Андрей Диченко - Ты — Меня

Андрей Диченко

«Ты — Меня»

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Вспомни, Господи, сынов Эдома в день Иерусалима, говорящих: «Разоряйте, разоряйте до оснований его». Дочь Вавилона злосчастная, блажен, кто воздаст тебе возмездие твоё, которым ты воздала нам; блажен, кто схватит и разобьёт младенцев твоих о камень!

Коль скоро мир движется к бредовому положению вещей, и мы должны смещаться к бредовой точке зрения. Лучше погибнуть от крайностей, чем от отчаянья.

Посвящается Ярославе Голянтовой

Против оргии

Известный философ-постмодернист Бодрийяр определил сегодняшнее время как состояние «после оргии». Человек сегодня присутствует при конце истории. Мы пост-люди прошли все пути производства и латентного сверхпроизводства вещей, символов, посланий, идеологий, наслаждений. Сегодня игра окончена — все освобождено. Что остается делать нам?

Поколению, у которого нет Родины, нет Истории, нет Великой Депрессии, нет Великой Войны?

Нам остается лишь воспроизводить оргию и освобождение, имитировать, притворяться, жить в иллюзиях, которыми нас пичкает средства массовой коммуникации. Мы бежим в пустоту, история позади нас, мы не творцы, мы зрители. Мы смотрим спектакль. Мы «общество спектакля», мы не живые и не мертвые, нас нет.

Вакуум… Экзистенциальный вакуум — «Квамании». Где люди уже не способны осознать себя. Алкоголь — средство от этого душераздирающего ощущения заброшенности и никчемности, следствие — деградация, падение до уровня жабы и равнодушие остальных. Замкнутый круг отчужденных отношений.

Пустота… бл…дь, нужен святой, фатальность ничто, даже голос чужероден. Но придет она — живая, с ней пустота и выблюет нового Алешу Карамазова, Мамлея, Мышкина. «Живорождение» пустоты, очередного симулякра. Нервозность будней.

Тоталитарный Капитализм, помещающий реальность за стекло. Отчуждение здесь обретает абсолютный статус. Уже нет хозяев у производства, все в спектакле. Капитал охвативший всю землю все области существования человека, стал самодостаточной автономной субстанцией. Машина желаний — психика современного человека (Делезовского шизофреника) работает по аналогии с производством. «Корпорация желаний» поглотит и уничтожит всех. БДСМ-революция…

Можем ли мы осознавать наши желания в условиях постмодерновой ситуации и даже более того, можем ли мы обладать сознанием? Вот основной вопрос современности. В этой ситуации может быть только два выхода: в первом случае нас ожидает свобода, мир, где мы сами сможем контролировать все сферы своей жизни. В другом — общество спектакля, состоявшихся шизофреников «Корпорация желаний», в которой капитал созерцает сам себя в им же созданном мире, мы исчезнем вообще, даже как зрители.

Поведение человека становится непредсказуемым и абсурдным как в «Случае на лекции». Окружающее деперсонализирует и все крутится в эпилиптоидном калейдоскопе. И «Разум коллективного человечества» регрессирует до «Деловых предложений» метафизического абсурда.

Сартр как то сказал что литература это «суррогат действительности». Но он жил в другое время. Сегодня, где по мнению модного философа Жижека, «Кино — дает вам то, что вы желаете, оно говорит вам как желать», сама реальность стала «суррогатной». Иллюзия сегодня реальней реальности, отказаться от нынешних иллюзий — отказаться от самой реальности.

Мы уходим от тяжёлой реальности в фантазии, а, не вытерпев фантазий, снова уходим в реальность. Если ты хочешь выбраться из этого абсурда (как Нео из «Матрицы») и понять суть эпохи, в которой живешь, эта книжка для тебя. Читай и разрушь колесо Сансары. Андрей Диченко выводит новою армию из своих страниц, как в свое время Хлебников. Подъебывая всю пошлость и отчужденность наших «бесед» и игр в жизнь. Обличающий оргию и эта армия либо проиграет, либо победит. Но важно не это, важно осознать и понять, а дальше дело экзистенции. Кто ты? Тварь дрожащая или право имеешь?

Красная баронесса

Несмотря на то, что Пашке было всего 11 лет, он совершенно не боялся теплыми весенними вечерами бродить по Минску. Каждый раз после школы он приходил домой, бросал портфель и уходил гулять по центру и окраинам белорусской столицы.

