Дуглас Кеннеди - Особые отношения Страница 10

Я невольно хихикнула. И задумалась: шутит она или, говорит правду?

Но в следующие месяцы у меня решительно не было возможности сидеть и размышлять о грядущих переменах в жизни. Тем более что как раз в это время Ближний Восток то и дело выкидывал какой-нибудь безумный фокус: то кризис израильского кабинета министров, то покушение на жизнь премьер-министра в Египте, то на Ниле в Северном Судане перевернулся паром и все сто пятьдесят пассажиров погибли. По утрам меня жутко тошнило, но это только подчеркивало банальность происходящего со мной по сравнению со всеми этими катастрофами. Отвлекали меня и книги по уходу за детьми, которые я выписывала по Интернету, — я глотала их одну за другой, изучала так же, как иные туристы перед дальней поездкой лихорадочно листают путеводители. Вот и я, вернувшись домой после работы над репортажем о вспышке холеры в дельте Нила, начинала читать про колики, ночные кормления, молочные корочки у новорожденных, знакомясь с новыми для себя словами и понятиями из этой области.

— Знаешь, о чем я буду скучать, когда уеду с Востока? — сказала я Тони накануне свадьбы. — Мне будет не хватать риска, всего этого безумия и сумятицы.

— Думаешь, в Лондоне тебя ждет только будничная скука?

— Этого я не говорила.

— Но именно это тебя беспокоит.

— Ну да, немножко. А тебя нет?

— Там будут и неожиданности, и перемены.

— Особенно с «дополнительным багажом».

— Ты случайно не себя имеешь в виду? — осведомился он.

— Вряд ли.

— Что ж, дополнительный багаж, как ты выразилась, меня только радует.

Я расцеловала его:

— Я рада, что ты рад.

— Конечно, привычный уклад придется поменять, но все будет просто прекрасно. И уж поверь мне, Лондон тоже по-своему безумен.

Мне вспомнилось это замечание через полтора месяца, когда мы летели на север, готовясь приземлиться в аэропорту Хитроу. Спасибо «Кроникл», они оплатили своему новому заведующему внешнеполитическим отделом и его супруге места в бизнес-классе. Спасибо «Кроникл», на шесть недель, пока мы занимались поисками дома, нам предоставили редакционную квартиру в Уоппинге, неподалеку от редакции. Спасибо «Кроникл», весь наш багаж отправили из Каира морем и оплатили хранение его на складе до тех пор, пока мы не определимся с жильем. И еще, благодаря «Кроникл», в аэропорту нас встретил большой черный «мерседес», на котором мы долго ползли к центру Лондона по запруженным машинами улицам.

Пока машина дюйм за дюймом пробиралась вперед, я тронула Тони за руку — и, невольно взглянув на сверкающие платиновые кольца, к которым еще не успела привыкнуть, вспомнила шумную и веселую церемонию в каирском офисе регистрации браков — настоящем сумасшедшем доме под открытым небом. Там мы надели друг другу эти кольца, и чиновник, похожий на арабский вариант Граучо Маркса, объявил нас мужем и женой. И вот мы здесь — всего через несколько месяцев после тех безумных суток в Сомали — едем себе по трассе М4…

… в Уоппинг.

Да, Уоппинг меня и впрямь удивил. Автомобиль выбрался наконец с шоссе и направился к югу, мимо жилых домов из красного кирпича. Я развлекалась, следя за чехардой архитектурных стилей и эпох: от Виктории и Эдварда до современной муниципальной застройки в шлакоблочном стиле «чем дешевле — тем круче». Был зимний вечер, уже начало темнеть. Но, несмотря на сумрак, я разглядела, что Лондон — настоящая головоломка, задача повышенной сложности для упражнения в спортивном ориентировании. Городской пейзаж напоминал меню из китайского ресторана: видимая логика в нем отсутствовала, а роскошь соседствовала с убожеством. Конечно, я замечала это смешение всего и раньше, когда была здесь вместе с Тони. Но тогда, как всякий турист, я невольно сосредотачивалась на более приятных вещах — и, как всякий турист, я совсем не видела Южного Лондона. Главное, я даже бывала здесь, в те дни мы несколько раз проезжали по этим местам — но тогда я расслаблялась и попросту отключила свой профессиональный нюх. А теперь — теперь я, кажется, приехала к себе домой. Поэтому я прижала нос к стеклу «мерседеса» и глазела: мокрые тротуары, переполненные мусорные контейнеры, бесчисленные забегаловки, изредка элегантные дома, расположенные полукругом, большой зеленый парк (Клэпхем Коммон, пояснил Тони), жутковатый клубок узких улочек (Стоквелл и Воксхолл), потом сплошь административные здания, за ними — великолепный вид на парламент, и снова конторы, офисы, безликие кирпичные дома, внезапно — Тауэрский мост, затем туннель — и… Уоппинг.

