Оксана Робски - День счастья — завтра Страница 10

Кличка: Байк. Приехала на мотоцикле. Вся в коже. Потрескавшейся. Лет сорок. Слишком черные волосы, слишком сильно подведены глаза. Слишком заметно, что проблем в жизни было так много, что она научилась с ними бороться.

Я:

— Что такое быть женщиной?

— Это значит быть Гаем Юлием Цезарем. Уметь делать пять дел одновременно.

Они все были очень разные. Но среди них не было ни одной дуры. Странно, среди мужчин-телохранителей я отмечала совсем обратную тенденцию.

Кличка: Мадам. Если бывают женщины, которых невозможно себе представить без эпиляции, то это она. В ушах — бриллианты. На руках — маникюр. Черное трикотажное платье, которое может быть одновременно вечерним нарядом и ночной рубашкой. Мечта жадины.

Я:

— Вы не боитесь, что наши зарплаты могут не соответствовать вашему социальному уровню?

— Вы про сережки? Они фальшивые.

Машка:

— Вы нам подходите. А мы вам?

— Что такое быть женщиной?

— Уметь плакать тогда, когда плакать надо.

Я позвонила Палычу.

Палыч — это директор Роминого ЧОПа. То ли «Штурм», то ли «Шторм». То ли «Нептун».

— «Никита» — отличная идея! — похвалил он. — У меня есть парень для вас. Очень серьезный. Работал за границей, учился в этой школе… Ну, как ее? Международной… у него сертификат есть… Ну, в общем, сама узнаешь. Если он подпишется, конечно. У него работы полно. У нас таких раз-два — и обчелся.

Я поблагодарила.

— Да не за что. Меня Рома попросил. А ты звони, если что. У меня уже два ЧОПа зарегистрировано, один — с оружием. Может, вместе чего придумаем.

Мы договорились, что Палыч приедет вместе с ним к нам в офис. На переговоры. Я дала адрес Анжелы.

Завтра в пять.

Все равно до этого времени арендовать собственный офис у меня бы не получилось.

Машка привела стилиста. Лохматый молодой человек, только что закончивший какой-то колледж на проспекте Мира. Паша Шмаков.

— Ты же их видела, — объяснила Машка, имея в виду наших девушек, — им стилист очень нужен. Как воздух. Как зарплата.

Машка не снимала черные очки. Боялась напугать стилиста своими расширившимися зрачками. Она то и дело выбегала в туалет и возвращалась, шмыгая носом и облизывая языком верхнюю десну.

Вид стилиста мне доверия не внушал.

Я устроила ему тест.

— А вот что бы вы мне посоветовали? — спросила я насмешливо, рассчитывая на его смущение. Что может мне посоветовать двадцатилетний выпускник колледжа на проспекте Мира?

Пусть и очень престижного. Среди стилистов.

— У вас, в принципе, все органично. — Он с милой улыбкой кивнул головой.

Я сидела с выражением лица: «Да что вы говорите?»

— Но лучше, конечно, надевать бейсболку не тогда, когда вы не помыли голову, а тогда, когда это соответствует вашему образу.

Я ошарашенно посмотрела на него:

— Я помыла. Просто уложиться не успела.

Он ободряюще кивнул.

Появилась Машка.

— Ну что? Он тебе нравится?

Я пожала плечами:

— Наверное, да.

Мы договорились, что, как только подберем первую группу для подготовки, он начнет работать.

Личный образ, прическа, цвет волос, макияж, манеры — это он будет преподавать нашим девушкам за 500 долларов в месяц. Цена нас устраивала. Его тоже. Подозреваю, что это будут первые пятьсот долларов в его жизни.

Из коридора донесся стук каблуков, который всегда предшествовал появлению секретарши.

Машка уже давно перевела свой телефон на ее номер, и теперь на звонки соискательниц отвечала она. Давала адрес и назначала время собеседования.

— Завтра с пяти до десяти, нормально? — уточнила она.

— В пять телохранитель придет, с Палычем, — напомнила я.

— Тогда с шести.

— Окей.

— А там уже две пришли.

— Запускай.

Кличка: Крези. 20 лет. Пухленькая девушка с ямочками. И блестящими глазами. Очень симпатичная. Говорит, что увлекается восточными единоборствами. Мне показалось, что увлекается она косметикой. Слишком сильно. Наверное, пытается замазать веснушки.

Я:

— Назови самую основную черту твоего характера.

— Я убить могу.

Я:

— Спасибо. Мы вам обязательно позвоним.

Машка:

— Возьмите анкету у секретарши. Вы фотографии принесли?

Мой взгляд был, как минимум, удивленный.

Машкина озорная улыбка во весь рот.

Кличка: Дура. Педагог в музыкальном училище, 31 год.

Я:

— Чего вы ждете от этой работы?

