому – и роняла на пол кольца, которые то и дело надевала и снимала с пальцев. Складывалось впечатление, что она из-за чего-то сильно психует. Одета она была попроще, чем две уже упомянутые гостьи ресторана, но вполне прилично.

Самая старшая – интеллигентная и некогда безусловно привлекательная, а теперь с отекшим лицом и растрепанными немытыми волосами – наверняка лет через десять стала бы городской сумасшедшей. К этому были все предпосылки, как то: верных восемьдесят килограммов веса, обляпанное едой бесформенное черное бархатно е платье, разношенные цветные кеды «Конверс». Она, хоть и принимала участие в беседе, одновременно, казалось, вела внутри себя какой-то собственный занимательный разговор, поэтому ее язвительные ухмылки появлялись на лице независимо от реплик сотрапезниц. Толстуха выглядела абсолютно посторонней в компании, однако остальные, очевидно, так не считали, тепло и искренне ей улыбались.

Марина не могла понять, что объединяет всех этих женщин, и надеялась, что выбранная ими еда подскажет ей. Как говорится, человек есть то, что он ест.

И вот принесли заказ.

Он изумил Марину, привел ее в полное замешательство.

Она готова была поспорить, что нечесаная толстуха закажет огромный десерт. Однако та предпочла дюжину отборных бретонских устриц.

Стервозная беременная, которой явно не мешало съесть что-нибудь калорийное, чтобы подобреть, выбра ла простенький греческий салат, хотя Марина ставила на фуа-гра.

Нервная с приклеенной улыбкой, для которой Марина мысленно приготовила суши, предпочла шашлык по-карски.

А единственная обладательница идеальной фигуры и вовсе не дала Марине возможности себя проанализировать и ограничилась сельдерейным соком.

«Что со мной, – думала Марина, – совсем перестала разбираться в людях!»

И она решила подобраться к гостьям поближе. Она подошла к столику, когда трапеза была завершена. Только она открыла рот, чтобы спросить, все ли понравилось, как услышала вот что.

– Почему я хочу есть, когда нервничаю? – спросила улыбчивая обладательница двух телефонов.

– Потому что, когда нервничаешь, организм вырабат ывает нейропептид Y, который выполняет несколько сложных функций. С одной стороны, он подавляет иммунитет, поэтому нервные люди больше болеют, но, с другой – помогает справиться со стрессом. Этот же нейропептид попадает в мозг, когда расходуются внутренние запасы жира, в данном случае его функция – вызывать аппетит, – ответила стройная с испорченным зрением.

– И поэтому, когда у меня наконец начинается сброс веса, сразу возникает ужасный жор? – поинтересовалась гламурная беременная.

– Да.

– Как же мне перестать нервничать? – снова задала воп рос улыбчивая девушка, продолжая снимать и надевать кольца.

– Физические нагрузки!

– При чем здесь они?

– С помощью физических упражнений можно стабилизировать деятельность щитовидной железы, именно она вырабатывает гормоны стресса. Еще вопросы есть?

Молчавшая до того толстуха обвела подруг насмешливым проницательным взглядом.

– Жир уродует человека даже сильнее, чем смерть. Все жирные похожи друг на друга, как близнецы. Жир лишает индивидуальности. К жирным никто не относится серьезно. Жирные – изгои, отстои и неудачники.

– Хватит, – попросила гламурная беременная, видимо сильно переживавшая из-за избыточного веса.

– Действительно, – поддержала улыбчивая блондинка, прикрывая руками свой животик.

«Сельдерейная» девушка внимательно посмотрела на толстуху:

– А саму тебя эти слова не задевают?

– Ты не представляешь, как много лет я трудилась над бесстыдным завышением собственной самооценки. Никто и никогда не сможет заставить меня почувствовать себя куском дерьма. А уж с самой собой я всегда как-нибудь договорюсь.

Марина пожала плечами и раздумала спрашивать их о чем-либо.

Часть I

Anamnesis

Глава 1

Жир

Юля Хлудова была врачом. Нет, не той вредной теткой, которую можно встретить в районной поликлинике, – в мятом халате, с безумными от зверских очередей глазами и горами макулатуры на рабочем столе. Нет, она была Врачом. Ее белые халаты имели идеальный покрой, а прическа всегда была безупречной, равно как обувь и маникюр.

Юля была спортивным врачом, специалистом по снижению веса. Ей приходилось выглядеть гламурно, но не потому, что она имела душевную склонность к внешним эффектам, а потому, что к этому ее обязывали правила внутреннего распорядка того места, где она трудилась. Макияж, каблуки и длинные гелевые ногти для Юли являлись униформой, так же как и для всех ее коллег.

Юля работала в большом и старейшем фитнес-клубе, он открылся первым в городе в девяносто четвертом году. От других этот фитнес-клуб отличался тем, что был создан на базе огромной, образца позднего застоя детской спортивной школы, поэтому в нем имелись не только тренажерные, гимнастические и танцевальные залы, сауны и раздевалки, но также бассейн, теннисный корт, зал восточных единоборств, массажный кабинет и многое другое. В том числе Юлина уютная комната с отдельной раздевалкой, туалетом и душем. К ней приходили люди, которые стесняются публично обнажать свое тело, особенно в присутствии завсегдатаев спортивных залов – женственных загорелых девушек и высокомерных ухоженных мужчин, – поэтому клуб обеспечивал им приватность. Правда, зимой перед занятием необходимо было погреться в общей сауне, тогда занятие становится более эффективным. Но Юля не настаивала. Душевный покой и крепкие нервы – главное для тех, кто хочет похудеть.

В работе Юля использовала собственную методику. Она начала работать над ней еще в институте и продолжала совершенствовать благодаря новым научным исследованиям, за которыми внимательно следила. Жир был основным ее врагом, с ним она боролась и на теоретическом фронте, и на фронте практическом. Счет избавившихся от лишнего веса под Юлиным руководством шел на сотни.

В клубе Юля работала ради денег и экспериментов. Основной же работой она считала другую. Главным делом жизни была для нее карьера ученого. Этому она отдавала все душевные и физические силы. С самого поступления в институт Юля сосредоточилась на спортивной физиологии и стала кандидатом наук и старшим преподавателем кафедры спортивной медицины в Институте физкультуры. Юля рассчитывала вскоре стать доктором наук, потом заведующей кафедрой, потом ректором, потом членом-корреспондентом Академии наук, потом академиком, потом лауреатом Нобелевской премии и т. д. Все это не было плодом ее болезненного воображения. Юля получала гранты на свои исследования, ездила ежегодно на два конгресса спортивных врачей – один в Нью-Йорке, другой в Токио – и уже дважды выступала там с докладами, публиковалась в международных сборниках, вела обширную переписку с коллегами по всему миру. Короче, была способным ученым, талантливым исследователем и находилась в курсе всего самого нового, что происходило в ее области знаний. Личный комплексный план с указанием дат висел дома над ее письменным столом. Каждый год в день рождения Юля обновляла план, потому что несколько пунктов к этому дню непременно выполнялись.