Симпатичные новостройки, несколько старых пакгаузов, пара башен с офисами и громадный приземистый промышленный комплекс, упрятанный за высоченные кирпичные стены с колючей проволокой по верху.

— Это что? — вырвалось у меня. — Местная тюрьма? Тони расхохотался:

— Здесь я работаю.

Отъехав примерно на четверть мили от этих строений, «мерседес» остановился у входа в современное девятиэтажное здание. Мы поднялись на лифте на пятый этаж. Коридор был оклеен невыразительными кремовыми обоями, на полу — нейтрального цвета палас. Мы открыли облицованную шпоном дверь. Водитель протянул каждому из нас по ключу.

— Предоставляю честь тебе, — улыбнулся Тони.

Я отперла дверь и шагнула в небольшую квартирку. Единственная квадратная комната была обставлена в характерном стиле четырехзвездочной гостиницы, окно выходило в пустынный проулок.

— Ну что ж, — пробормотала я, осматриваясь, — хороший стимул поскорее найти дом.

За поиски дома активно взялась Маргарет Кэмпбелл, моя подруга еще со времен колледжа. Когда перед отъездом я позвонила ей из Каира и рассказала, что не только насовсем переезжаю в Лондон, но еще вышла замуж и жду ребенка, она невозмутимо спросила:

— Больше новостей нет?

— Куда уж больше.

— Что ж, здорово, что ты приезжаешь — и поверь мне, этот городок тебе еще полюбится.

— Ты имеешь в виду…

— Ну, конечно, нужно время, чтобы приспособиться — только и всего. Вот что, как только приедете, приходите-ка к нам на обед, и я введу тебя в курс дела. — И надеюсь, что налички у тебя достаточно. Потому что, по сравнению со здешними ценами, в Цюрихе — дешевизна!

Маргарет с семьей обитала в Южном Кенсингтоне, где они занимали трехэтажный дом. Сказать, что у нее было приличное жилье, значит не сказать ничего. Я позвонила ей наутро после нашего приезда в Лондон — и, верная своему слову, она в тот же день пригласила меня на обед. С нашей последней встречи она немного отяжелела, превратилась в солидную даму из тех, что носят элегантные костюмы-двойки и щеголяют в дорогих шарфах фирмы «Гермес». Маргарет отказалась от руководящей должности в «Ситибанке» ради роли матери, а потом переехала в Лондон, куда на два года перевели ее мужа, юриста. Но невзирая на это, она не превратилась в домохозяйку, оставшись все той же острой на язык и верной подругой, какой была и во времена учебы в колледже.

— Чувствую, нам такое вряд ли по карману, — протянула я, осматривая ее жилище.

— Да уж, если бы компания мужа не оплачивала нам ренту — шестьдесят кусков…

— Шестьдесят тысяч фунтов. — переспросила я, не веря своим ушам.

— Ну что ж, это ведь Южный Кен. Черт, да в этом городе однокомнатную квартирку в скромном районе не снять дешевле, чем за тысячу в месяц. Безумие. Но такие уж здесь цены на съемное жилье. Так что вам, ребята, надо постараться поскорее что-то купить.

Мне предстояло приступить к работе в «Пост» лишь через месяц, а оба ребенка Маргарет с утра до вечера были в школе, так что Маргарет объявила, что будет помогать мне подыскивать дом. Тони был этому только рад. Он весьма одобрительно отнесся к идее обзавестись в Лондоне недвижимостью. К тому же, коллеги из «Кроникл» одобряли это решение, приговаривая, что не так страшен черт, как его малюют. Однако, как я вскоре обнаружила, цены даже на самые непритязательные домишки были просто заоблачными. У Тони на счету лежали сто тысяч фунтов — его доля от продажи родительского дома в Эмершеме. Я, откладывая понемногу, скопила за десять лет сумму, равную двадцати тысячам фунтов. Исходя из этого, Маргарет, с энтузиазмом взявшая на себя роль консультанта по недвижимости, повисла на телефоне и вскоре объявила, что наша судьба — район, называемый Патни. Мы катили на юг на ее «БМВ», и она нахваливала свой выбор:

— Там отличный жилищный фонд, комфортабельно, красиво, все под рукой, река рядом, прямая ветка метро до Тауэрского моста… Тони будет удобно добираться до работы. В Патни есть и такие места, за которые просят полтора, а иначе и разговаривать не станут…

— Полтора миллиона?. — уточнила я.

— Не такая уж необычная цена для этого города.

— Ну ясно, в Кенсингтоне или Челси. Но Патни? Это же почти пригород?

— Ближний пригород. Почти в черте города. Да брось ты, отсюда до Гайд-парка всего миль шесть или семь… считай рядышком. И вообще, полтора миллиона запрашивают за здоровенный дом в Западном Патни. А я тебя везу на юг по Лоуэр-Ричмонд-роуд. Милые уютные улочки, спускаются к самой Темзе. Может, сам дом маловат немного — только две спальни, — но можно надстроить мансарду.