— Не знаю. Перемен.

Влетела Анжела:

— Мой начальник приехал!

— Что делать? — Я считала, что начальник Анжелы имеет полное право на то, чтобы быть недовольным подобным оживлением у него в офисе.

— Сколько там еще человек? — спросила Машка.

— Двое.

— Отправлять домой несолидно. — Машка задумалась.

— Да я сказала ему, что ищу нового логистика! — улыбнулась Анжела.

— А он? — заинтересовалась я.

— Удивился, конечно. Но сказал, что хочет сам поговорить с кандидаткой.

— Анжел, а вам что, логистик нужен? — уточнила Машка.

— Да нет, — отмахнулась Анжела, — он бабник просто.

Машка пошла к начальнику в качестве кандидатки, а я продолжала собеседование.

Кличка: Зонтик. Она его все время теребила в руках.

— А вы можете гарантировать, что мои будущие клиенты… Это ведь будут и мужчины тоже?

Я:

— Конечно.

— Что они не будут… ну…

Я:

— Что?

— Ну…

Я:

— Вы имеете в виду сексуальные домогательства?

— Да, да.

Я:

— Если вы боитесь, что не сможете защитить себя, как же вы хотите защитить других?

Кличка: Клетка. У нее юбка в клетку, сумка и заколка. Молоденькая девчонка с короткой челкой. Говорит — романтика. И деньги, конечно.

Хочет научиться драться и стрелять. Работу представляет как в фильме «Телохранитель». То, что надо. Не пытается выглядеть мужчиной. Наверняка честно овладеет профессией. Такая может и закрыть кого-нибудь грудью. Слишком честная перед самой собой. Просто родилась с авантюрным характером.

Я жирно вывела "!".

— Что такое быть женщиной?

— Заставить других думать, что быть женщиной — это что-то особенное.

Как обычно, к вечеру от всех этих девушек у меня голова шла кругом.

Я переставала их различать. Даже клички не помогали.

Я поняла, что такое уставать на работе.

Все они были слишком разными для того, чтобы эта работа превратилась в рутину.

Появилась Машка. С визитной карточкой в руке.

— Мне позвонят, — уныло сообщила она.

— Уходите быстрей. — Анжела буквально вытолкнула нас в дверь. — А то он сейчас еще Никиту вызовет!

6

Я чувствовала себя одноразовым мешком, в который сложили КУЧУ чужих историй и приготовились выкинуть.

Мы заехали в «Желтое море».

Машка заказала коктейль в шейкере «Гренадин». Я — прозрачную вермишель и вермут.

— Закажи тоже коктейль, пожалуйста, — попросила Машка.

— Зачем? — удивилась я.

— Если мы закажем три коктейля, то нам подарят шейкер! — объяснила Машка, падкая на дармовщину.

— Не знаю, он ведь с водкой… Сейчас у гаишников какое-то усиление…

— Да там один лимонад! — уговаривала Машка.

— Слушай, ты же говорила, что хозяин ресторана — твой приятель. Попроси у него шейкер, что ему, жалко, что ли?

— Нет. — Машка покачала головой. — Если все его приятели у него шейкеры будут просить, то ему придется коктейль в одноразовых стаканчиках подавать.

— Ну да. — Я вынуждена была согласиться.

— А я, наоборот, как его хорошая знакомая, поддержу его маркетинговый ход, закажу три коктейля и поспособствую процветанию его бизнеса!

Это была убедительная речь, и я заказала себе коктейль «Цитрусовый». То есть в нем была водка «Абсолют Цитрон».

Часа через три мы стали обладателями прекрасного стеклянного шейкера.

Машка уехала на тусовку, а я поехала домой.

На Ленинском проспекте меня догнала машина ГАИ.

Я забыла включить фары.

Мне дали дыхнуть на пластмассовую квадратную коробочку.

— Забираем права, — сообщил мне инспектор с такой веселой ухмылкой, словно спрашивал: «Вы вообще как к летающим тарелкам относитесь, нормально?»

Я дала двести долларов, и за это он провожал меня до дома. С мигалкой.

Еще дешево за такой сервис.

Я ехала и думала о том, что вот у нас в семье нет денег, а я трачу двести долларов на музыкальное сопровождение. И еще сто — на шейкер, наверное, откуда-нибудь из «ИКЕА», долларов за пятнадцать. Это потому, что мои деньги — как будто отдельные. Есть у меня лимит на карточке, и я могу тратить его как хочу. А если бы у нас с Ромой деньги были общие и никаких лимитов у меня не было, я бы болела за семейный бюджет. Может, в лучшие времена и тратила бы больше, чем хотелось Роме, но зато в худшие не транжирила деньги направо и налево.

Это Ромина идея — с лимитом.

Я моргнула гаишной машине фарами. Она поравнялась со мной.