Мама с папой ничего по этому поводу Пашке не говорили и как-то ограничивать свободу мальчугана не собирались. Пашу берегли дымовые приведения.

Сам Паша всегда называл их «духами». Они иногда приходили ночью к Пашке, когда он лежал под одеялом и, упершись головой в подушку, смотрел в потолок с осыпавшейся побелкой.

Никогда дверь в комнату мальчика не закрывали: Паша плакал, когда упрямая бабушка пыталась неслышно закрыть ее после прочтения нескольких глав из «Незнайки». Сам же мальчик к двери никогда не прикасался и говорил, что нельзя ее закрывать, ибо дымовые приведения тогда не смогут улететь, а если будут вечно прозябать в пространстве четырех стен, то станут непременно злыми и начнут творить всякие гадости.

Папа Павла — усатый инженер Сергей Петрович — на происходящее не обращал внимание. Мама же в минуты отчаяния, опасаясь за будущее своего ребенка, предлагала сводить ребенка к врачам: — Ну, Сергей, вдруг он болен, и что нам с ним тогда делать потом, если запустить его болезнь? — говорила расстроенная мама. Сергей Петрович ковырялся отверткой в радиоприемнике и курил сигарету. — А вдруг это клаустрофобия? И как с этой пат… птал… патологией жить он будет?

— Да успокойся ты… — басовито и уверенно отвечал глава семейства и, подняв разобранный приемник, принялся деловито его рассматривать. — Перерастет он этих призраков своих.

Разговоры эти велись перед сном. Мать вышла в коридор и аккуратно заглянула в Пашину комнату, свет в которую проникал тонким лучиком из коридора. В темных красках ночи Паша выглядел умиротворенным. Не закрывая двери в его комнату, мама ушла в зал и, выпив перед сном чашку чая, отправилась в спальню.

— Привет! — радостно сказал сонный Паша. Как это часто бывало, мальчик просыпался глубокой ночью. Дымовые призраки никогда не отвечали. Появляясь максимум несколько раз в месяц, они витали над ребенком и были похожи на сплетение автомобильных шин, окруженных черными клубнями таинственного дыма. Паша потянул к ним свои ручонки, пытаясь пощупать эти странные испарения, которые призраки непрерывно источали.

— Духи вы мои, духи! — сказал Паша. А дымовые призраки тем временем принялись водить хоровод над Пашиной головой. В его светлый, не замутненный пороками взрослого мира разум начали проникать слова и даже целые фразы. До этого только ему заметные существа просто клубились над ним и, так ничего и не сделав, исчезали.

Паша думал, что они берегут его, хоть и совсем не похожи на тех крылатых ангелов, про которых отец Алексий рассказывал ему в воскресной школе. Мама Паши надеялась, что священнослужитель изгонит из Паши все эти странности и отдала его на поруки церкви.

Каждое воскресенье Паша внимательно слушал наставления отца Алексия, но только речь заходила о бесах и тварях языческих, как на лице ребенка вместо праведного испуга появлялась кроткая улыбка: дымовые духи были вовсе не такими. Да и вообще приходили они совершенно из других измерений, где Бог был истиной в абсолюте, и тамошний разум не испытывал в этом сомнений.

«Красная баронесса проложит дорогу в мир огня», — донеслась первая фраза от одной из дымящихся сущностей. Шиноподобные силуэты призраков то расширялись, то сужались. И было ощущение, что призраки таким образом дышали во время передачи информации. Каждое сокращение их астральных тел знаменовало собой прием новой порции данных.

— Какая еще баронесса? — с негодованием вопрошал Паша. Хотя он и слыл умным и смышленым, но упорно не понимал, что конкретно духи пытались ему донести.

Духи проигнорировали вопросы Паши и исчезли. В комнату забежала мама. Как всегда, она услышала, что Паша ночью разговаривал.

— Сынуля, у тебя все хорошо? — спросила мама. Пашка же отвернулся на другой бок и, расстроенный, ответил «нормально». Но родную маму провести было невозможно.

— Ну, что случилось у тебя? Они опять приходили и обидели тебя? — мама присела на угол кровати и принялась гладить Пашу по его мягким белым волосам.

— Не обижают они… — резко ответил Паша. Он искренне удивлялся, почему мама думает, что его кто-то должен был обидеть.